Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП) - Коул Тилли (полная версия книги .TXT) 📗

Ярость.

Глаза мамы были переполнены слезами, но первый раз в жизни мне было все равно. Я хотел, чтобы они чувствовали себя так же плохо, как и я сейчас.

— Рун... — сказал папа, но я повернулся к нему спиной.

— Во сколько мы уезжаем? — рявкнул я, прерывая то, что он хотел сказать.

— Мы уезжаем в семь утра, — проинформировал он меня тихо.

Я закрыл глаза. У меня оставалось только несколько часов с Поппи. Через восемь часов я оставлю ее позади. Оставлю все позади кроме этой ярости. Уверен, она будет путешествовать со мной.

— Это не навсегда, Рун. Тебе станет легче. Ты встретишь кого-то еще. Ты будешь двигаться дальше...

— Нет! — взревел я, повернулся и бросил лампу с моей тумбочки через всю комнату. Стеклянная колба разрушилась при ударе. Я тяжело дышал, сердце быстро билось в груди, когда я сердито смотрел на своего папу. — Не смей больше говорить ничего подобного! Я не буду двигаться дальше без Поппи. Я люблю ее! Ты понимаешь это? Она мое все, а ты отрываешь нас друг от друга. — Я заметил, как его лицо побледнело. Я сделал шаг вперед.

Мои руки дрожали.

— У меня нет выбора, я должен поехать с вами и понимаю это. Мне только пятнадцать. И я не настолько глуп, чтобы верить, что могу остаться здесь один. — Я сжал руки в кулаки. — Но я буду ненавидеть вас. Я буду ненавидеть вас обоих каждый день, пока мы не вернемся. Вы можете думать, что раз мне всего пятнадцать, я забуду Поппи, как только какая-нибудь шлюшка в Осло начнет флиртовать со мной. Но этого никогда не произойдет. И я буду ненавидеть вас каждую секунду, пока не вернусь к ней.

Я сделал паузу, чтобы вдохнуть, а затем добавил:

— И даже потом, я буду ненавидеть вас за то, что забрали меня от нее. Потому что из-за вас я пропущу годы, когда мог находиться рядом со своей девочкой. Не думайте, что только из-за того, что я молод, я не понимаю, что между нами с Поппи. Я люблю ее. Я люблю ее больше, чем вы можете себе представить. А вы увозите меня, даже не задумавшись, что я буду чувствовать. — Я повернулся спиной, подошел к шкафу и начал вытаскивать свою одежду. — Поэтому с этого момента, мне плевать, что вы вообще чувствуете. Я никогда не прощу вас за это. Ни одного из вас. Особенно тебя, папа.

Я начал паковать чемодан, который мама, должно быть, положила мне на кровать. Мой папа остался на своем месте, молча уставившись в пол. Затем он развернулся и сказал:

— Поспи немного, Рун. Мы уезжаем рано.

Каждый волосок на моей шее встал от раздражения, что он уклонился от моих слов, но потом он тихо добавил:

— Мне жаль, сынок. Я понимаю, как много Поппи значит для тебя. Я не говорил тебе об отъезде, чтобы избавить тебя от нескольких недель этой боли. Очевидно, это не помогло. Но это реальная жизнь, и моя работа. Однажды ты поймешь.

Дверь закрылась за ним, и я опустился на кровать. Я провел руками по лицу и мои плечи поникли, когда я уставился на пустой шкаф. Но злость все еще была на месте, пылая в моем животе. Она пылала даже сильнее, чем прежде.

Я был предельно уверен, что она там и останется.

Я бросил остатки рубашек в чемодан, не заботясь, помнутся ли они. Подошел к окну и увидел, что дом Поппи весь погружен в темноту, за исключением тусклого света, которым она дала мне знать, что все чисто.

После того как закрыл дверь спальни, я вылез в окно и побежал по траве. Окно было слегка приоткрыто в ожидании меня. Я пролез через него и крепко закрыл за собой.

Поппи сидела в центре своей кровати, ее волосы были распущены, а лицо чисто вымыто. Я сглотнул, когда увидел, какая она красивая в своей белой ночнушке; ее руки и ноги обнажены, а кожа мягкая и гладкая.

Я сделал шаг ближе к кровати и увидел, что в руке она держала фото. Когда она поднял голову, я заметил, что она плачет.

— Поппимин, — сказал я тихо, мой голос надломился, когда я видел ее такой расстроенной.

Поппи поставила рамку на кровать и положила голову на подушку, похлопав по матрасу рядом с собой. Так быстро как мог, я лег рядом с ней, передвинувшись, пока нас не разделяли сантиметры.

Как только я увидел покрасневшие глаза Поппи, гнев внутри меня, казалось, вспыхнул.

— Малышка, — сказал я, накрывая своей рукой ее, — пожалуйста, не плачь. Я не могу выдержать твоих слез.

Поппи сглотнула.

— Мама сказала мне, что ты правда уезжаешь завтра рано утром.

Я опустил глаза и медленно кивнул.

Поппи провела пальцами по моему лбу.

— Поэтому у нас осталось только сегодня, — сказала она. Я чувствовал, как будто кинжал пронзил мое сердце.

— Ja, — ответил я, моргнув.

Она уставилась на меня странно.

— Что? — спросил я.

Поппи подвинула свое тело ближе. Так близко, что наши груди соприкоснулись, а ее губы нависли над моим ртом. Я мог ощущать мятную зубную пасту в ее дыхании.

Я облизал губы, когда мое сердце застучало сильнее. Пальцы Поппи скользнули по моему лицу, по шее и ниже по груди, пока она не достигла края моей футболки. Я заерзал на кровати, нуждаясь в пространстве, но прежде чем я мог отодвинуться, Поппи придвинулась и прижала свой рот к моему. Как только я попробовал ее на своих губах, я наклонился ближе, затем ее язычок выскользнул, чтобы встретиться с моим.

Она целовала меня медленно, более страстно, чем прежде. Когда ее рука забралась мне под футболку и легла на мой голый живот, я изогнул спину и тяжело сглотнул. Я ощущал, как рука Поппи дрожала на моей коже. Я посмотрел ей в глаза, и мое сердце пропустило удар.

— Поппимин? — прошептал я и провел рукой по ее голой руке. — Что ты делаешь?

Поппи переместила руку вверх, пока та не оказалась на моей груди, и из-за комка, который застрял в горле, мой голос затих.

— Рун? — прошептала Поппи, когда опустила голову, чтобы оставить поцелуй на моем горле. Мои глаза закрылись, когда ее теплый рот коснулся моей кожи. Поппи проговорила возле моей шеи: — Я... хочу тебя.

Время остановилось. Мои глаза распахнулись. Поппи отодвинулась и наклонила голову, пока ее зеленые глаза не встретились с моими.

— Поппи, нет, — запротестовал я, качая головой, но она приложила палец к моим губам.

— Я не могу... — она замолчала, а затем взяла себя в руки и продолжила. — Я не могу позволить, чтобы ты покинул меня, и никогда не узнать, каково это — быть с тобой. — Она сделала паузу. — Я люблю тебя, Рун. Очень сильно. Надеюсь, ты знаешь это.

Мое сердце забилось по-новому, когда почувствовало любовь от своей другой половинки. Быстрее и сильнее. Бесконечно сильнее, чем раньше.

— Поппи, — прошептал я, пораженный ее словами. Я знал, что она любила меня, потому что я любил ее. Но это был первый раз, когда мы сказали это вслух.

Она любит меня.

Поппи ждала в тишине. Не зная, каким способом ответить, я провел кончиком носа по ее щеке, отстранившись только чтобы посмотреть в ее глаза.

— Jeg elsker deg.

Поппи сглотнула, затем улыбнулась.

Я улыбнулся в ответ.

— Я люблю тебя, — я перевел на английский, чтобы убедиться, что она правильно поняла.

Ее лицо вновь стало серьезным, и она передвинулась, чтобы сесть в середине кровати. Потянувшись к моей руке, она притянула меня сесть напротив нее. Ее руки опустились к краю моей футболки.

Сделав неуверенный вдох, она потянула ее верх, чтобы стянуть через мою голову. Я закрыл глаза, ощущая ее теплое дыхание на моей щеке. Я открыл глаза и увидел, что Поппи робко мне улыбается. Я растаял от нервного взгляда на ее лице.

Она никогда не выглядела такой красивой.

Пытаясь бороться со своей собственной нервозностью, я положил руку ей на щеку.

— Мы не обязаны делать это, Поппи. Только потому, что я уезжаю… ты не должна делать это ради меня. Я вернусь, я уверен в этом. Я хочу подождать, пока ты не будешь готова.

— Я готова, Рун, — сказала она, ее голос четкий и ровный.

— Ты думаешь, мы слишком молоды...

— Нам будет по шестнадцать скоро.

Я улыбнулся, услышав пыл в ее голосе.

— Многие думают, что это все еще слишком юный возраст.