Мой домовой — сводник (СИ) - Горышина Ольга (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
Я повернула голову к Вадиму и обрадовалась, что Орлов спит лицом к стенке. У меня снова глаза были на мокром месте. Я чуть не набрала Тоне сообщение с вопросом "ну что?" Но в последний момент передумала. Я знала ответ — ничего. И надеялась, что это на самом деле означает "пока ничего"…
У сестры это был первый рабочий день. Возле ее фотки висел значок телефона. Думала написать ей пожелание удачи, но передумала. Чего нервы зря трепать… Свои бы сберечь, когда ужасно хочется в туалет, а кто-то дрыхнет…
— Ты долго спать будешь? — затрясла я его за плечо, вымещая злость за кота, хотя вины Вадима в дурном характере "Капитана" и смерти чужой бабки не было никакой. Зато он был рядом, а одной мне сделалось уже не под силу выносить эту муку…
— Ты меня разбудила, чтобы про кота рассказать? — просопел Вадим хрипло то ли спросонья, то ли со злости, что не дала досмотреть десятый сон.
— Нет, — почти не солгала я. — Мне нужно в душ, а у меня нет полотенца.
Он сначала не понял проблемы. Пришлось объяснять, что я стесняюсь… Боже, какие же мужики тугодумы! Только гадости котам могут быстро делать!
Наконец я была вымыта, высушена, замазана мужским дезодорантом и представлена под глаза "маман". Поздоровались, улыбнулись, сели завтракать. Завели разговор про моих учеников. Нейтральный. Я боялась, что Вадим ляпнет про кота и поэтому выдала историю про рисунки в детской тетрадке.
— И что ты теперь будешь делать? — как-то слишком испуганно спросила Марина Александровна.
Мне даже сделалось стыдно. В домашнем халате с чашкой утреннего кофе она перестала быть грозной "маман" и сделалась просто теткой, у которой получается довольно вкусная пшенная каша. Не сухая, без комков. Наверное, секрет в килограмме сахара и литре молока!
— Ничего, — я пожала плечами и невинно поджала губки. — Сделаю вид, что ничего не знаю. Мамаша эта — дура. Нельзя так с первыми чувствами ребенка обходиться.
— Ни с какими нельзя, — почти перебила меня Марина Александровна.
— Ну да, — стушевалась я окончательно. — Но особенно с первыми. Для мальчиков вообще подвиг подойти к девочке… Вот он пока и влюбился в недоступную холодную звезду. Повзрослеет, наберется смелости и станет со сверстницей встречаться. Обо мне и не вспомнит. Уж тетрадь с глаголами точно выкинет, — рассмеялась я, уже сто раз пожалев о том, что рассказала о своем малолетнем сердцееде.
Пора было уходить. Вернее, бежать — выдохнуть, схватить тетради с учебниками и нестись к метро.
— Ира, во сколько ты возвращаешься от учеников? — Вопрос застал меня врасплох. Я не нашлась, что ответить. Как дура, хлопала глазами, и мать Вадима уточнила: — Во сколько тебя ждать к ужину?
Если бы в прихожей был стул, я бы на него села. Наличие для данной цели только половичка удержало меня в вертикальном положении. После пустого открывания рта я все же сумела сказать, что мне нужна сменная одежда, и потому я предпочитаю ночевать у себя. После такого приглашения я подумала, что у себя дома мне может понадобиться новый душ. А после слов Вадима поняла — пренепременно!
— Ты собери сейчас сумку с вещами. Я к вечеру заберу ее.
И все это в одном шаге от Марины Александровны! Не откажешься без скандала. Ну все! Без меня меня переселили… Пусть всего на десять дней, но факт остается фактом! Что-то крякнув в знак вынужденного согласия, я с визгом застегнула молнию на куртке и получила новый удар — не в спину, а прямо в лицо. На миг исчезнувшая из поля зрения Марина Александровна выплыла в прихожую, держа в руках нечто яркое, спрятанное в полиэтиленовую упаковку.
— Халатик можешь не брать…
Я готова была выругаться похлеще негра из гарлемского гетто! Где вы были вчера с вашим халатиком! Завтра он мне не нужен! Или нужен? Я униженно поблагодарила и брякнула, что ужасно опаздываю.
Но я опаздывала пешком. Мне нужно было взбодриться и вдохнуть прохладный воздух. Это выше моих сил, выше… Я чувствовала себя взбесившимся подростком и ничего не могла с собой поделать. Я швыряла одежду в сумку с разными витиеватыми матюками, но легче не становилось. Тогда я села, спрятала лицо в ладонях и заплакала. Громко. Точно ведь, как подросток. Стало легче, но незначительно. Я умылась, подвела глаза и переоделась.
C этой секунды буду думать только об уроках, буду честно отрабатывать свою тысячу — работать, работать и еще раз работать! Как завещал великий Ленин и как учит здравый смысл почти что свихнувшейся женщины! Я запретила себе доставать мобильник — никаких мужиков и никаких котов. Я даже книжку читать не хочу! Лучше смотреть вокруг, замечать печали и радости окружающей толпы. Рожи постные. Улыбка только на лице тех, кто нашел, над чем поржать в сети. Уперлись в книги, телефоны, газеты… Все в себе, на остальных плевать. Вот и я буду так делать. Засяду сегодня за ноутбук, который сунула между вещей. Скажу, что делаю презентацию — и хрен вы меня заставите вести с вами светские беседы!
Однако вечером меня спасла эсэмэска от сестры: "Ты еще в центре?" Я, как дура, кивнула экрану телефона и потом только набрала в ответ — "да". Сестра предложила выпить кофе в нашей старой кофейне. "Возвращение во взрослую жизнь?" — написала я в ответ, усмехаясь, но она тут же прислала грустный смайлик. Блин…
Я набрала ее номер, но Аришка не ответила. Ну е-мое! Разве так можно… Я же последние нервы сожгу с этой идиоткой! Первое апреля было вчера — и мы как-то хором его продинамили. К счастью! Ни Вадим, ни его мать не подумали, что я разыгрываю их с ключами. Как-то мы к переменам слишком серьезно относимся — как бы в этот переломный момент не сломаться самим.
Я снова была первой, но заказала сразу два кофе. Сестра не должна опоздать. От офиса можно пешком дойти, рабочий день закончился полчаса назад. По инерции я сунулась в ВК и прочитала сообщение от Тони: "Было б зашибись, если бы коты умели в письменной форме излагать свои проблемы. Вчера серый начал давать себя гладить. Сегодня опять кидается. Думала, с ушами непорядок. Сводила к ветеринару. Все нормально. Дали ошейник. Говорят, должен снять агрессию. Будем ждать и надеяться. Вообще, все они такие разные, но такие классные. Людишкам у них еще учиться и учиться… Держи еще фотки…"
— Привет…
Арина не дала мне досмотреть фотографии. А лучше бы я смотрела на кота. На сестре лица не было. От субботнего задора не осталось и следа. Вопрос, в чем дело, застрял у меня между зубами. Арина молча придвинула к себе чашку. И я поняла, что правильно сделала, не заказав тортик.
— Ну? — только и смогла я выдавить из себя.
— Я там долго не задержусь, — выдала Арина и уткнулась носом и глазами в чашку.
— Ты можешь говорить прямо?
Теперь она хотя бы смотрела прямо мне в глаза. Ее же блестели, но наличие туши творит с женской нервной системой чудеса.
— Куда прямее? Надо искать другую работу.
Когда не надо, у сестры словесный понос, а сейчас у меня в сумке все забито учебниками и места для раскаленных клещей в ней не нашлось!
— А чем тебя эта в первый же день не устроила? Шеф — настоящий козел? — подсказала я ей ответ, понимая, что другого объяснения быть не могло. Точно козел, раз в первый же день полез…
— Я Виктора Анатольевича видела ровно две минуты, когда он заходил в офис и когда уходил, — выдала сестра сухо, и у меня от счастья даже увлажнился рот. — Зато я плотно пообщалась с Кариной. Меня взяли на место ушедшей в декрет секретарши. Она месяц как ушла, и все дела вела Кариночка, особенно ей удавался кофе, и как бы она не собирается передавать мне эти полномочия…
— Что значит, не собирается? Это твоя должность и у тебя подписан договор… — перебила я, не вынеся больше "голоса андроида" из уст сестры.
— А то и значит… Как я поняла, у нее вообще нет никаких обязанностей, и она там по блату или… Ну ты поняла, по большой любви начальника, потому никакой конкуренции не потерпит…
