Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП) - Хан Дженни (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– Ты всегда забираешь последний кусочек пиццы. И никогда не спрашиваешь, хочет ли кто-то еще. Это грубо!
– Ты во всем хорош. Слишком хорош. Мог бы дать шанс и другим парням проявить себя, но ты никогда этого не делаешь.
– Ты поцеловал меня просто так, без причины. Хотя я знала, что тебе нравится Джен, и ты знал, что тебе она нравится, да и сама Джен была в курсе. Но ты все равно это сделал. Просто потому, что мог. И мне действительно хочется знать: почему ты сделал это со мной? Мой первый поцелуй должен был быть чем-то особенным. Я читала про это, про то, что должна была при этом почувствовать: фейерверки, разряды молний и шум волн, грохочущих в ушах. У меня же не было ничего подобного. Благодаря тебе он был настолько неособенным, насколько вообще может быть первый поцелуй.
Но самое ужасное, что этот дурацкий, ничего не значащий поцелуй заставил меня начать влюбляться в тебя. Ты мне никогда не нравился. Я никогда даже не думала о тебе до этого. Джен всегда говорила, что ты самый красивый мальчик в нашем классе, и я соглашалась, ведь так оно и было. Но я по-прежнему не видела твоего очарования. У множества людей привлекательная внешность. Но это не делает их интересными, интригующими или классными.
Может быть, ты именно поэтому поцеловал меня. Чтобы установить мысленную власть надо мной, заставить взглянуть на тебя по-другому. Знаешь, что? Это сработало. Твоя маленькая уловка удалась. Я тебя заметила. Вблизи твое лицо было не просто симпатичным, а прекрасным. Как много красивых парней ты когда-либо видел? Для меня же был только один. Ты. Думаю, это благодаря твоим ресницам. У тебя действительно длинные ресницы. Несправедливо длинные.
Хотя ты этого не заслуживаешь, так и быть, я перечислю все, что мне в тебе нравится(лось):
– Однажды на естествознании, когда никто не желал быть напарником Джеффри Саттлмана, поскольку от него пахло потом, ты вызвался добровольцем, словно в этом не было ничего особенного. После этого случая все внезапно решили, что Джеффри не так уж плох.
– Ты до сих пор в хоре, хотя все остальные ребята теперь перешли в группу или оркестр. Ты даже сольно поешь. Танцуешь, и при этом не стесняешься.
– Среди всех ребят ты вырос самым последним. Теперь же ты самый высокий из всех, словно заслужил это. Однако даже когда ты был низеньким, никого это не волновало – девочкам ты и так нравился, а мальчишки всегда выбирали тебя первым для игры в баскетбол на физкультуре.
После твоего поцелуя, ты мне нравился до конца седьмого класса и большую часть восьмого. Было нелегко видеть тебя с Джен, держащимся за руки, целующимися на автобусном кольце. Наверное, с тобой она чувствовала себя особенной. Потому что в этом твой талант, верно? Ты заставляешь людей чувствовать себя особенными.
Знаешь, каково это – любить кого-то настолько сильно, что становится больно, и знать, что он никогда не почувствуют того же? Наверное, нет. Людям вроде тебя не приходится страдать от подобных вещей. После того, как Джен переехала, и мы перестали дружить, мне стало легче. По крайней мере, не приходилось больше выслушивать завораживающие рассказы о тебе.
Теперь же, когда год подходит к концу, я точно знаю, что переболела тобой. У меня выработался к тебе иммунитет, Питер. И я с гордостью могу сказать, что я единственная девушка в этой школе, которая больше не восприимчива к чарам Питера Кавински. И все потому, что я получила очень сильную дозу тебя в седьмом классе и в большей части восьмого. Теперь мне больше никогда не придется беспокоиться о том, чтобы «подхватить» тебя снова. Какое облегчение! Бьюсь об заклад, если бы мне когда-нибудь пришлось поцеловать тебя еще раз, то я бы определенно что-нибудь подхватила. Но это была бы не любовь. А венерическое заболевание!
Лара Джин Сонг
17
Если бы я могла залезть в какую-нибудь дыру и удобно устроиться в ней, прожив там остаток своих дней, я бы так и сделала.
Ну зачем мне нужно было писать о том поцелуе? Зачем?
Я до сих пор отчетливо помню тот день в доме Амброуза Макларена. Мы расположились в подвале, в котором пахло плесенью и стиральным порошком. На мне были белые шорты и сине-белый коротенький топик с вышивкой, который я стащила из гардероба Марго. Я еще тогда впервые надела бюстгальтер без бретелек, который одолжила у Крис, и мне приходилось постоянно его поправлять, потому что в нем я чувствовала себя некомфортно.
Это была одна из наших совместных (мальчики-девочки) вечерних тусовок в выходные. Все было так необычно, поскольку четко ощущалось преднамеренность происходящего. Не так, как когда зависаешь после школы у Элли дома, где соседские мальчишки ошиваются с ее братом-близнецом. Не так, как когда собираешься к игровым автоматам в торговый центр, зная, что есть вероятность натолкнуться на ребят. Здесь все было спланировано: место сбора, ношение специального бюстгальтера, и все в субботний вечер. Никаких родителей, только мы в суперприватном подвале Джона. Предполагалось, что старший брат Джона должен присматривать за нами, но Джон заплатил ему десять долларов, чтобы тот остался в своей комнате.
Не то чтобы произошло что-то интересное, например, игра экспромтом в «бутылочку» или «семь минут на небесах» – для такого развития событий мы, девочки, вооружились жвачкой и блеском для губ. Мальчишки просто играли в видеоигры, а мы наблюдали, играя на своих телефонах и перешептываясь. А потом родители забрали народ по домам, и это было невероятным разочарованием, поскольку так и не произошло ничего особенного. Мне же было обидно не потому, что мне кто-то нравился, а потому, что мне хотелось романтики и драмы, и я надеялась, что с кем-то случится нечто захватывающее.
И это нечто действительно произошло.
Со мной!
Мы с Питером остались внизу одни, только нас еще не забрали. Мы сидели на диване. Я писала папе сообщения типа «Где тыыыы?». Питер играл в игру на своем телефоне.
И вдруг он сказал:
– Твои волосы пахнут кокосом.
А сидели мы на достаточном расстоянии друг от друга, поэтому я спросила:
– Правда? Ты что, чувствуешь запах даже оттуда?
Он быстро пододвинулся поближе и втянул воздух через нос.
– Да. Напоминает о Гавайях или что-то в этом роде.
– Спасибо! – ответила я. Я не была на сто процентов уверена, что это был комплимент, но звучало достаточно похоже, чтобы сказать спасибо. – Я поочередно меняю этот кокосовый и детский шампунь сестры, чтобы поэкспериментировать, который из них делает мои волосы мягче…
И тут Питер Кавински наклонился и поцеловал меня. Я была потрясена.
Я вообще никогда не думала о нем до этого поцелуя. Он был слишком красивым, слишком привлекательным. Вообще не мой тип парней. Но после этого поцелуя, он стал единственным, о ком я могла думать в течение нескольких последующих месяцев.
***
А что, если Питер – это только начало? Что, если… что, если разосланы все мои письма?
Джону Амброузу Макларену. Кенни из лагеря. Лукасу Крапфу…
Джошу.
О Боже, Джош.
Вскакиваю с пола. Я должна найти эту коробку. Должна найти эти письма.
Возвращаюсь на стадион. Крис нигде не видно, скорее всего, курит за спортплощадкой. Направляюсь прямо к тренеру, который сидит на трибунах, уткнувшись в телефон.
– Что-то меня тошнит, – хнычу я, сгибаясь и обхватывая руками живот. – Пожалуйста, можно мне пойти в медпункт?
Тренер едва отрывает взгляд от своего телефона.
– Конечно.
Как только я оказываюсь вне его поля зрения, начинаю бежать изо всех сил. Физкультура – мой последний урок сегодня, да и дом всего лишь в нескольких милях от школы. Я бегу словно ветер. Не думаю, что когда-либо в своей жизни бежала столь быстро, и, вероятно, этот рекорд я уже никогда не побью. Я мчусь настолько усердно, что мне приходится пару раз остановиться, поскольку кажется, меня действительно может стошнить. А потом вспоминаю письма и Джоша, и «вблизи твое лицо было не просто симпатичным, а прекрасным», стартую и снова бегу.
