Пуговка для олигарха (СИ) - Володина Таня (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Перед крыльцом стояла серебристая машина. Дядя вышел из неё и открыл перед Надей дверь.
Глава 15. Тайные желания
Глеб
Она стояла в саду за дверью, как маленькое привидение в длинной ночной рубашке. С распущенными по плечам волосами, с руками, прижатыми к груди. Слушала музыку. В широко открытых глазах блестели слёзы. Сначала он хотел сделать знак, что заметил её, и пригласить в дом, а потом передумал. Если сама не зашла — значит, в ночном саду ей комфортнее.
«Ты хочешь, чтобы я стала твоей?» — спросила она у Рафаэля. Глеба не просто удивили эти слова — они обожгли, словно раскалённое железо. Эта девчонка из деревни — простая и бесхитростная, как три копейки, чьи интересы ограничивались мамой, сестрой и любительским шитьём, — оказалась не мальком, а вполне сформировавшейся юной женщиной. Пусть неопытной и наивной, но уже знавшей, как произвести впечатление на мужчину. Изогнулась перед Рафаэлем, демонстрируя тело, едва прикрытое купальником, шептала нескромные слова. Кровь бросилась Глебу в голову. Ещё утром он хотел оградить девочку от соблазнов, подстерегавших на каждом шагу, а вечером, стоя у бассейна, с пугающей отчётливостью осознал, что её следует оградить от него самого. Защитник превратился в потенциального захватчика. Он — главная угроза её безопасности. Он тот, кто испортит ей жизнь, если не справится с чувствами.
Он тогда рявкнул что-то грубое и скрылся в доме. Рухнул в кресло в прохладном кабинете и раздёргал узел галстука. Перед глазами стояла хрупкая девичья фигурка, и, даже когда он закрывал глаза, она никуда не девалась. Тонкая шейка, трогательные ключицы, гибкая талия. Восемнадцать благословенных лет. Две русые косы, капли воды на гладкой коже, лучащиеся светом и озорным весельем глаза… «Простите, я не хотела», — сказала она. Но поздно, было уже поздно! Его сердце сделало кульбит, ударилось о рёбра и разбилось.
Если когда-нибудь — в старости, во снах или в тюрьме — он будет вспоминать о Наде, то сможет точно назвать момент, когда влюбился в неё. Не тогда, когда она пришивала «пуговку» на рубашке, а тогда, когда флиртовала с его сыном, не замечая надвигавшейся беды. Не осознавая (и слава богу!), насколько она соблазнительна.
За ужином он продолжал размышлять.
Почему именно она? Мало ли в Москве красивых девушек? Он ни разу не изменял жене за все десять лет брака: она была хороша собой и изобретательна в спальне. В конце концов, он её любил — по крайней мере в начале семейной жизни. Это потом Поля превратилась в типичную рублёвскую женушку: невротичную, зависимую от мнения подружек, вечно неудовлетворённую, тщеславную и дьявольски ревнивую. Купила дом — чересчур большой и пафосный для семьи адвоката. Глеб возражал против покупки, но Поля плакала и клялась, что всегда мечтала о таком доме, — с колоннами, каминами и чудовищными хрустальными люстрами. К тому же в нём было достаточно комнат для будущих детей. Для малышей, которые у них родятся. Глеб сдался. Против детей ему нечего было возразить: он всегда их хотел. Потеряв сначала родителей, потом бабушку, а потом и крёстного (пусть даже он не умер, а уехал в монастырь), Глеб остро, до сердечной боли, тосковал по семье — по близости, теплу и ощущению безопасности. Он верил, что способен создать идеальную семью для своих детей.
Иногда по работе он встречал женщин, которые его волновали, но здравый смысл удерживал его в рамках: любой адюльтер требовал свободного времени, денег и изворотливости. И всегда грозил перерасти в катастрофу: всё же имя адвоката Громова было на слуху. Не хотелось попасть в таблоиды как неверный муж, не хотелось громкого скандального развода — это отрицательно повлияло бы на карьеру. Не разрушило бы её, но отсекло приличную часть клиентов. Испортило реноме. Но когда он увидел племянницу, флиртовавшую с сыном, здравый смысл ему отказал — напрочь и бесповоротно. Потому ли, что эта девочка разительно отличалась от всех, кого он встречал ранее, или потому, что напоминала его самого — бедного провинциала, приехавшего покорять Москву в начале нулевых? Или это подкрался кризис среднего возраста, и теперь он будет реагировать на всех смазливых девиц с косичками и деревенским говорком? Пуговка… Она с таким сомнением тыкала вилкой в говядину средней прожарки, словно ей подали сырое мясо, истекавшее кровью.
Глеб ещё верил, что удержится на краю, но уже знал, что не отдаст Надю никому, — тем более Рафаэлю. Мальчишка не заслужил такой подарок, да и не нужна ему неопытная простушка: он всегда интересовался светскими львицами, желательно побогаче и постарше. К двадцати четырём годам у него сформировался вполне определённый вкус. Надя для малыша Рафаэля — минутная прихоть, сломает и выбросит. Нет, она уедет в Юшкино в целости и сохранности — и как можно скорей. Пара-тройка музеев, зоопарк и Красная площадь — и на этом родственный долг можно считать исполненным. Пусть вернётся домой нетронутая и подарит свою любовь хорошему парню — не безответственному маменькиному сынку и не изголодавшемуся по нежности и чистоте столичному адвокату (женатому к тому же на её родной тётке). Они оба не способны сделать её счастливой.
И всё же он не остановил Полю, когда она начала снимать с него рубашку, — ради болезненного удовольствия наблюдать, как глаза девочки скользят по его обнажённой груди. Жалкое тщеславие мужчины бальзаковского возраста. Павлинье распускание хвоста.
В этот раз она надела джинсы и футболку — недорогие старенькие вещи, возможно, доставшиеся по наследству от старшей сестры. Юркнула на переднее сиденье и уставилась в окно, словно боялась посмотреть ему в глаза.
Он вырулил на шоссе, влился в плотный поток машин и спросил:
— Тебе понравился Найман?
— Кто это?
— Английский композитор. Это он написал музыку, которую я играл вчера.
Она совсем от него отвернулась. Поджала коленки и уставилась на бесконечный зелёный забор, закрывавший вид на дворцы, сады и альпийские горки. Пробормотала в стекло:
— Не знаю, о чём вы говорите.
Он подавил улыбку и включил проигрыватель. Нашёл диск Майкла Наймана, выбрал нужный трек. Добавил громкости — и растворился в игре прославленной пианистки. До гибели родителей он тоже мечтал стать музыкантом, а после думал лишь о том, как найти и уничтожить пьяного мажора, который проехал на красный свет и протаранил машину родителей. С яростью осиротевшего ребёнка Глеб жаждал справедливого возмездия. Не дождался: высокопоставленный папаша отмазал сыночка от тюрьмы. В тот день Глеб поклялся, что станет юристом и накажет убийцу. Но наказание настигло ублюдка раньше — и не в зале суда, а в туалете ночного клуба. Интоксикация. Скорую никто не вызвал. Это случилось через долгих три года после трагедии, но Глеб испытал удовлетворение. И решил, что всё равно поступит на юридический. А музыку оставил для души, хотя со временем играл всё реже и реже.
Движение на шоссе застопорилось, Глеб заглушил двигатель. Машинально пробежался пальцами по рулю, повторяя звучавшую мелодию. Поймал взгляд Нади, которая заворожённо следила за его руками. Стихли последние ноты. Надя, словно в забытье, взяла его руку, поднесла к губам и поцеловала — бережно и благоговейно. Глеб смутился:
— Зачем ты? Не надо…
— Я никогда не забуду эту музыку. И никогда не забуду… вас, — выдохнула она.
Она смотрела на него влажными голубыми глазами. И эти глаза вдруг начали приближаться, как в кино в замедленной съёмке. Это Надя к нему потянулась или он потянулся к ней? Или сама вселенная толкала их друг к другу? Они сближались неумолимо и сладко, и одновременно склонили головы, чтобы соприкоснуться губами. Глеба накрыл панический страх, он отпрянул от Нади с такой поспешностью, что треснулся затылком о стекло. Потёр ушибленное место, ощущая, как всё внутри дрожит от желания и ужаса. Он едва не поцеловал племянницу своей жены! Ещё секунда — и он бы не смог остановиться.
