Теория страсти - Мэй Сандра (книги полностью txt) 📗
Водный вполне хорош, доступен всем и довольно дешев, но в силу этого здесь сильно развита конкуренция. Примерно пятнадцать капитанов катеров, лодок и катамаранов на одного богатого бездельника.
Остается воздушный. Здесь нужно быть профессионалом, иметь лицензию, иметь, наконец, сам самолет, а кроме того, обладать безупречной репутацией.
Конкурентов здесь тоже хватает. В данный момент их ровно на одного больше, чем надо. Будь проклят Дон Мартинес со своей расписной этажеркой!
Именно так размышлял молодой человек двадцати восьми лет, наблюдавший, как разрисованная орлами и драконами шестиместная «дакота» его единственного конкурента, пыхтя и скрежеща, идет на разбег.
Молодой человек стоял рядом с младшей сестрой взлетавшей «дакоты». Точнее, с братом. Четырехместный «дакота-дуглас», умеренно ржавый. Габаритные огни по бокам фюзеляжа презрительно таращились на раскрашенную нахалку «дакоту».
Молодой человек сердито хлопнул ладонью по фюзеляжу, лишь в последний момент разжав кулак, ударом которого намеревался угостить железного друга. Отошел в тень, повалился в пыльную траву аэродрома и уставился в небо пронзительными зелеными глазищами.
С самого детства Дик Джордан знал, что у него именно глазищи. Мать удивлялась:
— В кого у тебя такие глазищи? Прям прожектора.
В школе учителя смотрели в них с ненавистью:
— Что вытаращил свои бесстыжие глазищи? Марш домой и без отца не приходи.
Они прекрасно знали, что отца у парня нет. Отец был шофером-дальнобойщиком и погиб в аварии несколько лет назад. Знали учителя и то, что Дик Джордан страшно, неистово переживает смерть отца. Знали — и постоянно напоминали о ней.
— У, глазищи твои нахальные…
Девушки не выдерживали с ним больше недели, и тогда по барам полз шепоток:
— Не могу я в его глазищи без дрожи смотреть. Так и кажется — возьмет ножик и зарежет, ей-Богу, девочки! Чокнутый он!
Так всю жизнь. Все двадцать восемь лет. Ну, может, за вычетом первых трех-четырех.
Да, Дику Джордану было двадцать восемь лет, из них четырнадцать, то есть половину, он провел в пути. Дорога поманила его однажды, мелькнула загадочным изгибом пыльной улыбки, и зеленоглазый, рыжий, бесшабашный парень из Техаса поверил этой лживой, лицемерной, продажной и доступной блуднице — дороге.
Она ложилась под всякого, легла и под него. А Дик Джордан ни разу не пожалел об этом. Он впитывал мир, как губка — воду, учился всему разом, и хорошему, и дурному, отчаянно дрался и отчаянно влюблялся, но ни разу не захотел только одного: собственного гнезда.
Он сменил тысячу профессий, сходил на войну, проплыл вокруг земного шара вслед за солнцем и вернулся на самолете навстречу восходу. Он говорил на пятнадцати языках мира, везде был своим и никогда не принадлежал никому.
Так написал бы о Дике Джордане романтик. Сухой язык полицейских протоколов был менее цветист, зато куда более конкретен. Неуравновешенный тип личности, имеет навыки обращения с холодным и огнестрельным оружием, владеет несколькими видами единоборств, замечен в связях с лицами, которым запрещен въезд на территорию США, склонен к бродяжничеству, постоянной работы не имеет. Привлекался за то же бродяжничество, драки, проходил свидетелем по делу о незаконном ввозе оружия на территорию США.
Дик Джордан был высок, худощав, широкоплеч, у него были огненно-рыжие волосы, зеленые глазищи и очень дурной нрав.
Лицензию на пилотирование самолета он получил еще в армии, в знаменитом Форте Брагг, где готовили «зеленых беретов». Туда, в свою очередь, он попал из чистого любопытства, поддавшись на агитацию вербовщиков. Ему было всего семнадцать, но он прибавил себе два года, а хорошие физические данные помогли армейскому начальству закрыть глаза на это несомненное нарушение американских законов.
Война, в которой он поучаствовал, многому научила парня из Уичито-Фолс. Прежде всего, она открыла ему глаза на тот факт, что человек — крайне хрупкое создание. Когда на руки Дику свалился его дружок Флай, у которого не было половины черепа и одной руки, а лишился он всего этого ровно через минуту после того, как рассказал Дику очередной непристойный анекдот, Дик неожиданно понял, что быть солдатом ему не хочется. Он довоевал и уволился из армии. Денег на счету было более чем достаточно, парню было двадцать два года, и дорога вновь подмигивала ему, зазывая в дальний путь.
Он был объездчиком лошадей в родном штате, проводником в лесах Монтаны, инструктором по рукопашному бою в Гонконге, поваренком в Таиланде, вышибалой во Фриско, дальнобойщиком в Австралии, ловцом акул на Антильских островах, а вот теперь осел здесь. Точнее, не здесь, не в Уэст-Палм-Бич, от этого города его тошнило. Дику приглянулись Багамы. Место было райское, туристов море, а денег на счету скопилось достаточно, чтобы купить небольшой двухмоторный самолет и заняться частным извозом. Для себя Дик Джордан этот шаг определил как попытку остепениться. Все-таки двадцать восемь лет, а по армейским документам — и все тридцать.
Воздушным таксистом он работал уже полгода, славился крайне неприятным нравом и способностью отшить даже самого перспективного пассажира только лишь по причине эстетического неудовлетворения его внешним видом. Все бары побережья, от Майами до Тампы, предпочитали поить его виски в кредит, а хозяева отелей на Багамах прозвали его «Божьим Наказанием».
Сейчас Дик лежал в пыльной траве и обливался потом. Духота царила страшная. Ничего не попишешь — май.
Дон Мартинес увел у него из-под носа последних на сегодня пассажиров. Скоро стемнеет, и до завтра о полетах можно забыть, а если нынешняя духота разродится чем-нибудь типа бури, то и еще на несколько дней. Денег от этого не прибавится, за стоянку в ангаре требуют наличные, да и находиться в этом паршивом городишке Дику уж до смерти надоело.
Он закрыл глаза и представил себе Багамы. Белый песок, изумрудные пальмы, кружевные барашки на волнах, девичий смех, аромат цветов…
Махнуть порожняком? На топливе он все одно сэкономил, пару недель назад купил по дешевке у одного метиса из блатных несколько больших канистр. Только сегодня заправился, баки полны, а если лететь порожняком, то оставшиеся канистры можно взять с собой. На каком-нибудь острове можно договориться, поставить самолет…
Пыльная трава зашуршала, и Дик открыл глаза. Гремучие змеи тут так и кишат, им жара нипочем.
Это была очень симпатичная гремучая змея, пожалуй, самая симпатичная из всех возможных. Девица в белых брючках и розовых сандалиях. Пушистые волосы лезли ей в лицо, и она откинула их усталым, немного неловким движением.
Девица была худенькая, ноги длинные, а глаза голубые и немного испуганные. При виде Дика, поднимающегося из травы, она ойкнула и отступила назад, при этом едва не споткнувшись о гроб на колесиках. Вернее, это был чемодан, но таких размеров, что в нем запросто можно было бы кого-нибудь похоронить.
Дик легко поднялся на ноги и постарался улыбнуться как можно приветливее.
— Добрый день, мисс. Точнее, уже вечер. Почти. Что-то потеряли?
— Нет. То есть… да. Свой самолет.
Понятно. Бестолковая богатенькая дочка. Дик разом поскучнел.
— Что ж он, такой маленький? Посмотрите получше. Здесь их немного. Вот этот — мой.
Девица с некоторым сомнением оглядела «Дуглас», и недоверие слишком явно отразилось на ее лице. Дик окончательно обиделся.
— Можете пройти к начальству. Это через поле. С вашим чемоданом к ночи доползете.
— Спасибо. Вы очень любезны.
Голос у нее был низкий, чуть с хрипотцой. Смотрела она на Дика строго и неприязненно. Дику стало почему-то совестно.
— Я не хотел быть грубым, мисс. Вы ищете свой самолет?
— Не совсем так. Я не вполне точно дала определение. Я ищу самолет, который должен захватить меня на Багамы. Автобус привез нас из Майами, но потом я немного задержалась… с чемоданом.
Дик понимающе кивнул, глядя на глубокие борозды в сухой земле, которые оставил потрясающий драндулет.
