Такси счастья (СИ) - Лунина Алиса (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
К сожалению, организация труда в данной конторе была устроена таким странным образом, что Сашина деятельность находилась в прямой связи, а то и зависимости от функционирования еще трех женщин. А зависеть от коллег-женщин — дело неблагодарное, а иногда и рискованное. Может, у твоей коллеги сегодня напасть в виде сильно загулявшего или просто ушедшего в запой мужа, а ты от нее бессовестно ждешь включенности в процесс и какой-то отдачи. Ясно, что однажды тебе дадут понять, что ты дрянь бесчувственная, и посоветуют отправиться со своим рабочим усердием куда подальше.
С Сашей именно так и произошло. Два дня она тщетно добивалась от коллеги, которую звали то ли Манечкой, то ли Верочкой, какого-то пустякового документа. Без него, увы, Сашин служебный отчет был невозможен. На третий день в отдел зашла начальница системы «я — начальник, ты — дурак», причем сразу было очевидно, что дама сильно не в духе, может, муж подкачал или дети-двоечники, но она зла на всех, и в данный конкретный момент времени ее глобальное недовольство направлено на Александру Семенову.
А Саша что? Ничего. Сидела тихо, мирно, починяла примусы, обдумывала концепцию предстоящих выходных, плохого ничего не делала, и вдруг… Ее спрашивают про тот самый отчет, который, между прочим, до сих пор не готов не по ее вине, а по вине…
Саша только раскрыла рот, чтобы объяснить про Манечку-Верочку, но вовремя закрыла. «Ну что я — сексот? Подлый стукач? Ну, застучу эту глупую Манечку, кому это поможет?» И промолчала. Смотрит на разгневанную тетеньку и молчит, как рыба об лед.
А та уж совсем разошлась, ножкой топнула, покраснела и вдруг назвала Александру Семенову идиоткой, более того, идиоткой законченной и неисправимой. При этом громко, чтобы все сотрудницы стали свидетелями Сашиного унижения.
Саша внутренне охнула. Надо бы что-то ответить, но что? Пока думала, начальница ушла, прошипев на прощание еще нечто уничижительное.
А Саша, значит, осталась, униженная и оскорбленная, в расстроенных чувствах. Помимо обиды на тетеньку возникла обида на себя: как это я промолчала и зачем позволила себя унизить?
Надо было ей достойно ответить! Но у Саши проблемы с реакцией и долгий тормозной путь.
Есть люди, которые в любом конфликте не растеряются, у них ловко получается ответить обидчику, изящно его подрезать, чтобы он от услышанного осознал свое ничтожество или умер, не сходя с места. А у нее так не выходит. Она из породы несчастных тормозов, которые будут позднее, уже после конфликта, на досуге, как правило, ночью, мучительно и нудно обдумывать, как же нужно было ответить.
Например, напомнить этой начальнице адаптированную специально для нее аксиому Коула: «Видите ли, сударыня, общая сумма разума на планете — величина постоянная, а население растет… И некоторым не хватает!» И бросить на нее выразительный, убийственный взгляд, чтобы ей сразу стало ясно, кто здесь «некоторые».
Или сказать так: «Уважаемая! Я не знаю, чту вы принимаете от головы, но это вам не помогает!» А потом, храня достоинство, написать заявление по собственному желанию и гордо удалиться.
Надо было… А она растерялась.
Какая нервная атмосфера в этой организации — буквально в тот же день возник новый конфликт. Подлетела к Саше та самая Манечка-Верочка и возбужденно крикнула, что та ее специально подсиживает, желая выжить из компании. Саша, сильно удивившись, поинтересовалась, откуда у нее такие сведения? Точно ли подсиживает? Манечка уверила, что точно, и развила данную тему, пустившись в рассуждения о подлой человеческой сущности в контексте офисного планктона.
Не будучи согласной с оппонентом, Саша тем не менее в прения вступать не стала, помня первый закон спора, гласящий:
«Никогда не спорьте с дураком — люди могут не заметить между вами разницы».
Набрав в грудь побольше воздуха, она спокойно ответила Манечке, что, мол, вы успокойтесь, не берите в голову за всех и вообще знайте: все будет хорошо. Та всполошилась, обозвала Александру Семенову хамкой и объявила ей бойкот.
«Ну ладно, — подумала Саша, — проживу и с бойкотом, не тресну. Есть же в моей жизни и что-то еще, помимо Манечки». А вслух, в присущей ей вежливой манере, посоветовала ей написать на А. Семенову жалобу в Организацию Объединенных Наций, лично Генеральному секретарю. Причем сделать это сразу, по горячим следам, не теряя времени.
После этого Манечка ушла, наверное, писать в ООН.
Вскоре выяснилось, что размолвка с Манечкой — не их личное дело, а общественное, и окружающих эта история волнует куда больше Саши. В обеденный перерыв к ней подошла та самая сотрудница, живо интересующаяся астрологией, и, поджав губы, дескать, от Крысы она никак не ожидала подобного поступка, сообщила, что их коллектив уникален, это, собственно, даже не коллектив, а большая дружная семья. В ней, как у мушкетеров: «Один за всех, и все на одного, тьфу, за одного!» И взглянула на Сашу укоризненно…
Саша сочла возможным напомнить, что не являлась инициатором конфликта, но ей разъяснили: кто инициатор конфликта, не важно, куда важнее, кто станет инициатором примирения, послом доброй воли, так сказать.
Затем к ней подошли еще несколько сотрудниц. Тоже вещали про коллектив, как концепцию большой дружной семьи, уговаривали на предмет того, что во всем мире должен быть мир, просили войти в положение Манечки, и чтобы облегчить Саше вход, рассказывали ужасные истории из Манечкиной жизни, про ее мужа — жуткого подлеца, ужасную свекровь и сына, раздолбая и двоечника.
— А еще у нее две недели назад угнали машину!
Последним аргументом Сашу просто добили, и она едва не со слезами воскликнула:
— В этом тоже виновата я?
В общем, она не выдержала подобного натиска и сбежала в туалет, где ей встретилась уборщица с ведром, старушка системы «чистая засада». Она почему-то прониклась к Саше и мучительно долго пытала ее рассказом о приходящих к ней инопланетянах, пришельцах и о том, что Иисус Христос женился на Марии Магдалине и прожил с ней сто восемьдесят пять лет. Саша несколько раз порывалась сбежать, но поскольку ей было жаль беднягу, она честно, в качестве бонуса, выслушала еще и про какую-то Белую Матерь.
Когда Саша, пошатываясь, вышла в коридор, у нее было ощущение того, что мир сошел с ума. Среди всеобщего безумия она пока держалась, но уже слабо. Ей срочно захотелось глотнуть свежего воздуха и посмотреть на ситуацию с другого ракурса, желательно сверху.
Она рванула на крышу. А в этом офисном здании крыша — самое лучшее из всего, что там есть. С нее открывается потрясающий вид на город. Москва — как на ладони. Шел дождь, над городом рвался сильный ветер, буквально сбивая с ног.
Саша проревелась. Промерзла. Поглядела на Москву и происходящее с высокой крыши и чудесным образом успокоилась.
Она-то успокоилась, а народ нет! После ее возвращения началось светопреставление. На подмогу Манечке бросились стада миротворцев из старейших работниц отдела. Сметая все на своем пути, взахлеб, брызгая слюной, они рассказывали Саше какие-то нелепые притчи о примирении и угрожали пыткой зачесть Библию со всеми четырьмя Евангелиями, требовали от Саши смирения и заповедовали поступить с Манечкой по-христиански — подойти и попросить у нее прощения за все мировое зло, подставить вторую щеку, а заодно, если понадобится, распять себя.
А Саша с ужасом понимала, что не вполне готова к подобному христианскому смирению, и в этой неразрешимой ситуации у нее оставался только один выход — пойти и уволиться, прямо сейчас.
А остаться работать в этой компании — значит сильно ускорить для себя приход инопланетян, пришельцев и Марии Магдалины, потому что в этом женском курятнике они к ней придут не в семьдесят лет, как к той милейшей старушке уборщице, а гораздо раньше. Они, можно сказать, уже стоят на пороге.
…Не успела Саша очухаться и стряхнуть с себя пыль курятника, как судьба выкинула очередной финт. На мобильном высветился незнакомый номер.
— Сашенька, это же Витя, не узнаешь?
