Восемь-восемь, или Предсвадебный марафон - Седлова Валентина (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Так, останавливаясь каждые три-четыре минуты на отдых, под шутки-прибаутки Фомича они добрались до его дома. Этот короткий переход забрал у Кристины последние силы, и она еле-еле доковыляла до места. Даже лес вокруг потерял для нее половину очарования: не до красот окружающего мира, когда перед глазами все плывет, дышать полной грудью не удается из-за заложенного носа, да еще и ноги норовят предательски подкоситься в коленках.
— Так, потерпи еще полминутки, сейчас вас знакомить буду. Тебе здесь еще жить, так что он тебя должен знать и запомнить.
— Кто?
— Иртыш. Пес мой. Стой спокойно, не бойся, он тебя обнюхает и признает.
Прежде чем Кристина успела еще что-либо спросить, Фомич коротко свистнул, и откуда-то из зарослей перед ними возник давешний призрак: пес, подозрительно напоминающий собой крупного и холеного волка. Шерсть собаки лоснилась, но имела не серый волчий оттенок, а скорее палево-бежевый, как у лайки. Пес уселся перед Кристиной, когда Фомич сказал ему «знакомься», Иртыш беззастенчиво обнюхал Кристину, коротко ткнулся черным влажным носом в ее ладонь и сел обратно. Фомич приказал «гуляй», и собака вновь исчезла в лесу, словно ее и не было.
— Вот это зверь! А это не волк случаем? Мне кажется, что очень похоже. Правда, я живого волка только в зоопарке видела, поэтому могу и ошибаться.
— Его отец волк. А мать — лайка, от прежнего лесника мне вместе со всем хозяйством отошла. Хорошая была сука, выдрессированная, хотя, надо сказать, меня она не сразу приняла. Долго присматривалась, изучала. Видимо, сильно к покойному хозяину была привязана. Настоящая собачья любовь — это на всю жизнь. Некоторые так тоскуют, что сами через месяц-другой подыхают, вот как бывает! Ну вот, изучала она меня, изучала, а потом как-то раз подошла, я как раз сидел на веранде, картошку чистил, и голову на колени положила. Вот, мол, она я, делай со мною все, что хочешь. Так и поладили. Она потом в половодье утонула — за норкой погналась, в полынью попала и не выбралась. Я тогда сильно переживал — как верного друга потерял.
— А Иртыш откуда взялся?
— Я давно хотел себе собаку с примесью волчьей крови, но сама понимаешь: такую найти — это редкость. А тут лайка моя потекла, скулит, бедная. И аккурат волчий вой в лесу раздался. Я ее и отпустил. Суки, они в этом плане понадежнее кобелей будут, сколько бы ни гуляли, обязательно домой возвращаются. Так и вышло. Через два дня вернулась она ко мне, а в положенный срок разродилась. Я себе самого крепкого щенка выбрал и начал воспитывать.
— И сколько лет Иртышу?
— Ну, он у меня уже, можно сказать, в самом расцвете сил. Седьмой год пошел.
— А где он живет? Я у вас ни будки, ничего такого не заметила.
— Где придется. Может и в лесу заночевать, без проблем. В морозы я его к себе в дом беру. Сейчас обычно на веранде располагается, около входа. Охраняет.
— Странно.
— Что именно?
— Я почему-то считала, что собаки всегда должны быть рядом с хозяевами, а Иртыша вашего не видно, не слышно.
— А он и есть всегда рядом.
— Не поняла?
— Иртыш тебе на пятки наступать не будет, как и в спину дышать или хвостом перед глазами крутить, но если надо, он через пять-десять секунд перед тобой окажется, только позови. А если сам какую опасность учует, тоже даст знать. В крайнем случае, взрыкнет. Он у меня вообще в этом плане молчун, пустобрехства не любит.
— А почему тогда его с нами не было, когда мы сюда шли?
— Как это не было? Просто ты его не видела, он как всегда параллельным курсом бежал. А услышать его, у меня — и то не всегда получается, хоть и ухо уже ко всякому лесному шуму привычное.
— И что, Иртыш ни разу не сбегал?
— А куда ему бежать? И зачем? Он и так сам себе хозяин. А мы с ним дружим, он здесь всегда и поесть сможет, и отдохнуть.
— Не понимаю. Зачем это ему надо?
— Словами это не объяснишь, все равно коряво получится. Я не мастак красиво слова складывать. Но мы с Иртышом, как в кино говорят, партнеры, а не хозяин со слугой. Я старший партнер, а он младший по положению. Но партнеры. Я не хотел ему психику ломать, но сразу дал понять, кто из нас будет руководить, а кто подчиняться. А потом только натаскивал, показывал, учил.
— И что: вы так любую собаку воспитать сможете, как Иртыша?
— Есть у меня подозрение, что нет. Каждая собака — это личность, второй такой не найдешь. Вот будет другой щенок, буду его натаскивать, как Иртыша, а получится черт те что. И выйдет, что этого надо было сызмальства в строгости держать, воли поменьше давать. Наперед не угадаешь, что получишь. Просто когда я Иртыша в первый раз в руки взял, то сразу понял, как я с ним буду себя вести. Почувствовал я его, и он меня почувствовал. Нет, прости, не объясню я этого, хоть убей.
— А он меня теперь трогать не будет? Раз вы нас познакомили?
— Ну, даешь, девонька! Ей Богу, насмешила, слов нет! Он бы тебя и так не тронул, зачем ему это? Просто относился как к чужому человеку, мог в дом не впустить, когда меня нет, или что-нибудь охранять от тебя. А теперь знает, что здесь ты можешь ходить куда угодно и делать что угодно. Вот и все. И теперь он тебя защищать будет, потому что — своя, а он всех своих защищает. Ладно, хватит нам пустые разговоры разводить, в баньку пора.
— Ой, мне неудобно как-то…
— Что такое?
— В бане ведь голыми моются?
— Обычно да, но если хочешь, можешь купальник одеть. А из-за меня не беспокойся: у меня цели такой нет, молоденьких девушек собою пугать. Давай, я тебе твою комнатку покажу, а ты, как переоденешься, выходи, я тебе на кровать махровый халат положил, в него завернешься, чтобы не озябнуть.
Когда Кристина осталась одна в маленькой комнатке, вход в которую вел через большую комнату, в которой они втроем пили чай в день ее приезда, то без сил плюхнулась на добротную железную кровать. Кровать сразу же пружиня подбросила ее, а потом еще недолго покачала, как шлюпку на волнах. Прогулка с Фомичом далась нелегко, а если еще и учесть, что в минувшие сутки она практически ничего не ела…
Фомич сказал, что будет ждать на крыльце дома минут через пять, и Кристина, преодолев нежелание и слабость, принялась стягивать с себя пропахшие потом вещи и переодеваться в купальник и халат. Халат вопреки ожиданиям оказался не заношенным и не выцветшим, а очень даже красивым и почти новым, темно-синим в ярко-голубую клетку и с голубыми же вышитыми карманами и воротником.
Голова снова закружилась, и Кристине вновь пришлось отдыхать на кровати. Взгляд ее остановился на фотографии, висящей прямо напротив в простой деревянной рамке. На фотографии молодой Фомич в военной форме обнимал за плечи хрупкую девушку в скромном летнем платье в цветочек. Черно-белая фотография от времени слегка пожелтела, но все равно смогла передать и юношескую браваду Фомича, и трогательную беззащитность девушки.
— Кристина! — раздался зычный голос хозяина дома. — Ты как, готова?
— Да, уже иду!
Они с Фомичом перешли через двор к низкой черной баньке, из трубы которой клубился веселый дымок. Когда открылась тяжелая дверь, в лицо пахнуло чем-то терпким, но приятным. Еще чуть-чуть пахло дымом и печеным хлебом. Фомич торжественно объявил начало «изгнанию хворей из тела бренного», и понеслось. Он то загонял Кристину на полок, то обратно в предбанник, давал глотнуть мятного настоя, и снова отправлял в парилку. Честно говоря, она почти ничего не запомнила, потому что все слилось для нее в один странный невнятный сон, мозг фиксировал лишь какие-то отдельные фрагменты: кадушку из отдельных дощечек, стянутую железным обручем, деревянный ковш с очень длинной изогнутой ручкой, войлочную шляпу, которую напялил ей на голову Фомич, жар от дубовых веников…
Проснулась Кристина уже на кровати, закутанная под подбородок теплым ватным одеялом. Вот дела, а как она сюда попала?
Покопавшись в собственной памяти, Кристина таки выудила тот момент, когда Фомич, закутав ее в халат, быстро-быстро, почти бегом отвел сюда и уложил отдыхать. Фу, уже легче. Только амнезии для полного букета неприятностей ей не хватало.
