И расцветает любовь (СИ) - Купор Татьяна (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
Ей не хватало интересных бесед, которые они вели, душевного тепла, исходившего от доброго друга. Было невыносимо видеть, как неподвижно он лежит в палате, как где-то там, наверху, решается его судьба. Воспоминания нахлынули еще сильнее, когда она, наконец, решилась войти в его комнату.
Это случилось накануне праздника. Вера Петровна, мать Германа, позвала ее в гости, ибо одиночество женщины стало совсем невыносимым, ведь многие знакомые отвернулись от нее после случившегося.
— Ты сможешь приехать ко мне, деточка? — спрашивала она по телефону. — Немного посидим, а потом я снова поеду к Герману.
Врачи не видели смысла в таких частых поездках, но женщина хотела быть ближе к сыну, и ничто не могло ее остановить. Хотя доктор прямо говорил ей: «Что вы тут сидите? Все, вашего сына больше нет. Идите домой». Но она верила в чудо, приезжала каждый день, сидела и ждала, украдкой вытирая слезы.
Ангелина не смогла отказать женщине в просьбе:
— Конечно, Вера Петровна, я приеду.
И после репетиции она поспешила к знакомому дому. Мать Германа как раз заварила мятный чай и достала к ее приходу большой запашистый пирог с яблоками. Они немного поговорили, затем полистали фотоальбом. Теплая беседа и вкусный ужин немного успокоили Ангелину после насыщенного дня.
Перед уходом в больницу Вера Петровна сказала:
— Ты не представляешь, как меня поддерживает то, что ты приходишь к Герману. Почему-то сейчас, когда случилась такая беда, все от него отвернулись, многие уже поставили на нем крест. Только я не хочу хоронить своего сына. Вся надежда только на милосердие Господа. Каждый день и каждую ночь я слезно молю Его о выздоровлении сына.
Ангелина ничего не ответила, только положила руку ей на плечо. Никакие слова не могли утешить эту несчастную женщину.
— Если хочешь, оставайся здесь. Время позднее, на улице гололед и суматоха, мне не хочется отпускать тебя в такую метель.
Ангелина кивнула.
— Я постелила новое белье в комнате Германа. Можешь переночевать там, — великодушно предложила она, но тут же спохватилась, заметив волнение на лице Ангелины. — Но если не хочешь, оставайся в моей комнате.
— Пожалуй, я переночую в его спальне, — чуть подумав, ответила Ангелина.
— Хорошо.
И вот щелкнула входная дверь, и Ангелина осталась одна в квартире. Ноги сами понесли ее в комнату, хотя все ее существо противилось. Ведь, как известно, вещи хранят энергетику хозяина, и в сердце Ангелины почему-то закрался суеверный страх. Но она тут же одернула себя:
— Глупости какие! Герман еще жив. Он будет жить!
Звонкий голосок разрушил угнетающую тишину. Она потянула на себя дверь и та, поддавшись, тихонько, жалобно скрипнула. Несколько неуверенных шагов, и атмосфера комнаты окутала ее с головы до пят. В углу сиротливо стояла кровать, заботливо застеленная свежим бельем. На окне были плотно задернуты занавески, и комната казалась отгороженной от внешнего мира. В другом уголке притаился небольшой платяной шкаф, а недалеко от него стояла тумбочка. Говорят, чтобы узнать человека по-настоящему, нужно побывать у него дома, увидеть обстановку, книги, которые он читает. Тогда можно понять его стиль жизни. Ангелина с любопытством глядела по сторонам. Везде чувствовалось присутствие Германа. На спинке стула висел его серый шерстяной свитер. На тумбочке лежали забытые наушники. Чуть дальше стояла пустая чашка. Ангелина представила, как Герман просыпается от звона будильника, того самого, который стоял здесь же, на тумбочке. Затем идет готовить черный кофе или зеленый чай. Ничего не успевая, он впопыхах собирается, надевает этот серый свитер, хватает наушники, сумку и несется по своим делам…
Ангелина с грустью прикоснулась ладонью к корешкам книг.
На одной из полок лежал томик стихов Сергея Есенина. Ангелина взяла его в руки, открыла первую страницу. Да, это была та самая книга, которую он показал ей в их последнюю встречу. Между страницами была вложена закладка, и Ангелина открыла на нужном месте. Ее глазам предстало красивое стихотворение:
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки,
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Казалось, эти строки посвящались ей, ибо некоторые слова и предложения были жирно подчеркнуты карандашом. «Волосы цветом в осень», «Глаз злато-карий омут», — эти выражения как будто описывали ее, а не другую женщину.
Она вернула книгу на место и осторожно открыла один из ящиков стола. Здесь покоились какие-то бумаги, видимо, по работе. Ангелина не стала продолжать свое занятие дальше, все-таки нехорошо копаться в чужих вещах.
Она подошла к окну, отдернула занавеску, приоткрыла окошко. В комнату ворвался свежий морозный воздух, замысловатые узоры на стекле заблестели в свете лампы. Как хорошо было бы сейчас прогуляться вместе с Германом, сегодня ведь на редкость теплый зимний вечер. Но он сейчас лежал в палате, находясь на волосок от смерти, одинокий и неподвижный, и от осознания этого все волшебство за окном мгновенно исчезло.
Ангелина не понимала, почему близкие и друзья Германа отвернулись от него в такую минуту. Видимо, так бывает: иногда только беды открывают человеку глаза. Показывают, кто друг, а кто враг. К сожалению, людям свойственно остерегаться тех, с которыми случилась беда. Им кажется, что, отстранившись от больного или несчастного, они таким образом бегут от горя и боли. Так уж повелось, что людей притягивает друг к другу только успех и радость. И только настоящие друзья и искренне любящие родственники останутся с несчастным до конца, готовые разделить эту боль пополам…
Нужно было срочно перестать размышлять на эту тему. На сердце и так было тревожно, не хотелось еще сильнее погружаться в уныние.
Ангелина переоделась в халат, который заботливо оставила ей Вера Петровна, и легла в постель, предварительно включив ночник. Спать совершенно не хотелось. Она пробежалась взглядом по книжным полкам, нашла книгу одного из писателей-классиков и потянулась, чтобы взять ее. Что ж, может быть, чтение хоть немного отвлечет ее от мрачной действительности. Она вернулась в постель; страницы шуршали под ее пальцами. Вдруг из книги выпала какая-то фотография. Перевернув ее, Ангелина удивилась: на фото была изображена она. Точнее, она находилась на переднем плане, у сцены, а позади нее стояли коллеги. Судя по всему, снимок был сделан сразу после оперы «Иоанна», потому что Ангелина была не в парике. Рыжевато-золотистые волосы роскошными, тяжелыми волнами лежали на плечах, тонкую талию облекало длинное светлое платье. В руках Ангелина держала несколько букетов цветов.
«Он любил меня, — с грустью подумала она и тут же добавила: — И сейчас любит».
Она вложила фотографию в середину книги и принялась читать. За окном крутила метель, белым роем летели снежинки, поблескивая в свете уличного фонаря. Тепло и уютно ей было под мягким пледом. Сон медленно, но верно подкрадывался к ней, как осторожный кот, и уже почти настиг ее, как вдруг в сумочке зазвонил мобильный.
