Границы (не)приличия (СИ) - Лари Яна (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
Однако мне везёт. Натура у Аси страстная. Постепенно резкие движения становятся плавными и жадными. Я поощрительно глажу выгнутую спину, пока малышка усердно трудится, рвано хватая воздух. Йогурта на коже почти не осталось, но она уже дрожит всем телом и едва ли сейчас способна трезво соображать. Даже я, на редкость упрямый малый, держусь на честном слове, с трудом игнорируя невыносимое напряжение в паху.
Влажный язык спускается всё ниже, туда, где всё давно горит и рвётся ему навстречу. Глухой стон всё-таки срывается с моих губ. Состояние дикое — пограничное между болью и избавлением. Самое время показать, кто в доме хозяин.
В секундах от кайфа резко натягиваю её волосы, отводя лицо от бёдер. Каждый мускул во мне протестующе рвётся на части. Наше тяжёлое дыхание оглушает. Ася хмурится, не понимая, что сделала не так, неосознанно пытается прильнуть ко мне всем телом. Удерживаю нас обоих. Контроль даётся с боем.
— Вкусно? — хрипло спрашиваю, собирая пальцем с её губ белесую каплю.
— М-м? — она расширенными от кайфа зрачками следит за тем, как я медленно слизываю остатки ужина, едва ли осознавая смысл вопроса.
Самое время выпустить контрольный в голову.
— Добавки хочешь? — приближаю губы к губам дразня.
Ответ полыхает в поплывшем взгляде. Утвердительный. А вот рот сжат в упрямую полосу.
— Забудь, — лицом, наверное, перекашиваюсь от саркастичной усмешки. Продолжения я точно не выдержу. — Холодильник знаешь где.
Порывисто отпускаю чертовку, подхватываю с пола полотенце, чтобы тут же перекинуть через плечо, и иду к двери.
Ася что-то зло шипит мне вслед, но звук пробивается как через вату. Оно того стоит. Этой ночью в её мыслях буду только я.
Вся суть соблазнения в том, что эмоции не должны быть приторными. Не-е-ет. Они должны быть разными: острыми, как ревность, горькими, как разочарование и только изредка допустимо поощрение. Я обязательно получу свой приз — её самоотдачу. Если, конечно, раньше не свихнусь.
И это станет только началом. По-настоящему говорить о любви можно только после секса. Всё, что «до» — это не отношения, а так… смотрины.
Хлопнув дверью, решительно направляюсь в ванную. Лишь оказавшись в одиночестве под упругими струями воды, прислоняюсь лбом к плитке и позволяю себе воскресить в памяти, всё, что чувствовал, пока её язык порхал по моей коже. В пару быстрых движений руки сбрасываю накопившееся за этот безумный вечер напряжение. Сублимация, ожидаемо, радости не приносит, но так моё разочарование останется только мне. И никакая посторонняя, непричастная к причине моего сумасшествия женщина, его не увидит.
Через четверть часа выхожу из подъезда в пыльные объятия летней ночи. Закуриваю, направляясь к остановке. Нужно к основной работе в редакции добавить вечернюю подработку. Желательно связанную с физическим трудом. Дело даже не в том, что мне, как новичку, доверили только написание тонн заметок в несколько строк, соответственно зарплата — скромнее пожилой монахини. Проблема в Асе. Пытаюсь прикинуть, сколько ещё продержусь, спуская в руку, как жалкий подросток? И вывод напрашивается неутешительный.
Глава 17
Ася
— Ася, у тебя есть планы на следующую субботу?
Заданный вопрос вызывает настороженную гримасу.
— Нет, Анастасия Львовна.
— Дорогая, у меня к тебе не совсем обычная просьба, — шелестит после вздоха на том конце линии. — Нужна твоя помощь.
— Слушаю.
— Скажи, ты могла бы сопровождать меня на свадьбе? Никак не привыкну к коляске, а на костыле хромать в такой день неохота.
Мысли скачут в голове вместе с разгоняющимся пульсом. Соглашаться не хочется — отказать невозможно. Хотя язык так и жжётся спросить, на что ей драгоценный внук? Но я скорее соберу чемодан, чем позволю себе быть неблагодарной.
— Конечно, — судорожный вдох ломает голос.
Отсутствие выбора бьёт наотмашь. Я ей действительно слишком многим обязана.
— Спасибо, Ася. Мне бы не хотелось быть родным обузой. Я в долгу не останусь.
— Да ну что вы. Мне, правда, несложно.
— Тебе есть что надеть?
— Боюсь, что нет, — усмехаюсь невесело.
Женщина женщину без подсказок поймёт.
— Зайди ко мне в комнату.
— Не переживайте, я что-нибудь придумаю.
На крайний случай есть прокат.
— Делай, что говорю, — требовательный тон не оставляет выбора.
— Зашла, — скрип межкомнатной двери глушит моё недоумение. Зачем оно ей? Повод ведь откровенно липовый. И спросить неудобно. Нет, точно не стоит.
Старинная мебель, идеальный порядок. Строгость скромного, но подобранного со вкусом интерьера навевает почтительный трепет. Каждый раз чувствую себя здесь неуместно — неотёсанной, неуклюжей бродяжкой.
— Открой шкаф, там на плечиках с краю висит вечернее платье. Нашла?
— Есть, — восторженно выдыхаю, поглаживая пальцами изумрудный шифон. Воздушная ткань, благодаря элегантному крою, тянет на миллион… Миллион восторженных взглядов, которых мне ни разу в жизни не дарили.
— Не вздумай брезговать. Мне давным-давно пошили его на заказ, когда мы с супругом в оперу собирались. Потом Олега разбил инсульт, а мне так и не выпало повода его надеть. Возраст привносит в фигуру свои коррективы. Оставишь платье себе.
— Это не проблема, — бормочу неловко. — Мне часто случалось донашивать.
Постоянно.
— Значит, отвыкай, — строго отзывается Анастасия Львовна, отчего я непроизвольно выпрямляю спину. — Если ты не научишься себя уважать, то с чего бы ждать учтивости от окружающих? Пусть на тебе будет холщовый мешок с прорезью для рук и головы, но ты должна уметь носить его с достоинством королевы.
— Я вас поняла, — киваю, будто воочию видя перед собой эту миниатюрную властную женщину.
— Как вы там со Станиславом — уживаетесь?
— Вполне, — улыбка всё-таки сползает с моих губ. — Меня почти не бывает дома.
Разумеется, ничего подобного, но провоцировать его точно больше не рискну. Я Стаса как-то сразу побаивалась, а теперь ещё и с себя рядом с ним в тихом ужасе.
— Будь с ним построже, девочка. Не позволяй вольностей. Станислав всегда был неуёмным, весь в отца. Надеюсь, Марина его остепенит, если они снова сблизятся. Такая пара была шикарная.
Сердце, будто споткнувшись, врезается в рёбра.
Неприятно? Возможно.
К лучшему? Однозначно.
На автомате прощаюсь с Анастасией Львовной, а в голове по сотому кругу проносится воспоминание, где мы стоим друг перед другом на коленях, и каждая частица в моём теле тянется к его теплу. Близость Стаса будоражит, но прикипать к нему нет никакого смысла. Он ради меня не уедет, я ради него не останусь, а осадок погорчит и сам со временем развеется.
Прижав ладонь к лицу, слегка надавливаю на переносицу, прогоняя непрошеную усталость. Дела домашние сами себя не переделают. Полы вымыты до блеска, бельё выглажено. Пока варится плов нужно отнести рубашки в комнату Стаса. Я, конечно, прачкой не нанималась, но всё же не смогла оставить их сиротливо лежать на дне корзины. Хотя колебалась долго, не зная, что будет большей невоспитанностью: выстирать его вещи или вообще не трогать. Зубри не зубри в старших классах высшую математику, а жизнь задачами похлеще огорошит.
У двери нужной комнаты мешкаю, снова задаваясь вопросом, что уместно, а что — назойливость. Ай, бог с ним. Всего-то сложу аккуратно рубашки и спокойно уйду. Ничего особенного.
Просто то замечание за завтраком, вернее, выражение искреннего недоумения в его лице, заставило серьёзно задуматься о своём воспитании. Каким бы крышеслётным ни был Стас, а рядом с ним приходится смущаться собственных манер.
Открывшаяся за дверью комната заставляет мысленно присвистнуть. Не знаю, чего я ожидала. Наверное, того же, что видела у Миши, больше сравнивать не с кем. Смятую постель, увешанные одеждой стулья и разбросанные носки. Ещё, может, пару постеров с полуголыми дивами.
