Обманы - Майкл Джудит (онлайн книга без TXT) 📗
На Габриэль было нечто цвета слоновой кости и атласный плащ, отделанный золотым шитьем. Она стояла у большого зеркала в спальне Сабрины и любовалась собой.
— Это самое близкое к белому, что можно было изобразить, не притворяясь, что я девственница. Но чувствую себя девственной. Правда, глупо?
— Нет, — сказала Сабрина, одетая в коралловый бархат. — Ты выглядишь прелестно. Как будто стоишь на пороге мира.
— Но я так себя и чувствую! Как ты смогла догадаться? Ох, какая я глупая, прости меня, Стефания. Ты должна выслушивать мои сентиментальные восторги, когда твой собственный брак…
— Габи! Я буду сколько угодно слушать твои восторги, если пообещаешь не говорить о моем браке.
— Это справедливо. Но теперь я чувствую себя виноватой.
— Тогда я сбегаю вниз к миссис Тиркелл на пару слов. Думаю, через пять минут пора начинать.
В гостиной Брукс стоял перед камином, обрамленным белым и лиловым, и спокойно обозревал комнату. Рядом с ним стоял его парижский друг. Александра сидела в первом ряду. На следующий день она уезжала в Рио к Антонио, и тремя днями позже, в рождественский вечер, они должны были пожениться.
«Я окружена романтической любовью, — подумала Сабрина. — Годами никто не женился. Все только разводились. А теперь мой дом наполнился любовью и свадьбами». Слова эти мучительно зазвучали в ней, и ей захотелось отослать всех из дома, свернуться клубочком в тишине своей комнаты и перебирать свои воспоминания, одно за другим, как фотографии, которые нельзя отобрать.
«Скоро. Скоро они все разойдутся».
Она стояла во время церемонии рядом с Габриэль, слушая традиционные слова и ответы и думая о Гарте.
«Я забрала это у тебя, — говорила она ему, — такую же церемонию, достоинство, тайну, веру, все у тебя отняла. Это одна из самых плохих вещей, которые я с тобой сделала. Я превратила это в твоих глазах в злую шутку. И я никогда до сих пор этого не понимала. Мне хотелось, чтобы здесь стояли мы с тобой и произносили эти слова. Я обещала бы тебе, что вместе с тобой построю брак, не игру, не развлечение, не короткое приключение. Я обещаю тебе навсегда мое сердце, мою руку, мою любовь, но ты так далеко и так сердишься…»
— Стефания, — сказала Александра, — с тобой все в порядке?
Она обернулась. Брукс и Габриэль, рука об руку, уже женатые, приветствовали своих гостей. Она извинилась:
— Я, кажется, позволила своим мыслям взять над собой верх.
Александра обняла ее.
— Ты так бледна. Что я могу для тебя сделать?
— Помоги мне всех накормить и поддержать разговор легким и приятным.
— Я имею в виду, что мне сделать, чтобы ты была счастливой?
На мгновенье Сабрина позволила себе прислониться лбом к плечу Александры. Потом она выпрямилась и улыбнулась:
— Почаще возвращайся в Лондон. Так хорошо будет ждать этого. И они пошли вниз присмотреть за свадебным пиром.
Глава 24
Гарт находился в университетской библиотеке, когда глаза его наткнулись на заголовок в «Нью-Йорк таймс» от 17 декабря. Выхватив газету из аккуратной библиотечной раскладки, он уселся в уголке зала периодики в кресло и медленно стал читать. Сердце его сильно забилось. Здесь точными словами Майкла Бернарда была представлена вся история ухищрений и соперничества, притворства и гигантских денег, краж произведений искусства и их подделывания — всего, что привело к убийству Макса Стуйвезанта и его жены.
Гарт в третий раз перечитывал статью, и все равно не верил в реальность происшедшего. Он читал о смерти своей жены, но ее имя не упоминалось. Он узнавал о ее любовнике, который даже не знал ее настоящего имени. Он читал о жизни и смерти женщины, которую, как оказалось, не знал.
Недавно он рассказывал Клиффу, как она выглядела на их свадьбе. Это он помнил очень отчетливо. И помнил их первые совместные годы, когда дети были маленькими и они становились семьей. Но когда он пытался вспомнить последний год, все ускользало от него. Единственным образом, стоявшим у него перед глазами, была женщина, с которой он прожил три последних месяца.
И он больше не мог игнорировать правду. Он любил ее со страстью, которую не мог ни потушить, ни сдержать, хотя все еще боролся с ней, ночь за ночью до изнеможения меряя шагами холодную гостиную.
О какой из них он горевал? Об обеих. Он больше не пытался ничего отрицать. Столько людей спрашивали его, когда вернется Стефания, что он стал уклоняться от неделовых контактов, которые она так старательно организовывала, и погрузился в работу и общение с детьми. Он лично руководил тремя новыми исследовательскими направлениями в своей лаборатории, ежедневно встречался с архитекторами и подрядчиками по строительству Института генетики, подготавливал с Ллойдом Страусом предварительную программу церемонии его закладки, назначенной на март, вел еще один дополнительный семинар для студентов последнего курса и собирал материал для доклада об иммунной системе человека. Он заставлял себя жить день за днем, не позволяя думать ни о чем, кроме работы.
А дома он занимал себя занятиями с Пенни и Клиффом: длинные переходы на лыжах в приозерных парках Эванстона и Чикаго, походы в кино и на хоккей, игры со словами за круглым обеденным столом, помощь им с домашними заданиями и работа над проектами благоустройства местности вокруг дома, лежавшей много лет в небрежении. Но он отказывался говорить с ними об их матери.
— Мы скоро поговорим о ней. Еще не время. Сожалею, я не более счастлив, чем вы. Вам надо просто верить мне.
Чего он ждал? Он не знал. Но проходили день за днем, а Гарт все не раскрывал ее обман, он знал, что чем глубже корни, тем более настоящим все становится. Это он только сейчас понял, так же как ранее это поняла Сабрина.
Тихая печаль теперь постоянно была на лицах Пенни и Клиффа, даже когда их хвалили в школе или они приносили домой хорошие отметки. Даже их споры стали какими-то приглушенными. Они начинали время от времени ссориться, но всегда сразу же прекращали, будто боясь потерять друг друга, как потеряли свою мать. Они уже не бросались каждый день за почтой в надежде найти там письмо от нее, но Гарт знал, что они ей писали, по крайней мере, дважды, и не удивился, когда за обедом в тот же самый день, когда он увидел статью в «Нью-Йорк таймс», Клифф объявил, что они завтра отправляются за подарками.
— Если мы их отправим завтра, успеют они прийти в Лондон к Рождеству?
— Возможно. Если они будут маленькими, мы можем их послать авиапочтой, и тогда недели будет достаточно. Но впритык.
— Почему ты не сказал нам раньше, сколько это займет времени? — требовательно спросила Пенни. — Ты же больше нас знаешь об этом! Ты не хочешь, чтобы мы покупали ей подарки!
— Может, и так, — сказал он, пытаясь быть честным под их обвиняющими взглядами. — Может быть, я считаю, что Рождество мы должны справлять только здесь.
— Ты вредный, — прямо заявила Пенни. — По-моему, это просто ужасно.
Но позже, когда он зашел пожелать ей спокойной ночи, он застал в ее комнате Клиффа, и они оба обняли его.
— Мы не считаем тебя ужасным, — проговорила Пенни. — Мы думаем, ты так же плачешь про себя, как и мы. Да, папочка?
— Да, любимая.
— Клифф сказал, что мы не должны тебя терзать, но почему мамочка не пишет нам? И почему домой не возвращается?
— Она делает то, что мы оба сочли наилучшим, Пенни.
— Но если ты так считаешь, почему же ты плачешь про себя?
— Потому что часто мы не можем иметь то, что хотим.
— Если очень хочешь, то можешь, — сказал Клифф.
— Послушайте, вы оба… — Гарт услышал в своем голосе нетерпеливый гнев и замолчал. «Оставьте меня в покое, — молча молил он своих детей, которые не делали ничего плохого и так же, как он, нуждались в утешении. — Я не могу говорить об этом, я едва могу думать об этом. Я люблю ее. Мгновения не проходит, чтобы я не звал ее. Но между нами больше чем океан, и я не вижу никакого пути преодолеть его».
