Письма к тайной возлюбленной - Блейк Тони (читать книги полные .TXT, .FB2) 📗
Если он строго ограничит свои шашни с этой красоткой снами, то, наверное, мир не рухнет.
И если говорить честно, он даже был огорчен, что будильник включился до того, как сон закончился. До того, как секс закончился. На самом деле даже до того, как они добрались до секса: ему запомнилось лишь, что они извивались, прикасались, двигались в такт. Но не более того. Нет — этого хватило только на то, чтобы он возбудился.
Теперь он сидел на диване в предрассветной тишине и через венецианское окно смотрел, как воздух постепенно начинает светлеть. Потом его взгляд упал на Кинга, который спал, свернувшись на своем коврике у задней двери. Изумленно покачав головой, он резко вернулся к реальности. Зачем он, к черту, согласился пойти с ней в поход?
Не то чтобы ему не нравилось рано вставать: когда становилось теплее, он каждый день примерно в это время уже начинал работать. Но сейчас было странно встать до рассвета и копошиться в темноте, стараясь не разбудить собаку, и все из-за того, что в его жизнь вторглась внучатая племянница Милли.
Он перевел взгляд на свои брюки. Она вот-вот должна прийти, а у него эрекция размером с Монтану. Ну, может, не с Монтану, но она достаточно хорошо заметна через джинсы. Отлично, только этого ему не хватает: показать Эбби, что он ее хочет!
Стремительно встав, он тихо прошел в ванную и наклонился над раковиной, не включая свет. Повернув кран, он плеснул себе на лицо холодной воды.
Ого, свежо!
Но недостаточно свежо, чтобы устранить его эрекцию.
Едва Роб успел вернуться в гостиную, как от двери раздался чертов стук. В рассветной тиши он казался в десять раз громче, так что пес вздрогнул, а потом вскочил и залаял как сумасшедший. Дьявольщина! Он почему-то забыл, что она начнет стучать, иначе ждал бы ее на крыльце.
Он поспешно подхватил свой зимний пуховый жилет и натянул его. Жилет нужен был как защита от холода, но к тому же можно было надеяться, что он скроет то, что происходит за молнией на ширинке. А потом он распахнул дверь, чтобы предупредить новый стук.
Она стояла перед ним в том же черном пальтишке с пышным меховым воротником, которое было на ней накануне. А еще на ней были нарядные джинсы и модные черные сапоги на высоком каблуке и с острыми носками. Выглядела она роскошно. А еще — нелепо.
— По-вашему — это практичная обувь? — спросил он, уставившись на ее ноги.
— Доброе утро. Это ведь сапоги, разве не практичная обувь?
— Вы не сможете пройти в них восемь километров.
— Ну, я проходила в них всю Великолепную милю и даже не раз в один и тот же день. Вот так-то!
Она сопроводила это заявление решительным кивком, явно считая, что доказала его ошибку.
Он шагнул через порог и закрыл за собой дверь.
И тут он ощутил ее аромат. Запах был какой-то легкий, свежий и чуть-чуть цветочный. Наверное, это был ее шампунь. Но он был приятный, и, похоже, его члену он тоже понравился, поскольку он нисколько не обмяк.
Пока они шли к началу тропы — он шагал по пустынному шоссе, а она следовала в нескольких шагах позади, — он продолжал досадовать на то, что согласился с ней идти. Но она была права, когда сказала, что Милли бы этого захотела, и, похоже, она догадалась, что это его убедит. По правде говоря, ради Милли он сделал бы что угодно. Он знал ее меньше года, но она… вообще-то она стала для него лучшим другом за всю его жизнь.
Роб не разрешал себе испытывать теплые чувства к людям, но для Милли сделал исключение — почти с самого начала. Было что-то такое в ее взгляде и голосе… Мягкая мудрость, снисходительность по отношению к жизни.
А это действительно означало, что Милли захотела бы, чтобы он повел ее племянницу в этот поход. Потому он это сейчас и делает.
Пока они шли по дороге, огибавшей озеро, солнце уже начало подниматься, чуть освещая поверхность воды, и Роб впитал в себя еще немного спокойствия, которое обнаружил здесь прошлым летом, и снова почувствовал благодарность за то, что нашел Милли и позволил ей изменить его жизнь.
Когда они добрались до начала тропы около поворота шоссе (о чем возвещала славная деревянная табличка), Линдси почувствовала облегчение, решив, что по земляной дорожке идти будет легче, чем топать по твердому асфальту. Роб сошел с дороги и шагнул под плотные кроны деревьев, которые затеняли начало тропы. Она последовала за ним.
Почти сразу же она оказалась на круто уходящем вверх склоне. Тропа была усеяна камнями и ухабами, а временами поперек нее протягивались корни деревьев. И идти по ней оказалось чертовски трудно, так что она начала понимать, что имел в виду Роб, говоря о ее сапожках. Но она не собиралась признавать его правоту — да ни в жизнь!
— Чья это земля? — спросила она у его затылка. Кажется, такие тропы обычно бывают в заповедниках.
— Моя, — с удивлением услышала она ответ Роба. — Она принадлежала Милли и отошла мне как часть сделки.
— О!
Линдси не знала, что речь шла и о земельном участке. Не то чтобы это смогло повлиять на ее тогдашнее решение, но все же странно было думать о том, что если бы она приняла предложение Милли, то все это — все эти громадные высоченные деревья и земля под ними — принадлежало бы ей. Теперь тропа, по которой они шли, выровнялась и зазмеилась по почти плоской, поросшей мхом земле, заставив Линдси почувствовать себя так, словно она попала в другой мир. Она невольно смотрела по сторонам с изумлением: неожиданное зрелище заставило ее забыть о ноющих ногах. А благодаря более ровной поверхности ей уже не приходилось с таким вниманием выбирать место для следующего шага.
— Она ничего здесь не меняла, если не считать нескольких отметок для троп, — добавил он, поразив Линдси тем, что добровольно поделился какой-то информацией. И ради разнообразия в его тоне не было гнева. — А за годы жизни здесь она проложила эту тропу и еще несколько.
— Удивительно! — Это действительно потрясло Линдси. Тетя Милли была первопроходцем! И при том, насколько ей самой сейчас было трудно идти по этой тропе (и, Боже, они снова начали подниматься, огибая скалистый выступ!), ей трудно было даже представить, каково было впервые прокладывать здесь тропу. Выбирать самый правильней путь… впрочем, любой путь. Сделать так, чтобы тропа куда-то приводила. — Это… впечатляет.
— А она вообще впечатляла, — заявил он, продолжая шагать впереди нее так, словно крутой склон, по которому они сейчас двигались, был просто ровной дорогой. — И она всегда разрешала приезжим использовать эти тропы. Она сама дала им названия и сделала схемы маршрутов, чтобы их можно было раздавать.
Каким бы поразительным все это ни казалось, но, снова очутившись на более ровном участке тропы, Линдси приступила к тому, что ей действительно хотелось выяснить:
— А как вы смогли так хорошо узнать тетю Милли за столь короткое время перед ее смертью?
Поскольку Роб шел все так же впереди нее, было хорошо видно, как он пожал плечами.
— Я приехал сюда прошлой весной — и мне нужна была работа. Она наняла меня помогать ей с каноэ и выполнять кое-какие дела по дому и двору. А потом она рекомендовала меня другим людям, которые хотели что-то строить.
Линдси выслушала его ответ, инстинктивно почувствовав, что за этими словами стоит нечто гораздо более значительное.
— Похоже, вы ей понравились.
Он снова пожал плечами, а потом поднырнул под низко нависшую ветку, коротко посоветовав ей беречь голову. Она послушалась, нырнув следом за ним, стараясь при этом смотреть под ноги и отчаянно надеясь, что не подвернет ногу раньше, чем поход закончится.
— Наверное, вы были с ней вежливее, чем со всеми остальными, — предположила она вслух.
Тут Роб остановился и обернулся к ней. Линдси решила, что это должен был быть злобный взгляд, но сама она восприняла его скорее как страстный и жаркий. Наверное, ее мозгам полезнее, когда он ведет себя по-хамски, раз результатом двух минут вежливого разговора становится такое.
Пытаясь не обращать внимания на колкие мурашки, побежавшие вниз по ее спине, она добавила:
