Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер (читаемые книги читать .txt, .fb2) 📗

Я ослабляю свою прическу и расчесываю волосы пальцами. Он оставляет меня стоять и ставит стул по середине комнаты. Указывает на сиденье, и я иду к нему, сажусь и концентрируюсь на своем дыхании.

— Оставайся сидеть.

Я молча киваю и смотрю прямо на стену.

Он запускает пальцы мне в волосы и откидывает мою голову назад.

— Ты больше не говоришь со мной, Аллегра?

— Да, конечно. Прости, Роберт. Мне жаль.

Он рычит что-то непонятное, что вызывает у меня трепетание в животе, и выходит из комнаты.

Когда Роберт возвращается, я слышу знакомый звон металла и закрываю глаза.

— Руки за спинку стула, — тихо приказывает он, и я, как требуется, завожу руки назад. Холодный металл наручников обхватывает мое правое запястье, затем я слышу, как защелкивается второе кольцо. На спинке стула. Процесс повторяется слева, и я осторожно проверяю, сколько у меня свободы передвижения. Немного, но я обездвижена не полностью, что делает происходящее немного более приятным; плечи и все мышцы не будут перенапрягаться.

— Хорошо? — тихо спрашивает Роберт и кладет руку мне на затылок.

— Да, Роберт, — отвечаю я, наблюдая, как он становится передо мной и встает на колени, чтобы зафиксировать мои лодыжки двумя веревками на ножках стула. Когда он выпрямляется, я вижу, что из кармана его джинсов свисает шарф, и понимаю, что он завяжет мне глаза. Мысль не успевает сформироваться до конца, а ткань уже накрывает мои глаза. Я беспомощна в его власти и чувствую, как все во мне сжимается. Мой слух обостряется, и я ощущаю, как Роберт медленно обходит вокруг и смотрит на меня.

— Как ты себя чувствуешь, Аллегра? — спрашивает он меня на ухо, и с моих губ срывается стон, когда он нежно прикусывает мое плечо.

— Замечательно, Роберт.

Вместо ответа я чувствую кончики его пальцев, ласкающие верхнюю часть моего тела, вызывающие мурашки по коже. Он гладит меня с невероятной нежностью, делает меня горячей и покорной, заставляет меня стонать. Я не знаю, как долго он меня ласкает, я теряю чувство времени и пространства. В какой-то момент его руки исчезают с моего тела, и оставляют меня, тяжело дышащую, в покое. Через несколько секунд он осторожно тянет нижнюю часть моего тела вперед, так что теперь я сижу перед ним полностью открытая и обнаженная. Очередной стон вырывается из моей груди, когда я чувствую, как он что-то вводит в меня. Это яйцо, я уверена. Я помню это ощущение. Роберт встает, заходит за стул и подтягивает меня, так что я снова сижу на сидении. Я слышу, как он выходит из комнаты, и вслушиваюсь в тишину, которая охватывает квартиру. Единственный звук — биение пульса в ушах, быстрое и беспокойное. В моей голове осталась только одна мысль. Одна мысль, три слова: «Пожалуйста, трахни меня».

Я слышу, как Роберт возвращается и подтягивает второй стул. Он садится напротив меня, не касаясь и не произнося ни слова. Я знаю, что он любуется мной, наблюдает, ловит свой кайф и наслаждается ситуацией. Во мне начинает сильно вибрировать, и я дышу через рот. Черт, я обожаю это яйцо. На мой взгляд, это фантастическое изобретение.

— Какой у тебя размер?

На мгновение я чувствую растерянность — Роберт, определенно, знает это. А если нет, он просто может посмотреть на мою одежду.

— Эм-м-м… что?

Я чувствую, как он встает, как склоняется надо мной.

— Я говорю по-китайски или ты не слушаешь меня, шлюха?

Шипя, угрожающее, прямо в ухо.

— Нет, я… прости, я…

Небеса, эта вибрация полностью лишает меня рассудка. Снижает мои мыслительные способности почти до нуля.

— Ты отвечаешь на вопрос или только что-то невнятно бормочешь?

— Тридцать восемь.

— Говори со мной целыми предложениями, Аллегра.

Я концентрируюсь и тихо отвечаю:

— Я ношу одежду тридцать восьмого размера.

— Ну можешь же. Спасибо.

Неприкрытое снисхождение, насмешка в его голосе заводят меня невероятно.

— Размер бюстгальтера? — спрашивает Роберт дальше и позволяет кончикам пальцев пробежаться по моей груди. Автоматически, насколько это возможно, я выставляю то немногое, что могу предложить. Его касания так приятны, что я хочу в полной мере насладиться ими. Природа не благословила меня большой грудью, но, поскольку я не высокая и не широкая, а скорее маленькая и хрупкая, это вписывается в общую картину.

— 75A, — отвечаю я и недовольно вздыхаю, когда он убирает руку с моей груди.

— Аллегра!

Я вздрагиваю от резкости его тона и стону от желания. Происходящее полностью соответствует моему вкусу. Он безошибочно воздействует на мои эрогенные зоны, как на теле, так и в моей голове.

— Извини. Мой размер бюстгальтера 75А.

Мне было бы интересно узнать, почему он спрашивает об этом. Он хочет купить мне что-то? Или просто хочет вывести меня из концепции? Я хотела бы спросить, но это мне не пристало. Если я не хочу нарваться на наказание. А я не хочу, не сегодня. Я жажду награды и похвалы.

— Этот коричневый оттенок настоящий или ты покрасила волосы? Что это? Ореховый? Карамель? Каштан? Пылающий осенний вечер? — спрашивает он, и я чувствую его руку в моих волосах.

— Цвет настоящий, Роберт. Светло-коричневый, просто светло-коричневый.

— У тебя волосы были когда-нибудь длиннее?

Он гладит всю длину волос и останавливается на кончиках, ниже лопаток.

— Да, были.

Тем временем мне удается абстрагироваться от вибрации внутри меня и сосредоточиться на голосе Роберта. Возможно, яйцо не так идеально расположено, как в прошлый раз.

— С короткой стрижкой ошейник бует выглядеть намного красивее. Особенно, когда шея такая красивая, как у тебя, Аллегра.

Я шокировано вздрагиваю. Он же не захочет, чтобы я… постриглась? И носила ошейник? Ради всего святого, только не это…

Как будто чтобы подчеркнуть свои слова, он хватает меня за волосы и целует вдоль шеи, от ключицы до уха, играя языком на мочке. Я ощущаю и слышу его дыхание близко к уху, чувствую, как мое возбуждение нарастает. Моя шея очень чувствительна к ласкам. Вибрация, благодаря молчанию Роберта, выходит на передний план, и я откидываю голову назад, предлагая ему свою шею и наслаждаясь ощущением во мне.

— Тебе нравятся ошейники?

— Нет, — хриплю я, вспоминая, что должна говорить полными предложениями, и быстро продолжаю, — я не люблю ошейник.

— Тебе повезло, — бормочет он, — я могу обойтись без него.

Я с облегчением выдыхаю. Он играет со мной, немного пугает. Боже, как это меня заводит.

— Что это за шрам? — спрашивает он, прикладывая палец между шеей и плечом.

— Давно… много лет назад мне удалили лимфатический… узел, — хрипло произношу я.

Роберт издает рык и снова становится перед моим стулом. Он присаживается и начинает рассказывать мне, что сделает со мной, когда отвяжет от этого стула. Мое дыхание становится все быстрее и быстрее, стоны громче с каждым предложением, и я чувствую, как испарина покрывает все тело.

— Если сможешь, Аллегра, можешь кончить, — говорит он, и я шепчу свою благодарность.

Я так близка, балансирую на грани, но отсутствует последний толчок. Я начинаю молить об освобождении и знаю, что он наслаждается каждым моим словом, что он кайфует от каждого звука. Его пальцы без предупреждения находят мой клитор, он касается меня, и этот маленький, нежный стимул внезапно и с силой бросает меня в крышесносный оргазм. Роберт не дает мне ни единого шанса, и он это знает. Я чувствую себя бессильной, когда кульминация спадает, измученной и удовлетворенной, и я отчаянно желаю в кровать, в которой можно было бы расслабиться. Вибрация во мне прекращается, и я глубоко вздыхаю. Он дает мне перерыв. Когда снова нормально дышу, я понимаю, что он встает и идет за чем-то.

— Рот открой, — говорит он, и я открываю рот. Что-то тяжелое лежит на моем языке, оно маленькое, угловатое и твердое. Интересно, что это, черт возьми, а потом я распробываю: это шоколад. Я улыбаюсь, и Роберт шепчет:

— Ешь, Аллегра.

Я жую и глотаю шоколад — это дорогой, благородный сорт, а не дешевый товар из супермаркета.