Однажды в Париже (СИ) - Кристиансен Ребекка (книги бесплатно без .txt) 📗
Мне интересно, проходит ли через все это Селена? В любом случае, добро пожаловать!
Я заканчиваю с размышлениями и спускаюсь с Леви к станции метро. Мы подходим к гигантской карте метро, и мое сердце начинает странно биться. Разноцветные линии вьются по всей карте, и я горда собой, что распознаю во всем этом очертания города. Я могла бы стоять здесь годами, просто читая названия всех станций и представляя, что на этих станциях может располагаться: Катр-Септамбр, Шато д'О и довольно странная станция Франклин Д. Рузвельт. Леви как раз тыкает в нее пальцем.
— Странная станция, — говорит он. — Нам надо там побывать. Поехали прямо сейчас.
— Сначала нам нужно найти хостел. Это… — Я вытаскиваю карту Парижа и нахожу отмеченный мной адрес. — Я думаю, что ближайшая к нему станция метро - Жюссьё. Ведь так?
— Какого черта ты спрашиваешь это у меня?
Метро не такое переполненное, как я это себе представляла, но все равно оно достаточно плотно заполнено парижанами. Ну да, это же очевидно. Но это не те парижане, шагнувшие с произведений искусства или из фильмов в полосатых рубашках и беретах. Это деловые люди. Мы видим студентов в наушниках, сжимающих в руках свои учебники, думающих о вечном и кусающих внутреннюю сторону щеки. Взволнованных, но безупречных мам со своими маленькими детьми.
Мы ступаем в утренний солнечный свет в Жюссьё - огромном сквере напротив университета.
«Университет Пьера и Мари Кюри» – читаю я указатель.
— О, боже, хотелось бы мне ходить в этот колледж.
Я могу представить саму себя, быстро идущую по кампусу, беспокоящуюся о парах и планирующую свою обычную парижскую жизнь. Я была бы образованным студентом - ходила бы в художественные музеи и на дегустации вин по выходным, а не была бы одной из активисток, поддерживающих «Тигров».
— Ни в коем случае, — говорит Леви.
— Почему нет?
— Это глупо. — Он двигается позади меня, когда я направляюсь к ближайшему пешеходному переходу. Я иду к Сене. Я знаю только то, где она находится.
— Если мне здесь нравится, то почему я не могу здесь учиться?
Леви ничего не отвечает, пока мы тащим чемоданы сквозь огромную толпу людей. Когда мы снова можем идти рядом, он говорит:
— Все будут смеяться над тобой, потому что ты - американка.
На мгновение гнев вспыхивает во мне, прежде чем я понимаю, что, возможно, Леви говорит это из–за того, что будет скучать по мне. Я вспоминаю доктора «Мусорное Ведро», - я имею в виду доктора Пирсона, - который говорил, что Леви нужно тренировать его коммуникативные навыки, и теперь я понимаю, что он хотел сказать. Гнев, оскорбления и снисходительность - не так ты должен говорить человеку, что он тебе дорог. А еще не нужно бить сестру об каминную полку во время ее выпускного вечера.
Мы идем по улице, как я полагаю, в правильном направлении. Я запомнила наизусть все карты, практически проглотила их целиком. Я интуитивно знаю, что здесь нужно перейти улицу, а затем повернуть направо. Мы находимся на улице, которая граничит с Сеной. Городские островки находятся прямо здесь - Остров Сен-Луи с его красивыми смешными старыми жилыми зданиями и Остров Сите, место зарождения Парижа. Шпили и башня Собора Парижской Богоматери (Нотр–Да́м де Пари́), видимые даже над верхушками деревьев, окаймляющих улицу, достают практически до неба.
Сама река тоже находится прямо здесь, там, где развеяли прах Жанны Д’Арк. Я так мечтала, чтобы эта река спасла Жанну Д’Арк - вода была бы менее жестокой, чем огонь.
— Пошли, — говорю я брату, тянущему за собой чемодан. — Я хочу увидеть ее ближе. Мне нужно рассмотреть все детали.
— Кейра…
Я спешу к ближайшему пешеходному переходу. Колесики моего чемодана застревают в трещине на тротуаре, и такое резкое движение чуть не отрывает мне руку. Но мне все равно. Я продолжаю тянуть его за собой.
Добираюсь до тротуара и прижимаюсь к перилам. Ветерок, дующий с реки, окутывает меня прохладой, целует мое лицо, играет с волосами. Вот он. Собор Парижской Богоматери. Каменное здание возвышается над ландшафтом. Башни смотрят в сторону от нас, так что все, что я вижу - это аркадные контрфорсы, крыша и невероятно высокий шпиль. Тяжело поверить в нечто столь же прекрасное и столь же долговечное, чем это здание, которое было построено человеческими руками много веков назад. Я вспоминаю наш дом, которому всего двадцать лет и его хлипкую, уже крошащуюся облицовку. Мир сейчас совершенно другой.
— Разве это не прекрасно? — шепчу я Леви и вдыхаю речной воздух.
Он ничего не отвечает. Я хочу посмотреть на него, понять, что он думает, но это может разрушить волшебство. Его рука, такая широкая и мясистая, с удивительно маленькими ногтями, лежит на перилах рядом с моей. Его ладони расслаблены, в то время как мои, то и дело, сжимаются.
— Так, когда горгульи оживают и начинают петь? — наконец спрашивает брат. Губы растягиваются в подобии тонкой улыбки.
— Я думаю, Дисней добавил немного фантазии, — говорю я, смеясь.
— Немного?
— Ладно. Кучу всего.
— Ты знала, что в книге Эсмеральду убили, а Квазимодо (прим. из романа Викто́ра Гюго «Собор Парижской Богоматери») лежал около ее тела, пока не умер от голода?
— Как ты узнал об этом? Ты читал книгу?
Я никогда не читала этой книги. Я всегда хотела, но боялась приступать к ней. Леви, читающий французскую литературу? Я представляю, как он свернулся в своей спальне в подвале, читая книгу, и эта картина заставляет меня улыбнуться. Может быть, нам стоит заказать тематическую экскурсию, посвященную Виктору Гюго или что-то в этом роде?
— Нет, — бормочет он в ответ, снова нахмурившись. — Я просто прочитал обзор в Википедии.
Оу.
— Мы здесь остановимся? — спрашивает меня Леви через некоторое время.
Я смотрю через плечо. Он показывает на вывеску в стиле сэндвича прямо через улицу. Это тот самый дом из белого камня, который я так долго высматривала в Интернете.
— Да, — выдыхаю я, наконец, отворачиваясь от Нотр-Дама. Я запрокидываю голову, чтобы увидеть окна верхнего этажа. Если мы останемся там, то у меня будет еще лучший вид на башни и шпили собора, да и на весь правый берег Парижа.
Мы вновь переходим дорогу. Вес моего чемодана просто ужасен, теперь я понимаю, что упаковала слишком много вещей. Может, мы сможем выбрать самое необходимое, отправить все остальное домой и купить парочку рюкзаков, прямо как у тех туристов, которые стоят прямо перед нами.
Прямо с порога я ощущаю запах невынесенного горшка. Он слабый, но я его чувствую, особенно, когда смотрю на блаженные улыбки двух парней, сидящих в креслах в вестибюле и читающих художественные книги.
Леви тоже чувствует этот запах. Его тело напрягается:
— Кейра, мы не можем остаться здесь.
Туристы перед нами благодарят мужчину за прилавком и направляются к лестнице.
— О чем ты вообще? — шепчу я.
— Здесь грязно. — Его руки сжимаются в кулаки. — Я чувствую это.
— Я посмотрела фотографии комнат в Интернете, Леви. Все нормально.
— Как ты можешь судить по фотографиям? Я не останусь здесь.
Парень с хвостиком оборачивается к нам и улыбается.
— Bonjour! (прим. Добрый день), — говорю я на французском, широко улыбаясь. — Je m’appelle Keira Braidwood, j’ai une reservation pour deux? (прим. Меня зовут Кейра Брэдвуд, я резервировала комнату на двоих).
— Ah, oui (прим. О, да), — говорит парень, листая огромную книгу, лежащую прямо перед ним. — Вы остановитесь в Версальской комнате. Это наверху.
Версальская комната. Что бы это могло значить? Будто сама Мария–Антуанетта наблюдает за нами.
— Ты слышал это, Леви? Версальская комната!
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на брата, но он ушел. Его чемодан остался стоять в одиночестве рядом со мной.
— Леви? — Я оборачиваюсь к парню с хвостиком. — Вы видели, куда он ушел?
Парень пожимает плечами. Будто ничего страшного не произошло.
— Excusez–moi (прим. Извините), — говорю я, хватая оба чемодана, и мчусь за дверь.
