Намерение (СИ) - Алябьева Ангелина "caramia777" (книги без регистрации полные версии txt) 📗
— Я бы принял, что он…воспользовался твоей недееспособностью, слабостью, — тон Джованни Сальери изменился, и Ральф отметил, как всегда широкие плечи, высокомерно держащиеся прямо, сникли. — Я так боялся за твою жизнь. Я так обрадовался, что ты вернулась ко мне живой. Я искал тебя, чтобы узнать о таком грязном поступке. Что значит — было хорошо? Ты даже не видишь того, с кем…Какой позор!
— Я чувствовала его, — тихо прошептала Морганит, и Ральф вздрогнул, стоило девушке повернуть голову в другую сторону. В противоположную к отцу, будто она через тьму пыталась обратить призрачный взор к нему. — Слышала его голос. Мне не жаль, папа.
Ральф уловил изменение в прищуренных голубых глазах ее отца. Будто на краткий миг о чем — то задумался с сожалением. Затем мрачно нахмурился и шагнул к дочери, замахиваясь для удара. По этой атласной коже. Оставит другой след, покрывающий отпечатки его губ. Сотрет как напоминание. Не позволил, равняясь с Джованни Сальери. Перехватывая занесенную ладонь. Тот замер, однако Ральфа удивило удовлетворение, промелькнувшее на ненавистном лице. Нет, это он должен делать ей больно. Получить законное право. Быть всем. Притяжением и вожделением. Кислородом, какой бы она жадно вдыхала и не насыщалась, потому что перекрывал бы желанный воздух. Крылышки сломает он.
— Пойдем в мой кабинет, — опустив руку, изрек Джованни. — Обсудим твою награду.
Глава десятая
Морганит потеряла голову. Снесло крышу. Лишилась здравого разума. Быть настолько бесстыдной и смелой в присутствии отца и трястись от страха от каждого шороха. Превратил ее в распутную девку, не стесняющуюся своего же отца. Ужасное — она не находила в этом смертельного греха. Не видела, какой порочной становится. Неправильной. Сильнее ее. Послушание. Реальность. Серьезно. Все перестало иметь к ней отношение. Он сделал ее такой за какие — то проклятые двадцать четыре часа. За сутки.
Где же понимание испорченности? Эти эмоции. Ощущения. Неверные и стирающие границы овладели полностью. Оттеснили манеры и нормы, что внушали ей с детства. Превратили любимую папину дочку в грязную девчонку, которую впервые в жизни отец назвал проклятьем. Слепым и негодным человечком, умудрившимся еще испортить репутацию влиятельного миллиардера. Оказалась не просто слабой. Беззащитной перед собственными желаниями. От всего огражденная столкнулась со страстью. Первородной и ослепительной.
— Нянечка, Вы здесь? — услышав, как хлопнула дверь ее спальни, Морганит резко поднялась с кровати. Вместо того, чтобы чувствовать себя освеженной после теплой ванны с пеной и лепестками роз, какую всегда приготавливала для нее заботливая пожилая женщина, ощущала утомленность. Дрожащие после всего случившегося руки не слушали ее, поэтому няня переодела потрясенную девушку в шелковые домашние штанишки и легкую футболку. Расчесала спутавшиеся влажные пряди волос, заплетая их в толстую косу. Молчала, и Морганит тоже не решалась завести с ней разговор. В ушах до сих пор звучал его требовательный голос. С очевидным нажимом и упорством предъявлял право на нее. Хотел получить. Неужели тоже не понимал, о чем просил? На что идет…
— Вы меня осуждаете? — глубоко вздохнула Морганит. Она бы так же презрительно отнеслась ко всему рассказу, случись это не с ней. Не потеряй последние остатки рассудка после его предложения. Откровенного. Брак. Замужество. Точно не про нее. Не относится к слепой девочке, приученной к одиночеству. Смирившейся с тем, что вряд ли ей предстоит пойти с кем — то под венец. По любви без всяких сомнений жирное «НЕТ».
— Когда те бандиты тащили меня, я испытывала такое отвращение к их грубым рукам и противному запаху, — честно призналась Морганит. Обхватила плечи, будто защищаясь от тех, кто остался там. В злополучном вечере, наполненном ужасом. Животным страхом. — Я чудом вырвалась от них и убежала. Они могли бы расправиться с такой, как я, в два счета. Но появился Ральф…Он совсем не хотел становиться героем или спасать меня — просто так вышло. Все произошло случайно. Я, наверное, слишком эмоциональная, потому что…много чего нафантазировала. Много чего позволяла ему запретного.
Вспоминая, как мужские горячие губы ласкали груди. Зубы прикусывали кожу, заводя до предела. Вторгаясь в интимные места пальцами. Руками. Ртом. Поднимая волну возбуждения. Показывая другую сторону тьмы. Окуная в новый поток ощущений, пусть и не изгоняющих мрак, но взрывающий целую гамму чувств.
— Никогда не забуду эту ночь, нянечка, — в горле образовался комок, мешая четко выговаривать фразы. — И утро. Время, проведенное с ним, останется моим самым ярким воспоминанием. Бурной фантазией. Я не смогла ничего увидеть глазами, но…почувствовала сердцем. Он сам мне сказал. Чувствуй — я почувствовала, клянусь Вам, нянечка. Папа был прав. Я совершила аморальный поступок, позорящий его. Я ведь никогда не узнаю, как он выглядит. Только его имя, создающее в голове образ. Ральф.
— Такое сильное желание узнать, какой я? — хриплый голос, раздавшийся совсем близко. Непозволительно рядом. Опасно. Вновь сжигающее пламя вспыхнуло напротив нее. Окутывая языками пламени. Словно в подтверждение, горячее дыхание обожгло ее ключицу. Стиснула кулаки, впиваясь ногтями в ладони. До боли. Лишь бы отогнать нарастающий жар. Тепло, разливающееся внизу живота. Всего — то дыхание, а она буквально сгорала от взбунтовавшейся фантазии. Бешеного сердцебиения и осознания — он все слышал. Он был напротив. Всего в нескольких шагах стоял и слушал ее исповедь. Не предназначенное для него. Играть с огнем нельзя. В конце — по — любому сгоришь или очень сильно можно обжечься. Остерегаться и не раздувать пожар. Затушить искры.
— Что ты делаешь в моей спальне? — пытаясь тщетно собрать, остатки самообладания спросила Морганит. Не в силах отойти, позволяя дыханию переходить от ее шеи к мочке уха, вновь и вновь исследуя глубокими вздохами ее кожу. — Ральф, уходи, иначе…я позову папу и охрану.
— Разве тебе неприятно? — его теплые пальцы проникли под футболки. Коснулись ложбинки, и Морганит с трудом подавила стон. Нельзя. Сказка закончилась. Пора входить в жестокую действительность. Пока не поздно самой разбить иллюзии. Остановиться. Он, словно плавает вокруг. Входит в грудь яростным огнем вожделения. Неосязаемо.
— Ты выйдешь за меня замуж, — то ли спрашивал, то ли ставил в известность. Она схватила его за запястье. Не дала ладони, проделывающий дорожку от болезненно ноющей груди к животу, продолжить.
— Никогда не выйду замуж! Я…не могу! Нет! — она не создана для брака. Бог посчитал нужным лишить ее зрение. В компенсацию дать ей многомиллиардное состояние и любящего отца, балующего и ни в чем не отказывающего. Богатство или просто жизнь? Она выбрала бы последнее. Не богатое существование в огромном доме, а свободную полную жизнь.
— Ты хочешь замуж за кого — то еще? — насмешливый тон заставлял съежиться. — Выбрать или разнообразить ощущения? Тебе не понравятся чужие ласки, а я не позволю тебе оказаться в других руках. Это не твоя вина, что мы притягиваем друг друга.
— Ты сошел с ума? — не выдержала и воскликнула Морганит, наощупь дотянувшись до груди мужчины. Уперлась ладонями, отталкивая назад. — Ни один мужчина не захочет взвалить на себя такое бремя. Связать свою жизнь со слепой девушкой. Не объясняй! Ничего не объясняй мне! Просто ответь — ты готов погубить свое будущее ради денег?
— Есть вещи важнее, чем деньги, — прежде, чем она успела вскрикнуть, ее руки грубо завели за спину. Развернули так, что она оказалась прижата щекой к холодной стене. Он удерживал ее, зарываясь носом в ее волосы. Касаясь затылка. Пальцы пробегали по пояснице, вычерчивая непонятные узоры. Попыталась вырваться. Не дал. Сильнее вдавливая лицом в стену. — Есть долг, который дороже, чем жизнь. Обязанность, ради которой не жалко и будущего.
— Не смей так со мной обращаться! — не собиралась сдаваться Морганит. Не ошибалась в переменчивости его настроения. В нем скрывался зверь. Дикий и неизвестно на что способный. Она же не жертва. Ни капли страха или боязни. Не напугает. Он не страшней тьмы и предопределенной участи. Не поменяет то, что ей предначертано. Не заставит поверить.
