Дополнительные занятия (ЛП) - Данн Поппи (бесплатные полные книги txt) 📗
— Ой, да ничего серьёзного, Уилл. Просто наша дочь попала в сети хитреца!
Каждый мускул в моем теле напрягается, поскольку думаю, это она таким способом говорит мне объявить чёртову Amber Alert13, когда понимаю, что на языке Сюзанны это, вероятно, будет означать «у нашей дочери есть собственное мнение и характер».
— Типа как хитрая лиса? Ты все продолжала упоминать одну из последнего поиска прозрения, на который ты ездила, — Белые пески, Нью-Мехико. Сюзанна употребляла пейотль и общалась с тем своим духовным наставником, который похож на Боно, и у ящерицы родился малыш. Я помню все, словно это было на прошлой неделе. Когда в действительности это было... два месяца назад.
Боже, Сюзанна кутила совсем недавно. Если бы мой адвокат была здесь, она бы велела мне делать заметки.
— Она рассказывает мне об этом новом учителе драмы в «Заливе сновидений». Говорит, эта женщина - величайшая из когда-либо существовавших людей. — Все еще не глядя на меня, Сюзанна обвинительно поднимает палец вверх. — Ее слова. Она так же добавила «офигенная» для акцента. Потом сказала мне, что участвовала в прослушивании для школьной пьесы.— Сюзанна говорит так, словно Амелия нюхнула кокса, а затем отправилась на прогулку в полицейской машине.
— Я знаком с Шел. Она очень поддерживает Амелию, — сажусь обратно за стол, потому что я многое терплю от своей бывшей, но эта методика духовного избегания - дерьмо. Загружая компьютер, возвращаюсь к работе. — Это проблема, Сьюз? Что наша дочь получает поощрение?
— Поощрение за неправильные вещи, — Сюзанна, наконец, встаёт и садится напротив меня. Кладёт сумку из конопли на облачённые в сандалии ноги, и опускает загорелые безупречные руки по бокам кресла.
— Мы знаем, что у Амелии нет необходимой предрасположенности к театру.
— Мы не знаем ничего подобного. То, что ты только что сказала и сделала, словно мы оба согласились на это, вероятно, произошло в каком-то измерении, которое доступно только через ту машину из фильма «Контакт», — если это звучит странно эксцентрично, это потому, что у нас уже была точно такая же дискуссия.
— Я хочу, чтобы Амелия блистала. Развивая свой потенциал, — пока говорит, Сюзанна делает какой-то таинственный жест руками. Похоже на рефери, подающего кучу сигналов, когда игра приближается к перерыву, за исключением того, что ни один из них не имеет смысла. — Призвание Амелии - не театр. Мой любимый монах сказал мне об этом.
Верно. Сюзанна знает достаточно монахов, чтобы у неё был любимчик. Откуда? Не спрашивайте меня, я в это время работал.
— Сьюз, позволь мне перейти сразу к делу, — я гляжу на свою бывшую жену, убеждаясь, что смотрю ей прямо в глаза, — Амелия обожает играть. Может, ей год или два будет нравиться это занятие, а потом она его бросит. Может быть, она станет звездой и поразит всех нас. Дело в том, что она взволнована и счастлива, и я не собираюсь отговаривать ее от этого. У тебя может быть иное мнение. Просто я с ним не согласен.
Глубокий вдох, выдох. Смотрите-ка, как все хорошо получается после стольких лет ее попыток заставить меня заниматься водной йогой.
Сюзанна поджимает губы, но не спорит. Она любит нашу малышку. Знаю, что любит. Но показывает это, как-то абстрактно контролируя каждый ее шаг. Это как худший вариант чрезмерной родительской опеки в сочетании с воспитанием ребенка с буквально круглосуточно работающими родителями.
— Что ж, полагаю эта «Шел», как ты ее называешь, позаботиться о внутреннем росте Амелии.
— Почему ты поставила воздушные кавычки вокруг Шел?
— Однажды она может решить, что это не ее имя. Она также может обнаружить, что она иная, так что она может быть другим видом. На днях я встретила морского конька, оказавшегося в ловушке человеческого тела...
— Я с удовольствием продолжил бы этот разговор, но, к сожалению, у меня встреча, — встреча с кричащими голосами в моей голове. Я поднимаюсь, и Сюзанна тоже поднимается, подтягивая сумочку к плечу. — Давай поговорим сегодня вечером, хорошо? Крепко обними Амелию за меня.
— О, и последнее. Мне нужно твое одобрение для чего-то очень незначительного.
Я навострил уши, ну как делают койоты. Это обязательно будет каким угодно, но уж точно не незначительным.
— Я хочу организовать очищение соками организма Амелии. Оно длится всего лишь неделю, и, думаю, ее тело засорено слишком большим количеством переработанного сахара. Мне нужно, чтобы ты помог мне на выходных, когда она у тебя. Убедись, что она выпивает четыре стакана сока в день вместе с двумя стаканами воды. Таким образом, все токсины вытекут из нее в большой стремительной реке.
— Дерьма? Потому что, судя по всему, так и будет, — беру со стола Гарфилда и пару раз хорошенько сжимаю. Помоги мне пройти через это, приятель.
— Амелии это нужно, Уилл.
— Она сама тебе это сказала?
Сюзанна снова поджимает губы. Вот и ответ.
— Она не хочет, но я сказала, что иногда родителям лучше знать.
— А иногда - нет. Ты не будешь морить мою дочь голодом, — я вынимаю телефон и ищу номер адвоката. — Пожалуйста, ради твоего же блага, не делай Шейлу ещё счастливей, чем она была все эти месяцы.
Сюзанн знает, что тут давить не стоит. Вздыхает и снова надевает очки.
— Хорошо. Если ты хочешь, чтоб твоя дочь была засорена, это твоё право.
Чертовски верно. Я хочу, чтоб она была засорена чём-то классным, вот что я хочу.
Что за херню я несу?
— По крайней мере, не забудь забрать Амелию сегодня вечером. Ты можешь отвезти ее в юрту, — непринужденно говорит Сюзанна, словно слово «юрта» - это то, что каждая разведенная пара включает в свой разговорный словарь. — Мой урок Рейки будет сложным.
— Я буду там, — говорю ей.
И я буду.
Приехав, я иду прямо к дверям зала, потому что хочу быть там, чтобы обнять Амелию. Никаких сомнений, она будет разочарована.
Двери открываются, и выбегает куча детей. Вскоре я вижу мышиные ушки и готовлюсь к тому, что малышка будет пытаться не подавать виду. Разочарование делает вас сильным. Всегда есть следующая игра. Я пытаюсь выбрать, с чего бы начать, когда Амелия, словно ракета, бросается в мои объятия.
— Угадай, что? Угадай, что? — она практически вырывает мне волосы, но кому есть дело до моего скальпа? Моя девочка счастлива. Меня все устраивает.
Черт возьми, она что, получила главную роль? Возможно, это как в конце одного из тех фильмов, где такой плебей, типа меня, не может сказать, что у его ребенка есть настоящий талант. Как в «Пурпуном дожде», только без секса и причесок 80-х.
— Я получила роль, — говорит Амелия, делая драматичную паузу, — одного из карманников!
— Это... потрясающе!— говорю я, напрягая мозги, чтобы вспомнить «Оливера Твиста». Давайте попробуем, десятый класс, третий урок, я сидел рядом с Луизой Джонсон, и она всегда оставляла две верхние пуговицы блузки расстегнутыми... нет. Диккенса больше нет. Остается только грудь. — Значит, ты будешь ...
— В хоре, но это нормально. Я придумаю свой собственный костюм и все такое! — моя дочь, наконец, слезает с меня и решительно направляется к машине. — Я должна сделать микс! Буду слушать его каждый день, чтобы войти в роль! — кричит она.
Ребенок готов по полной использовать наименьшую из возможностей. Простите, мой ребенок лучший. Спасибо, что прояснили ситуацию для остальной части планеты.
— Они все были очень взволнованы, — говорит позади меня знакомый сексуальный голос. Шел хихикает, наблюдая, как дети несутся к машинам, готовые рассказать родителям. — Обычно присутствует ревность по поводу того, кто получил главную роль, но они все так хорошо воспитаны.
Она небрежно накручивает волосы на палец, и в этот момент я попал. Я могу проиграть этот бой, но собираюсь сделать свой лучший проклятый выстрел. Женщина сексуальна, смешна, умна, душевна и хороша в своей работе? Как, черт возьми, ее уже не урвала какая-нибудь элитная школа? Или элитный мужчина?
