Кто следит за Амандой? - Тейлор Дженел (читать книги без .TXT) 📗
Вернувшись назад по коридору, Аманда вошла в небольшую библиотеку, ее стены, двенадцати футов высотой, от пола до потолка были заставлены всевозможными книгами. Там даже было четыре ряда детских книг, а рядом с уютным мягким креслом стоял еще один манеж.
Все еще держа Томми на руках, Аманда поднялась по небольшой лестнице на верхний этаж. На лестничную площадку выходили четыре двери. Одна дверь была выкрашена в белый цвет, и Аманда предположила, что это и есть спальня отца, куда ей запрещалось входить. На дверной ручке висел изящный серебряный ключик на ленточке.
Были также красная дверь, голубая дверь детской и светло-желтая дверь. Желтая дверь вела в большую светлую ванную комнату, где висели большие мягкие полотенца, а полочка была уставлена изящными кусочками мыла. Красная дверь – в спальню Аманды. Центральное место в комнате, стены которой были выдержаны в менее ярких, чем дверь, красных тонах, занимала кровать из темного дерева с пологом, застеленная красивым стеганым одеялом, на котором лежало несколько подушек. В комнате стоял старинный комод с огромным круглым зеркалом, на комоде лежали серебряная щетка и набор расчесок, рядом с комодом располагалась гардеробная.
В центре комнаты был расстелен великолепный круглый ковер. Аманда усадила на него Томми. Мальчик сидел и, причмокивая, жевал кольцо для прорезывающихся зубов, которое Аманда достала из сумки.
Некоторое время она просто стояла и смотрела на сына. Сегодня утром он проснулся совершенно здоровым – ни разу не чихнул и не кашлянул, его щечки не пылали лихорадочным румянцем, а были здорового персикового оттенка.
Пока все идет хорошо, думала Аманда, усевшись на краешек кровати, на которой ей предстояло спать в течение целого месяца.
Как удобно, подумала она, утопая в роскошном матраце. Ее внимание привлекла небольшая фотография в позолоченной рамке, стоявшая на прикроватной тумбочке. Аманда взяла фотографию в руки и ахнула от изумления.
Это была фотография ее матери. Аманда прижала фотографию к груди, потом стала всматриваться в красивое лицо матери. На снимке ее мать была очень молодой. Интересно, всегда ли фотография стояла на этой тумбочке?
Нет, этого не могло быть. Уильям и мать Аманды провели вместе не так уж много времени двадцать девять лет назад. После нее у Уильяма было много других женщин. У него просто сохранилась эта фотография, и он дал указания кому-нибудь, скорее всего Кларе, поставить эту фотографию в комнату Аманды.
Томми начал капризничать, пора было укладывать его спать.
– Давай посмотрим твою комнату, радость моя, – проворковала Аманда.
Она еще раз взглянула на фотографию матери, поставила снимок на место и направилась к следующей двери.
От изумления она ахнула. Детская Томми оказалась воплощением ее мечты. Но у нее никогда не было денег для всех этих безделушек и вещиц, которые радуют глаз и волнуют воображение, – таких, как эти настенные панно с крошечными танцующими длиннохвостыми обезьянками, светло-желтые полочки с моделями старинных голубых автомобилей и поездов. На полу у стены находилось не менее сотни мягких игрушек, маленьких и огромных, все они были абсолютно новыми и восхитительными. Под окном на детском столике стояла игрушечная железная дорога.
Стены были выкрашены в спокойный светло-голубой цвет, а над кроваткой Томми белыми печатными буквами было выведено его имя. Кроватка была чудесной – деревянная колыбелька с твердым матрацем и красивыми простынками. Имелись пеленальный столик со всеми необходимыми принадлежностями, контейнер для памперсов, небольшой бельевой шкафчик и отдельный платяной шкаф.
Как ни удивительно, но человек, никогда не проявивший интереса к своему внуку, сделал все, чтобы у Томми была детская, о которой можно только мечтать, то только усилило ее смятение, и у Аманды возникло необъяснимое и неприятное предчувствие. Что же все-таки задумал Уильям?
Аманда поменяла Томми памперс, одела его в удобную пижаму, которую нашла в бельевом шкафчике, и уложила ребенка в постельку. Она думала, что малыш будет возиться в незнакомой кроватке, но он закрыл глаза, подложил под щеку ладошку и тотчас заснул. Аманда смотрела на сына, который сладко спал в своей новой кроватке, и впервые напряжение отпустило ее. Может быть, у нее и нет никаких оснований для беспокойства? Аманда глубоко вздохнула.
Она задумалась, чем бы теперь заняться. Можно начать распаковывать вещи или еще раз пройтись по дому и осмотреться. А может, Клара захочет сделать перерыв, и тогда за чашкой чая или кофе они смогут поговорить об отце.
Еще раз, взглянув на Томми, Аманда на цыпочках вышла из детской, оставив дверь приоткрытой. Она пошла вниз по лестнице, удивившись тишине, царившей в доме. Может быть, Клара уже ушла?
Нет, экономка протирала пианино.
– Клара, я собираюсь попить чаю. Вы не хотите ко мне присоединиться?
– Я на работе, мисс Седжуик, – ответила Клара, сделав акцент на слове «мисс». – Когда я работаю, я не устраиваю перерывов на чай.
– Понятно, – сказала Аманда. – А как давно вы работаете у моего отца?
Она заметила, что женщина явно напряглась, услышав слова «моего отца».
– Не стоит мне попусту болтать, – вместо ответа сказала Клара. – Заболтаешься, глядишь, уже час и пролетел.
Аманда кивнула, разговорить Клару будет нелегко. Но, возможно, экономка и не слишком-то много знала об Уильяме. Она была приходящей домработницей и никогда не жила в доме постоянно, за исключением летних каникул в Мэне, а в те времена отец редко бывал дома.
«Поступай, как знаешь, Клара, – подумала Аманда. – Но это ненадолго. В конце концов, я заставлю тебя стать сговорчивее».
Аманда окинула взглядом большую незнакомую комнату. Томми спал, на работу идти было не нужно, а Клара занималась уборкой. Аманде нечем было заняться, а она не привыкла сидеть без дела. Она подумала, что ей нелегко будет выдержать целый месяц.
Глава 7
Прошло два часа. Аманда уже распаковала свои вещи, немного освоилась в доме и трижды перечитала письмо с инструкциями. Клара только что ушла, такая же неразговорчивая, как и в первый момент, их встречи.
Томми играл в манеже с говорящей мышкой, Аманда стояла у окна в гостиной – конечно же, не в той, с кактусом, и, глядя в окно, радовалась погожему солнечному дню. Это был второй необычно теплый день в декабре, и неожиданно Аманде захотелось прогуляться и осмотреться в этом новом для нее районе. Она, правда, работала в Манхэттене в течение нескольких лет, но ей никогда не доводилось просто прогуливаться по этому району. После работы она спешила домой, чтобы позаботиться о матери, позднее ей не терпелось поскорее увидеть Томми. И всегда по дороге нужно было заскочить за продуктами и зайти в прачечную.
Теперь, по крайней мере, в течение месяца, у нее будет что-то вроде отпуска. Согласно инструкциям она должна была сидеть на кожаном диване – обязательно на диване, а не на одном из стульев! – в течение одного часа, в десять тридцать и в три тридцать.
Часы показывали десять двадцать пять.
Она села на диван. Некоторое время Аманда смотрела на портрет. Впечатление было странным: художнику удалось передать ощущение настоящей семьи. Это было застывшее мгновение, мгновение, которого не существовало в действительности.
Фотографии лгут, решила Аманда.
Три девочки были совершенно не похожи друг на друга, и все же в выражении их лиц было что-то общее – «седжуиковское», то, что они унаследовали от Уильяма.
Портрет взволновал ее, и Аманда решила сосредоточиться на дедушкиных часах, наблюдая за медленным движением стрелок. Инструкции гласили, что в это время она не должна ничего делать, даже читать. Однако ей разрешалось разговаривать с Томми или читать ему вслух. Аманда взяла в руки его любимую книжку и начала читать сыну сказку о говорящей корове.
До истечения часа оставалось десять минут, когда Томми сильно раскапризничался, и никакие ее уговоры не помогали. Он хотел, чтобы его вынули из манежа, но ведь Аманде не разрешалось вставать.
