Школа обольщения - Крэнц Джудит (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Вэлентайн долго спала в объятиях Спайдера, похожая на экзотический букет розовых, красных и белых цветов, влажных и ароматных, в беспорядке брошенных на постель, отдаваясь ему во сне так же доверчиво, как отдалась наяву. Спайдер тоже мог бы уснуть, но ему хотелось смотреть на нее, он верил и не верил. Это была та же Вэлентайн, та же, но и другая. Он полагал, что хорошо знает ее, но не подозревал, что существует иная Вэл, таящая за обжигающей оболочкой сокровищницу глубокой, чистой нежности. Мир был наполнен радостным удивлением. Кабинет превратился в свадебный зал. Сможет ли он когда-нибудь сидеть напротив нее за столом и разговаривать о делах, не вспоминая, какой была эта комната? Сможет ли смотреть на ее белый халат, не испытывая желания снять его с Вэл? Если нет, улыбнулся про себя Спайдер, придется по-другому обставить кабинет, а ей на работе носить что-то еще.
Проснувшись на руках у Спайдера, Вэлентайн поняла, что эта минута — самая счастливая в ее жизни. Ничто уже не будет прежним. Прошлое улетело на другую планету. Поиски родины закончились — у них со Спайдером собственное королевство.
— Я долго спала?
— Не знаю.
— Который час?
— Не знаю.
— Но телевизор… награды… мы, наверное, их прозевали.
— Наверное… Ну и что?
— Конечно, ничего, мой Эллиот. Между нами, у нас всего сотни две клиентов в зрительном зале и на сцене. Скажем каждой, что она выглядела грандиозно.
— Ты всю жизнь собираешься звать меня Эллиотом?
Вэлентайн поразмыслила.
— Ты ведь не настаиваешь на Спайдере, правда? Почему бы не Питер? В конце концов, это твое имя.
— Нет. Ради бога, не надо.
— Я могу звать тебя «дорогой» или… лучше я буду звать тебя «мореход». Что скажешь?
— Зови как хочешь, только зови меня.
— О, милый!.. — Они расточительно одаривали друг друга поцелуями, неловкость исчезла, вместе они росли и крепли, словно сильное дерево. Наконец Спайдер задал вопрос, который должен был прозвучать:
— Что ты собираешься делать с Хиллмэном?
— Завтра я ему все скажу. Он и сам догадается, как только меня увидит. Бедный Джош, но ведь я ему сказала только неопределенное «может быть»…
— Но… ты мне так говорила… я думал, все решено.
— Я тогда еще не решила, не до конца… Я не могла.
— Так что, мне ты сказала раньше, чем ему?
— Получается, что так, да?
— Интересно, почему?
— Понятия не имею. — Она смотрела на него с божественной щенячьей ненавистью.
Спайдер решил оставить свои предположения при себе. Некоторые вопросы лучше не задавать, особенно если ответ известен.
— Подумать только, — сказал он, откинув ее волосы назад и открыв очаровательное небольшое лицо, — как все удивятся.
— Кроме семи женщин. — Из огромных зеленых глаз Вэлентайн брызнуло озорство.
— Эй, погоди! — воскликнул Спайдер, в нем вновь ожили подозрения. — Кому ты еще говорила?
— Как я могла рассказывать то, о чем не знала? Я имею в виду твою мать и шестерых сестер. Они, по-моему, все поняли, как только меня увидели.
— Ох, глупенькая милая Вэл, тебе это только кажется. Они считают, что я неотразим для всех женщин.
— Что верно, то верно, мореход, ты неотразим.
Билли провела в гардеробной весь день, задумчиво прохаживаясь, отгоняя лезшие в голову мысли и неутомимо просматривая разнообразные костюмы рассеянным, но все замечающим взглядом. В своих скитаниях по гардеробной она проверила даже шестьдесят пустых сумочек и набрала двадцать три доллара двадцать центов разменной монетой. Она чувствовала себя слишком ранимой, чтобы покинуть убежище, словно сменила кожу, но внезапно, вздрогнув, поняла, что Вито, наверное, уже дома и одевается для вечера, а она все еще прячется. Она давно сняла платье от Мэри Макфадден, чтобы не помять его, и надела любимый старый домашний халат славных времен из темно-шафранового шелкового бархата на подкладке из ярко-розовой тафты с ярко-розовыми манжетами. Наконец сообразив, который час, она отперла дверь и прошла в ванную. Она словно попала в цветущий сад, наполненный запахом земли и ароматами нарциссов, гиацинтов и фиалок в горшках, стоящих по периметру ванной, перемежаясь десятками розовых кустов, доставленных сюда из парников главным садовником. Их ветки были покрыты бутонами. Через две недели, рассеянно подумала она, кусты будут в полном цвету. Она позвонила горничной и прошла в спальню, ища Вито. Его не было ни в его гардеробной, ни в огромной, отделанной зелено-белым мрамором ванной, ни в сауне. Наконец она нашла его в гостиной, выходящей в их покои, внутренней комнате, обтянутой присборенной тканью богатых коричневых и желтых тонов, на которую бросали черно-золотые отблески старинная корейская ширма и японские кашпо семнадцатого века. В них росли восемь дюжин полураспустившихся танжерских тюльпанов. Он вышел из гостиной в буфетную, чтобы достать из холодильника, где хранилось белое вино, шампанское, икра и печеночный пашет, бутылку «Шато Силверадо». Похоже было, что он собирается поднять тост за себя самого. С тяжелого серебряного подноса на черном лакированном португальском столике Билли взяла второй бокал и протянула ему, лицо ее было безмятежно, а глаза пытались скрыть какое-то сильное чувство.
— О, дорогой, я так рада, что ты дома! Я опаздываю, но поспешу. Как прошел обед с этим мелочным занудой?
— Чертовски паршиво, — ответил Вито, — если говорить на том же языке, что и вы, богатые девчонки. Не стоит так переживать из-за этого буйволиного навоза. Мои бухгалтеры получили последние данные по «Зеркалам», и, оказывается, когда он пытался отобрать фильм, мы якобы превысили бюджет на пятьдесят тысяч долларов. Не верится?
— Я-то поверю, но все равно он мелочный зануда. Кто платил за обед?
— Он настоял. Я взял его за жабры, и он не мог отказаться.
«Обед обошелся ему всего в сорок долларов плюс полтора миллиона», — подумал Вито.
Вернувшись домой, он решил до завтра, пока не останется позади вручение наград, не рассказывать Билли об их пари с Арви. На эту ночь ей хватит его триумфа, ей не следует знать, что с его новой постановкой уже все решено, кроме визга бедного Арви. И, кто знает, возможно, Рэдфорд и Николсон действительно заинтересуются, ведь это книга года, а может, и десятилетия.
— Что ж, большего от него ожидать нельзя, — сказала Билли. Ее мысли были заняты чем-то, о чем Вито не знал, но настроение ее давно не было таким приподнятым.
— Могу ли я спросить, почему ты светишься, как новогодняя елка? — поинтересовался Вито.
— Боже мой, Вито, это великий день. Когда мне еще радоваться? В святки, в День взятия Бастилии, в день рождения Фиделя Кастро, в день, когда Эми Картер окончила восьмой класс? — Она вихрем носилась вокруг, халат ее развевался. Она выпила вино и, осушив бокал из бесценного старинного хрусталя, бросила его в камин. Он сверкнул тысячами осколков. — Наверное, во мне есть примесь казацкой крови, — сказала она, очень довольная собой.
— Скорее, примесь крови скаковой лошади. У тебя ровно пятнадцать минут на то, чтобы одеться и сесть в машину. — Он слегка шлепнул ее и, ошарашенный, увидел, как она, послав ему воздушный поцелуй, выскочила из комнаты. Сегодня в Билли что-то изменилось, и не только потому, что на ней нет сережек. В ней появилось могущество, ощущение тайной победы. Ее облик соответствовал его чувствам.
В Академии киноискусства в конце концов поняли, что, за исключением нескольких минут, которых страстно ждут, церемония вручения наград мало чем может развлечь публику. Сотни миллионов зрителей хотели видеть не пышность и роскошь церемонии, а знаменитые лица в минуты, когда обычный человек может им сопереживать, минуты напряженного ожидания, надежд, боли, затаенного разочарования, волнения, блефа и взрыва радости.
Служащие Академии разрешили съемочной команде Мэгги, вооруженной микрофонами и телекамерами, одетой, как полагается, в вечерние костюмы, расположиться в зрительном зале «Дороти Чэндлер Павильона». Это дало большие преимущества: вместо коротких мгновений показа звезд, сидящих в зрительном зале, да еще — наплывом — мигающих глаз знаменитостей крупным планом, которые к тому же обычно исчезали с экрана прежде, чем зрители успеют как следует их разглядеть, в этом году публику попотчуют обилием затяжных крупных планов и обрывков разговоров, подслушанных в минуты, когда зрители не замирают в ожидании. Помощники Мэгги так хорошо смешались с толпой, что скоро их совсем перестали замечать, и претенденты на «Оскара», сидевшие на удобных местах поближе к сцене, почти забыли, что их показывают в прямом эфире.
