Второстепенный (СИ) - Нельсон Ирина (книги бесплатно .txt) 📗
- Дома мне рассказали! Дома! И мама, и бабушка, и отец, и пара-тройка книжек из домашней библиотеки! - взвизгнула я.
- Это запрещенные знания! Мы запретили их во всем мире! Запретили и стерли всю память! Всем!
Чего? На кой?!
- Значит, на всех силенок не хватило!
Аунфлай зарычал. Из-под губ показались небольшие клыки, в расширенных зрачках полыхнула белая вспышка. Кожа словно осветилась изнутри, и её мраморная идеальность бросилась в глаза. От такой разительной перемены у меня екнуло в животе, в крови заплескался адреналин, отчего кровь в висках застучала сильнее. Аунфлай поднял меня за шиворот, чуть не уткнулся носом в щеку. Я испуганно сглотнула, чувствуя, как нарастает боль в голове. Как его можно было спутать с человеком? У него же абсолютно симметричное лицо!
Хлопнула дверь, и Аунфлай застыл, почуяв холодную сталь у собственного горла. Нож был тупым, столовым, но тонкие твердые пальцы в химических ожогах держали его так уверенно, что сомнений даже не возникло — вскрыть артерии можно и им.
- Дети неприкосновенны, Мерфин! - раздался низкий, вибрирующий от ярости голос.
Всего три слова — и я забыла обо всем на свете. В этот тембр, в этот выговор хотелось завернуться и пить как горячий шоколад, терпкий и горько-сладкий.
Эльт медленно опустил меня на планету и ослабил хватку.
- Корион, ты хочешь прирезать собственного работодателя?
- Не хочу, - уточнил Корион, - но прирежу. И буду прав.
- Ты не понял. Этот мальчишка знает об Инквизиции!
- Я слышал. Ты громко орал. Повторяю специально для тебя, Мерфин: дети неприкосновенны. Отпусти его.
- Мне нужно его Слово, - возразил Аунфлай. - Слово, что он никому ничего не скажет об Инквизиции.
Корион подумал и согласился:
- Клятвы непреложны. Парень, даешь своё Слово?
- Да, - выдохнула я, еще не поняв, на что согласилась. У меня от этого роскошного баритона сердце в груди расплавилось в тягучую томную лужу, как часы на картине Дали.
В себя меня привела боль в левой руке — на запястье вспыхнул крестик. Я тряхнула головой и, осознав, что только что поклялась молчать об Инквизиции, с опаской посмотрела на Аунфлая. Тот успокоился и выпустил меня. Когда его пальцы разжались, исчез и столовый нож, а я получила возможность рассмотреть своего спасителя.
Вид его оставлял желать лучшего. Засаленные черные волосы унылыми прядями свисали до плеч. Трагический излом бровей и лихорадочно горящий взгляд дополнительно подчеркивались синяками, отчего казалось, что глаза занимают большую часть лица. Впрочем, лицо — это громко сказано. От статуса «череп, обтянутый кожей» его отделяло всего несколько килограммов, а кожа имела весьма нехороший желтушный цвет. Задуманная природой элегантная худощавость была низведена до нездоровой худобы. Всё это безобразие куталось в черные одежды, очень напоминающие траурные.
- Мистер, вы что, вампир? - вылетело изо рта прежде, чем я успела подумать.
Аунфлай развернулся и ахнул:
- Кори! Опять?! Я тебе подарю будильник с дубинкой, чтобы он пинками гнал спать! Когда ты в последний раз ел?
Нормальная реакция! Ему тут чуть глотку не перерезали, а он интересуется режимом дня! Вампир не отстал: забыв про то, как только что угрожал, он поморщился и сказал:
- Я Корион, а не Кори!
Корион покачнулся, выдохнул, и я поняла, что он пьян до потери пульса и держится на ногах, похоже, только с помощью магии.
У всех попаданок спасители как спасители, и только у меня – вампир-алкоголик!
- Как твое имя, мальчик? – спросил он меня.
- Вадим Волхов. Для вас можно Дим.
За то, что он избавил меня от потери памяти и дополнительных приключений, я бы его расцеловала и даже сцедила стаканчик крови, если б попросил.
- На основании того, как уверенно покровитель сирых и убогих тряс тебя, могу предположить, что ты один его подопечных. Я прав?
Одна фраза – а сколько в ней информации! Аунфлай окончательно упал в моих глазах. Вампир-алкоголик становился всё интереснее и интереснее.
- Да, мистер, - ответила я и потерла ноющие виски. Головная боль становилась всё настойчивее. Неужели Аунфлай устроил сотрясение?
Корион медленно оглядел меня сверху донизу, задержавшись на фенечках и поясе. Взгляд у него был на редкость трезвым, цепким и пронизывающим. Состояние нестояния выдавала медленная речь и запах дыхания, крепкий до рези в глазах.
- Ты не похож на рожденного среди смертных.
- Возможно, потому что в моем роду по материнской линии все женщины занимались знахарством?
Корион наклонил голову набок и стал похож на огромную хищную птицу.
- И как же ты попал в подопечные Аунфлаев?
- Мне бы хотелось верить, что это случайность, мистер…
- Хов. Корион Хов. Я являюсь главой дома Бардов в Фогруфе и мастером алхимии.
Я церемонно склонила голову и искренне сказала:
- Теперь я знаю, в каком доме Фогруфа мне будет лучше всего, профессор Хов.
По измученному лицу Кориона скользнула тень улыбки, и мне стало ясно, что в здоровом состоянии он хоть и не обладал классической утонченной красотой, как остальные эльты, но бил яркой темной харизмой. Наверняка тот еще был сердцеед, с его-то голосом…
- Умный мальчик, - одобрительно хмыкнул профессор Хов. – Далеко пойдешь, если научишься держать язык за зубами. Мерфин, моё почтение. Передавай привет лорду, а я пошел…
- Куда?! – рявкнул Аунфлай и цепко схватил профессора за локоть.
Тот посмотрел на схватившую его конечность с такой брезгливостью, словно та была испачкана в навозе, и с княжеским достоинством ответил:
- Разумеется, предаваться медленной алкогольной деградации. В последнее время я нахожу в самоуничтожении некое извращенное удовольствие.
Мне захотелось достать блокнотик и записать как цитату.
- Нет, мой дурной работник. Ты идешь с нами, ешь то, что я тебе покупаю, а потом отправляешься наверх – спать.
Взгляд Аунфлая сталью прошелся по Кориону, в голосе звякнули повелительные нотки. Профессор, не изменившись в лице, покорно развернулся в указанную сторону. Я пошла за ними.
Как говаривала одна местная девочка, всё страньше и страньше.
Профессор Хов с нами долго не сидел. Он познакомился с Крисом, послушно съел всё, что заказал ему Аунфлай, и действительно отправился наверх, предварительно вежливо распрощавшись.
- И давно он… так? – осторожно спросил Крис, когда профессор, чуть припадая на левую ногу, вышел за пределы купола тишины.
- Последние семьдесят лет, - неохотно ответил Аунфлай. – Великий Паритет ударил по нему сильнее, чем по каждому из нас. Хотя как раз он и был инициатором перемирия…
Я поперхнулась соком. Профессор застал войну?! Но даже с учетом отвратительного внешнего вида он выглядел не старше тридцати!
- Напомните, сколько в среднем живут эльты? – прохрипела я, откашлявшись.
Аунфлай улыбнулся своей фирменной снисходительной улыбочкой.
- В среднем триста лет. Мы очень медленно стареем.
- Эх, ё!
Етить колотить! Триста лет!
- И в каком возрасте достигаем зрелости?
- Когда полностью уходят молочные зубы. В семнадцать лет. Взрослым считается эльт, достигший двадцати одного года. Хочешь сказать, ты и это забыл?
- Я этого и не знал, - призналась я. – Мы жили среди людей. И бабушка, и прабабушка выглядели на человеческий возраст.
- Вполне возможно, они просто не хотели привлекать к себе внимания и использовали иллюзии.
Приятно говорить чистую правду, особенно когда собеседник сам придумывает объяснения.
- Мне сто шестьдесят три года, - улыбался Аунфлай. – Профессор Хов младше меня на тридцать лет.
Так вот почему на рынке нам не попался ни один старик, а у единственного седого бородача было так мало морщин!
Вернулись мы так же, как и пришли – через озеро. Я вытерпела приступ головокружения, открыла глаза и с облегчением вздохнула. Странные потоки сразу же исчезли, тело расслабилось, даже голова стала меньше ныть. Крис с удовольствием потянулся, не выпуская из подмышки сундук, и чуть не заехал рукой по носу Аю, который неслышно подкрался к нам со спины.
