Любовники - Валенти Джастин (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗

Затем он процитировал несколько строк бессмертного сонета, а Николь прижалась к нему всем телом и позабыла обо всем на свете. Их руки и ноги переплелись, губы сомкнулись в страстном поцелуе, а сердца застучали в унисон.

Проснувшись на следующее утро в гостиничном номере, Николь почувствовала, что ужасно хочет пить. Рядом с ней заворочался Пол, а потом, будто прочитав ее мысли, вскочил с кровати и открыл бутылку минеральной воды.

– Доброе утро, – произнесла она по-итальянски сонным голосом.

– Еще не доброе, – загадочно ответил он, целуя ее в кончик носа. – Пойдем.

– Куда?

– Сюда. – Пол потащил ее на кресло-качалку, уселся в него и усадил Николь себе на колени. – Ты прекрасна, Николь, и я тебя безумно люблю.

Она прижалась к нему всем телом, погрузив руку в густые курчавые волосы на его широкой и мускулистой груди. Как приятно осознавать, что это не холодный и бездушный камень, а живое теплое тело любимого человека!

Пол впился губами в ее безвольные после сна губы и осторожно просунул ей в рот язык. Николь томно застонала и закрыла глаза, изнемогая от захлестывающей ее страсти. А Пол уже нежно теребил тонкими пальцами ее набухшие соски, стремясь довести до исступления.

Когда Николь стала слегка подрагивать от переполнявшего ее чувства, он бережно подхватил ее на руки и понес в кровать, не прекращая осыпать поцелуями. Он Целовал ее долго, не упуская ни единой клеточки тела, а когда его язык наконец-то коснулся самого чувствительного места внизу живота, она не выдержала напряжения и забилась в конвульсиях взрывного оргазма.

Осторожно навалившись на нее, Пол сразу же проник в ее теплое и давно готовое к любви лоно. Николь, запрокинув голову, лишь тихо постанывала, не находя в себе достаточно сил для ответных движений. А он двигался все быстрее и быстрее, возвращая ее к жизни и наполняя самой таинственной энергией, которая приводит все живое на Земле в движение. Вскоре напряжение достигло такой невероятной силы, что Николь широко открыла глаза и безотрывно смотрела ему в лицо, впившись в спину острыми ногтями и раздирая ее почти до крови. Еще несколько порывистых толчков, и оба провалились в бездонную пропасть неописуемого блаженства, которое способно бросить во власть дикого инстинкта даже самого стойкого из людей. Щедро одарив собой друг друга, они наконец обессиленно распластались на широкой, видавшей виды кровати.

– Ну вот, теперь можно говорить, что утро действительно доброе, – проронил Пол, немного отдышавшись.

– Да, это было чудесное утро, – промурлыкала, как кошка, Николь, лениво потягиваясь. – Мне нужно принять душ.

– Мне тоже. Вместе?

– Почему бы и нет?

Она внимательно осмотрела его обнаженное тело и провела рукой по курчавым колечкам в средоточии мужского естества. В нем не было ничего необычного, кроме, разумеется, того, что это было тело любимого человека, доставившего ей давно забытое наслаждение.

Нескольких нежных прикосновений оказалось вполне достаточно, чтобы Пол снова подготовился для очередного акта любви.

– Уже? – удивилась она. – Так быстро?

. Вместо ответа он прижал ее к себе и крепко поцеловал в губы.

– Ничего удивительного. Я так долго ждал тебя, что готов любить бесконечно.

Они снова слились в единое целое и предались любви. И предавались долго, до изнеможения, теряя порой ощущение реальности происходящего.

А потом они бродили по солнечной Венеции, переполненной ошалевшими от жары туристами, и то и дело забегали в какое-нибудь кафе, чтобы освежить себя прохладительными напитками или мороженым. Древний город производил на них ошеломляющее впечатление, поражая стариной, вычурной архитектурой и фамилиями старых мастеров. Так и пошло. По вечерам Николь обычно отправлялась в концертный зал и слушала прекрасную музыку в исполнении Пола, а после концертов они, как правило, заходили в какой-нибудь ресторан и сидели до закрытия, наслаждаясь обществом друг друга. Николь часто думала о том, что они, как это ни странно, всегда находили тему для разговоров. Более того, Пол с пониманием относился к ее взглядам на творчество и по большей части разделял их, отвергая даже саму мысль о «цене» художественного произведения.

Что же касается любовных утех, то здесь Пол многому ее научил. После Гаррета у Николь никого, кроме мужа, не было, а сексуальные отношения с последним были, мягко говоря, не самыми удачными. Пол же продемонстрировал ей неисчерпаемое богатство плотской любви и был настолько чувственным и нежным, что вряд ли Эдвард представлял себе такое. Пол всегда был жизнерадостным и наслаждался всем, что его окружало, оставаясь при этом открытым, доброжелательным и неизменно любвеобильным, чего постоянно недоставало ее мужу. Короче говоря, Николь вспомнила, что значит беззаветно любить мужчину, и за каких-то пять дней стала ближе к Полу, чем к Эдварду за все восемнадцать лет совместной жизни.

А Эдвард в это время с головой ушел в свои обычные дела с многочисленными друзьями, коллекционерами, дилерами и критиками и все силы отдавал поиску новых талантов на выставке в галерее Луиджи Бьянки. И удача ему не изменила. В первый же день он неожиданно наткнулся на произведения никому еще не известного художника Марка Рубецкого, польского еврея, который пережил холокост и создал удивительные коллажи из кусочков цветного стекла, колючей проволоки и толстых слоев кроваво-красной охры с изображениями перекошенных от страданий лиц. Эдвард сразу же оценил потенциальные возможности автора и пришел к выводу, что «раскрутка» его обернется хорошими деньгами. Точно так лее ему в свое время удалось открыть миру произведения Ротко, Матервелла, Сигала и многих других художников, не говоря уже о Николь Ди Кандиа. Именно они сделали его богатым и весьма преуспевающим коллекционером и знатоком изобразительного искусства.

На выставке он совершенно случайно встретил еще одного интересного человека – шикарную леди по имени Келли Боган. Она с первого взгляда поразила его своими длинными черными волосами, изящными формами и лукавыми черными глазами, обещавшими массу неожиданностей.