Дрессировщик. Приручение (СИ) - Николаева Ольга (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
Жалел? Нет, конечно. Просто не очень хотел тратить силы на правду. Это Женя чувствовала нутром. Как и то, что однажды, если ему потребуется, надавит чуть крепче и расколет, как хрупкий орешек. Заранее сочиняла отмазки и отговорки для этого момента.
Но неприятные темы об интернате возникали слишком редко, чтобы отбить охоту к общению. И она возвращалась в оранжерею снова и снова.
Глава 9
Игорь не сразу понял, что общение с девчонкой становится привычкой. Приятной, между прочим. Он сам ловил момент и возможность, чтобы вечером наведаться в зимний сад и обязательно обнаружить ее на обычном месте. Однажды заметил, что слишком зачастил туда. И даже отказался от какой-то встречи с партнером в городе. Встреча не была обязательной и срочной, но для поддержания отношений пригодилась бы.
Это был неприятный вывод. Приоритеты сменились, неожиданно и бесконтрольно. И это было неправильно. Пришлось самого себя ограничивать: заранее определять дни, которые можно выделить для Жени, и не отступать от спланированного графика. Ни в коем случае. Даже если было тоскливо и маетно в кабинете, он всегда находил, чем еще заняться, но к девчонке не приходил.
И нельзя было скрыть от себя самого, как радовало его это ожидание, эта готовность девочки отложить все дела и книги, забыть обо всем и разговаривать с ним — Игорем Суворовым. С ним и другие люди точно так же общались — всегда с готовностью, раболепием и почти обожанием во взгляде. Но эти другие всегда ожидали чего-то в ответ. Чего-то, что в конечном итоге всегда измерялось деньгами. Не было таких собеседников, что не ждали бы от него пользы. Это было нормально, ожидаемо, скучно. Женя принесла оттенок новизны и радости в общение. Вряд ли она рассчитывала, что вечерние посиделки позволят ей что-нибудь выгадать и приобрести большее. Наоборот, девочка всегда старательно отказывалась от всего лишнего. Не просила вообще ничего и никогда. А глаза горели интересом и радостью, когда его видела. Чертовски приятно это оказалось.
Татьяна ему тоже радовалась при встречах. И похоже на то, что искренне. Но там была совершенно иная радость и предвкушение. Спутать эти взгляды было невозможно и бессмысленно.
И он позволил себе наслаждаться этим общением с девчонкой, только правила установил и строго соблюдал. Никаких личных тем (это относилось только к его личности), никаких "соплей" и ненужных эмоций, никакого трепа по поводам, не относящимся к развитию девчонки.
Ему казалось, что воспитывать в ней характер и правильное отношение к жизни получалось неплохо. Слова и наставления падали на благодатную почву: меньше истерик и обид у нее проявлялось, меньше глупых вопросов к людям, больше понимания — о том, что мир несправедлив, и не нужно ждать от него наград за хорошее поведение. Не бывает таких наград — эту идею в Женину голову он точно вложил, и накрепко.
Понятное дело, общение у них не сводилось только лишь к общим темам. Игорь вспомнил свой английский — и теорию, и практику, и временами объяснял сложные моменты Жене. В принципе, и ему это было полезно — увереннее себя чувствовал в заграничных поездках. Глядя на то, как девчонка схватывает все нюансы и тонкости, практически на лету, предложил ей заняться вторым языком. А там, глядишь, и третий можно выучить, найти учителей и репетиторов для него точно не было проблемой.
Неожиданно, оказалось, что их мнения с девчонкой категорически расходятся: Женя отказалась от такого шикарного предложения. Да еще и спорить рискнула:
— Да зачем он мне? Этот французский или немецкий? Я и сейчас уже инглиш лучше всех в классе знаю, англичанка от радости прыгает, к доске каждый раз вызывает! А пацаны уже пальцами тыкают, заучкой и ботаном зовут! Не хватало мне еще и с французским то же самое огрести… — Она выпалила свою речь, удивив Игоря бурной мимикой и интонациями: давно уже отвык от этих ее всплесков. Потом заметила его недовольный взгляд, осеклась, но все равно закончила. — Зачем прыгать выше головы? Я и так хорошо учусь, и знаю уже очень многое…
— Решила быть серой посредственностью, незаметной мышью? Так, что ли? — Он привычно бросал фразы, не задумываясь, какая бьет больнее, а какая могла смягчить немного.
— Я и так серая. И меня все устраивает. Меньше высовываешься, меньше трогают! — И снова — непривычный уже задор в глазах и голосе.
— Да что ты? И как давно ты пришла к такому решению? Мышь? Так тебя называть предлагаешь? — Глухое раздражение поднимало голову. А ведь так хорошо уже общались, так правильно…
— Давно. Еще в интернате. Там высовываться могли только самые сильные и наглые. Остальным проще выжить, прячась по углам. — Смотрела исподлобья, но с такой уверенностью непрошибаемой, что Суворов засомневался — сможет ли переубедить.
— Ты поэтому и в балахонах своих стремных по улицам ходишь? Не разобрать, то ли обноски на помойке подобрала, то ли пижаму снять забыла… Так?
Пазлы сложились верно: Женя вспыхнула до самых кончиков ушей. Даже шея порозовела, до самого ворота кофты. И губы кусать начала — нервно, болезненно, почти до крови. Игорь и раньше замечал, что одежда у девочки несуразная для ее возраста. Но не придавал этому никакого значения. Молодежь — поди, разбери, что там у них сейчас в моде? А дело, похоже, со всем не с трендами и модой было связано.
— Ничего не обноски. Удобная и комфортная повседневная одежда…
— А на Новый Год в школе ты тоже в такой ходила?
— Да.
— Я, кажется, просил тебя не врать? Давно, правда, это было. Но с тех пор ничего не изменилось. Или нет?
— Да. Просили. И нет. Не изменилось ничего.
— Значит, ответь на вопрос снова. А что с тобой делать за вранье — я подумаю позже.
Он, действительно, не мог сейчас придумать, каким образом с ней поступить: никогда еще не приходилось наказывать. Ни за что. Хватало лишь грозного тона и запрета. И вот… А не наказывать — тоже нельзя. Так себе воспитание получается, если страха нет…
— Не ходила я на этот гребаный утренник. — Отрубила, смело глядя в глаза, а потом неожиданно потупилась и замолкла.
Вот и победили эмоции, вот и научились управлять собой, и стали практически "железной леди"… А Игорю так нравилось думать, что все у них получается — лучше некуда. Ошибался. Девчонка научилась притворяться, и даже вполне успешно. Однако, он-то совсем к другому стремился. Чтобы эти глупые всплески не появлялись в принципе, а не только были спрятаны под замок.
Но это было другой проблемой, не такой насущной. Сейчас предстояло с более важной разобраться.
— И что же тебе помешало?
— Да! Блин… — Видно было, как она пытается начать пламенную речь, бросить какую-то фразу, но тут же сама себя обрывает. — Как вам объяснить? Вы же мужчина, вам не понять никогда!
Эта логика его чудным образом развеселила. С трудом удержался от смешка. Лишь иронично бровью дернул.
— Ну, ты попробуй, хотя бы… А я своим скудным умишком постараюсь дотянуться до твоих сложных мыслей.
Даже развалился поудобнее, готовясь внимательно слушать и развлекаться. Явно, его ожидало первое от Жени откровение в духе хваленой женской логики. Даже само сочетание "Женя" и "женская логика" наводило на разные интересные мысли.
— У вас не скудный умишко. Нормальный. Просто о таких мелочах и думать вам не приходится. Тем более, — запнулась, настороженно зыркнула, вздохнула, но продолжила, — вы и так красивый. У вас этих проблем и не было никогда, я уверена.
Суворов слушал девочку и понимал: иллюзия. Все иллюзия. И представления о том, что Женя далека от глупых бабских проблем и закидонов. И уверенность, что ей плевать на внешность, главное — мозги и характер. И фантазии, как из неглупой девочки получится вырастить очень толковую и деловую женщину. Он и про внешность, и про манеры ее задумывался уже — не мешало бы их привести в порядок. Но позднее, гораздо позднее. Когда ей мозгов будет хватать, чтобы понять: внешность, красота, лоск — это не самоцель, а инструмент и оружие, позволяющее добиться успеха. А тут — прокол. Красивым его считает. И, конечно же, некрасивой — себя.
