Терпкость вишни - Сова Изабелла (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗

— Тогда чего ты хочешь от гуру?

— Ничего. Я хочу дать ему подлинное счастье.

— Звучит интригующе, — усмехнулась Миленка. — Подлинное счастье на диване «Фресвик» всего за тысячу триста злотых.

ПРАЗДНИКИ

Отмечали мы их, как всегда, вместе с бабушкой, тщеславным папиным братом, его привлекательной и покорной женой, а также с их гениальным восьмилетним сыном. Началось все совершенно обычно. Дядя по привычке отметил, что я не прибавила в росте. Тетя осведомилась, появился ли уже у меня жених. Юный гений буркнул «привет», после чего неподвижно сидел, вперив взгляд в собственные колени. Зато бабушка, как всегда, ахала и охала, что я опять похудела на десять кило.

— Вы должны сходить с Виславочкой к врачу, — порекомендовала она папе. — Сейчас девушки все время болеют. Я по телевизору видела. Сперва ничего не едят, а потом умирают. Это очень страшная болезнь, аморокс называется. На одном канале ее постоянно показывают, чтобы людей предостеречь. По красному ковру ходят скелеты в лохмотьях, ноги у них дергаются, будто плохо прикреплены, а зрители глядят и ужасаются.

— Да, мама, обязательно сходим, — пообещал папа, кроша пальцами облатку. — Ну, всем всего самого лучшего. Здоровья.

— Вот-вот, здоровья, — удрученным голосом повторила бабушка. — Аморокс этот, невидимый, кружит в воздухе. Он каждого может атаковать, даже молодых мужчин, как ты и Павелек. По телевизору предупреждают.

Дядя заглушил бабушку, сделав громче музыку с уцененного диска, прилагавшегося к какому-то женскому журналу. Мы вернулись к пожеланиям. Тем же самым, что и год назад: здоровья, счастья, успехов (с упором на «научных»). Стол, как обычно, ломился от традиционных яств, трудолюбиво сотворенных тетей, а в углу торчала жуткая елка, увешанная тайваньскими игрушками.

— Внушительная елочка, — заметила мама, оглядывая комнату в перерыве между грибным супом и следующим блюдом из традиционных двенадцати.

— Сам украшал, — сообщил дядя. — А гирлянду привезли из самого Берлина. А у вас есть гирлянда?

— Да, из России, — как и каждый год, ответила мама, кладя себе на тарелку кусок карпа. — Загорается, когда захочет. Славянская душа.

— А елка, наверно, старая?

— Да, ей уже больше десяти лет, — как всегда, ответила мама. — А может, и все двадцать.

— А в нашей больше трех метров, — похвастался дядя.

— Вкусная рыба, — после почти минутного молчания произнесла мама. — Ее Мариан приготовил?

— Нет, я, — ответила Клаудиа, дядина жена. — Мариан действительно прекрасно готовит, как все мужчины. Но мы оба придерживаемся мнения, что ему не нужно слишком часто заниматься кухонными делами, потому что он может выгореть.

— Может, пригореть? — проявила себя бабушка, до этого укрывавшаяся за большущей супницей с рождественским борщом.

— Выгореть, мама, выгореть, — поправил ее дядя. — Иными словами, растратить талант, занимаясь обыденной стряпней.

— Вот именно, — подтвердила Клаудиа. — И поэтому мы бережем талант Мариана для лучших оказий.

— А каких? — заинтересовалась мама, накладывая себе на тарелку крокеты.

— Для лучших, — с упором повторил дядя и сменил тему: — Вислава, а как у тебя с учебой? Вот наш Кристиан уже читает Достоевского.

— Бедный ребенок, — отреагировала бабушка и вмиг умолкла под красноречивым взглядом дяди.

— Вислава читала Достоевского в семь лет, — папа дал втянуть себя в состязание талантов. — Верно?

Верно. Читала я, читала, потому что только это они и оставили мне в комнате. А потом мне снились кошмарные сны с окровавленной старушкой.

— А по-английски когда она начала говорить? — задал дядюшка вопрос из стандартного набора. — Вот наш Кристиан уже бегло говорит на английском.

— Невероятно, — восхитилась мама. — Мариан, ты должен поблагодарить Клаудию.

— Но ведь это я записал его на занятия английским, — удивился дядя.

— Но это благодаря генам Клаудии он смог извлечь пользу из этих занятий, — сообщила мама. — Ты разве не знал, что интеллект наследуется от матери?

— Правда? — обрадовалась тетя и тут же устремилась на кухню за очередной порцией крокетов.

— Включи по пути телевизор, — попросил ее дядя, — пусть Кристиан нам что-нибудь переведет.

Тетя принялась искать какую-нибудь программу на английском.

— Оставьте мне «Капли любви», — потребовала вдруг бабушка. Сидя с отсутствующим видом, она при стремительной смене каналов успела заметить свой любимый сериал.

— Мама, ты что? Телевизор в Сочельник? — укорил ее дядя.

— Но ты же сам попросил включить, — встала на сторону бабушки мама, руша установленный сценарий.

— Ну ладно, но только на несколько минут, — с неудовольствием согласился дядя.

Все умолкли, вперившись в экран.

— Этот Марек, — проинформировала нас бабушка, — нехороший человек, он не разрешает жене работать.

— Ерунда какая, — бросила мама. — Да покажите мне поляка, который сейчас запретил бы жене работать. Он еще радоваться будет, что она снимет с него часть финансовых проблем.

— А я вот считаю, что женщина должна сидеть дома. — Дядя в тысячный раз открыл нам свой принципиальный взгляд на проблему разделения дамско-мужских обязанностей. — А мужчина должен содержать семью.

— Совершенно верно, — поддержала его тетя Клаудиа. — Только не всегда это бывает легко.

— Разумеется, нелегко, — согласилась мама. — Для большинства польских мужчин это огромная проблема. Содержать.

— Кристина! — попытался призвать ее к порядку папа.

— Вот ты издеваешься над польскими мужчинами, а между тем последние исследования доказывают, что в Швеции, например, мужчина-подкаблучник, который помогает по хозяйству, вовсе не пользуется успехом у женщин, — поддержал дядя Мариан папу.

— Где ты это прочитал? В газетках, которые раздают в церкви? — срезала его мама.

— Нет, в серьезном журнале.

— В одном из тех серьезных журналов, где описывают десять легких способов обслужить женщину?

— Крыся! — возмутилась тетя. — Как ты можешь?

— А ты что, думаешь, твой Мариан читает исключительно Пруста да газеты с телепрограммами?

— Вы дадите мне закончить? — раздраженно поинтересовался дядя.

— Да, да, мы охотно послушаем про шведских мужчин.

— Благодарю. Как свидетельствуют последние исследования, шведки предпочитают решительных, грубых самцов из мусульманских стран своим скучным блондинистым соотечественникам-размазням с ласковыми голубыми глазами.

— Правда? Как здорово складывается. Ведь множество полек с огромным удовольствием пожили бы с таким белокурым занудой, который подавал бы им в постель роскошный завтрак, приправив его искусной вступительной игрой, — парировала мама и невинным голосом спросила: — А когда будет десерт? Я просто не могу дождаться.

Ушли мы от них часа за два до рождественской мессы. Папа не вынес унижения и объявил, что у него ужасно болит голова. Мы быстренько попрощались с родственниками, я успела чмокнуть бабушку в лоб (не знаю, заметила ли она, одурманенная «Каплями любви»), и мы тронулись домой.

ЗА ДВА ДНЯ ДО НОВОГО ГОДА

Изнуренная поглощением праздничных крокетов с грибами и очередного тома биографии Джонатана Аксона, я выбралась к девочкам.

— Миленка еще не вернулась, — сказала Виктория, — а Травка сейчас придет. Будем вместе восхищаться великим творением Марии.

— Какой Марии? — по причине рождественских праздников в голову мне пришел только Младенец в яслях.

— А то ты не знаешь. Мария сотворила абстракцию. Пошли, посмотришь.

Я вошла в комнату. На южной стене располагалась гигантская клякса, как будто кто-то нечаянно капнул тушью с огромного пера. Причем тушью неонового интенсивно-оранжевого цвета.

— Энергетически, да?

— Жутко, — подтвердила я.

— По мнению Травки, эта абстракция многое говорит о внутреннем богатстве Марии.

Внутреннее богатство. Прямо тебе Швейцария какая-то.