Легкомысленные - Стивенс С. К. (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Лениво и удовлетворенно я наблюдала за Анной и Гриффином, излишне щедрыми на похабные речи, затем быстро переключила внимание на Эвана и Дженни, у которых тоже наступил интимный момент. Я толкнула Келлана в плечо, и он с улыбкой опустил на меня взгляд. Дернув головой, я указала в сторону, где те танцевали щекой к щеке: Дженни мечтательно взирала на Эвана, а тот забавлялся длинной прядью ее золотых волос. Келлан вновь посмотрел на меня и пожал плечами, а на его прекрасном лице сверкнула улыбка. После этого я уже не могла следить за Дженни: его колдовские глаза поймали меня в капкан.
Он не целовал меня до третьего свидания, когда мы отправились на романтическую комедию, и Келлан бушевал, не желая ее смотреть. Но это был стандартный ритуал ухаживания, и я заставила его пойти. В конце фильма я заметила в его глазах слезы. Затем он проводил меня до двери и вежливо осведомился: можно ли? Я улыбнулась его попытке выглядеть скромным джентльменом и ответила согласием. Он было собрался ограничиться быстрым клевком, но я обхватила его за шею и притянула к себе для поцелуя, после которого мы оба задохнулись. Да, в общении с Келланом самообладание никогда не было моей сильной стороной, а он, как справедливо заметила моя сестра, жег горячее всех… В общем, вы понимаете.
Иногда он встречал меня после занятий, и мы говорили о моих новых курсах. К несчастью, теперь мне приходилось учиться вместе с Кэнди, и если на первых порах это оскорбляло и бесило, то теперь, когда мы с Келланом строили нормальные отношения, я обнаружила, что ни на йоту не переживаю на ее счет. Ладно – мне, может быть, и нравилось наблюдать тень ревности на ее лице, когда я целовала Келлана на пороге, но это было все, что я испытывала к ней. Келлан же ее полностью игнорировал.
С наступлением теплых дней мы часто устраивали ланч в парке. Келлан не был великим кулинаром, как, признаться, и я, но он делал сэндвичи, и мы ели их под здоровенным деревом, привалившись к его стволу и сплетя ноги, – довольные, расслабленные и чувствующие себя так, будто иначе и не бывало.
В конце концов я уволилась с новой работы и вернулась к старому графику в «Пите». Меня заменяла Эмили из дневной смены, которая была более чем рада взять свои прежние часы. Она якобы не выносила пьяных придурков, которые набивались в бар на выходных, но у меня сложилось впечатление, что ей досаждал только один такой идиот. Тот самый, что продолжал перепихиваться с моей сестрой, хотя оба они были не слишком моногамны. Сестра нет-нет да привечала других гостей, тогда как Гриффин без умолку распространялся о своих отталкивающих победах, а я всячески старалась не слушать эти байки. Что бы между ними ни происходило, это было как минимум по взаимной договоренности.
В баре уже давно перестали судачить о дурном любовном треугольнике, хотя в первые дни я ощущала на себе отчетливо вопросительные взгляды. Большинство, похоже, поверило, что наши с Келланом травмы были нанесены шпаной и грабителями, но кое-кто посматривал на меня оценивающе, и я задумывалась, не вычислили эти люди правду.
Однако сам роман замять не удалось. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сложить воедино отъезд Денни из страны, мой уход из бара и раздраженное, угрюмое поведение Келлана после моего исчезновения, большинство завсегдатаев сделало правильные выводы. Те же, кто так и не сообразил, что происходит, уразумели всё после вечера, когда я появилась в «Пите» и мы с Келланом улаживали дела в коридоре. А если и этого было мало – лично мне кажется, что не дошло пока только до Гриффина, – то поцелуи, которыми награждал меня Келлан всякий раз, когда фланировал по бару, становились откровенным палевом.
Когда переглядывания и перешептывания прекратились, возвращение в «Пит» оказало на меня целительное воздействие, особенно благодаря выступлениям группы. Келлан исполнял свою прочувствованную песню, неизменно обращаясь прямо ко мне, и это всегда доводило меня до слез. Если слова могли бы ласкать, то он любил меня всякий раз, когда пел ее. Кое-кто из девиц в первом ряду танцпола сходил от нее с ума, очевидно воображая себя предметом его страсти. Бывало, что некоторые теряли голову и чересчур активно липли к нему после концерта, а я улыбалась, когда он вежливо осаживал их и не давал атаковать свое тело губами. Я испытывала уколы ревности, но его сердце принадлежало мне, и я не сомневалась в этом. Да и как я могла после того, как он сделал себе татуировку?
О, эта татуировка… Я часто ее рассматривала. Едва наши отношения продвинулись до стадии, на которой Келлан стал обнажаться, я долго не давала ему надеть футболку и водила по буквам пальцем, когда мы целовались на его диване. Я вызвалась начертать на себе его имя, но он заладил, что цепочки, которую я никогда не снимала, вполне достаточно, а моя «девственная» кожа безупречна в ее первозданной чистоте. При этих словах я отчаянно покраснела, но не могла оторваться от надписи, которую он обрел, пока мы были врозь. Зная его биографию, я думала, что он отыщет утешение в ораве готовых на все девиц, но этого не случилось. Келлан нашел его во мне, в моем имени на своей коже. Я не могла остаться равнодушной к болезненной красоте его поступка.
Он поведал, что наколол это имя вечером накануне отлета Денни. Он решился на это в тот день, когда Денни с Анной вывезли из его дома все мои пожитки, потому что хотел, чтобы я была поблизости, так как всегда нуждался в этом. Я и не представляла, каким красивым могло быть мое имя, однако мало что в мире было столь же прекрасно, сколь эти чернильные завитки на груди Келлана. Ну, разве что его улыбка… или волосы… или полные обожания глаза… или его сердце…
Однажды вечером Келлан признался, что продолжает поддерживать связь с Денни. Это меня потрясло. Я думала, что они простились в аэропорту раз и навсегда. Келлан же сообщил мне, что после отлета Денни он ежедневно звонил его родителям. В итоге эта настойчивость принесла плоды, и Денни позвали к телефону. Им было особо нечего сказать друг другу, но только поначалу, и Келлан не оставлял попыток. Их отношения не слишком продвинулись, пока Келлан не заявил, что мы не были парой.
Денни ни разу не спросил меня о Келлане напрямик, а я помалкивала, не желая касаться столь болезненной темы при обоюдных стараниях остаться друзьями. Он полагал, что мы сошлись мгновенно, как только его не стало, и был потрясен, когда Келлан растолковал ему, что этого не произошло. И самым невероятным было то, что он назвал Келлана идиотом, раз тот отпустил меня. Я разинула рот, когда Келлан поделился со мной этим обстоятельством.
В разговоре, состоявшемся через несколько дней, Денни все подтвердил. Он сказал, что если мы с Келланом не будем вместе, то все случившееся окажется напрасной тратой времени и сил. Я рассмеялась и ответила, что он слишком добр. Денни со смехом согласился. Он был счастлив. Он делал крупные успехи на работе и уже стоял в очереди на повышение. Его личная жизнь тоже налаживалась, и Эбби быстро превращалась из случайной подружки в нечто большее. Меня это чуть уязвило – на несколько секунд, – после чего я искренне порадовалась за него. Он заслужил.
Моя же личная жизнь тоже развивалась замечательно. Келлан и впрямь проявил себя непревзойденным кавалером: похоже, он был в восторге от болезненно медленного углубления нашей связи. По сути, его целью стало доводить меня до грани экстаза и преспокойно заявлять, что нам лучше притормозить. Этот мальчик всегда любил дразниться. Но взгляд его чаще хранил беззаботность, а улыбка была непринужденной.
Нельзя сказать, что все у нас протекало безоблачно и гладко. Иногда возникали размолвки. Обычно они начинались с той или иной девицы, с которой некогда переспал Келлан. Одна даже постучалась в дверь, будучи одета в длинный плащ, который не стала застегивать, – и я покраснела как свекла при виде ее скудного бельишка. Эта мегера заявилась, когда я заглянула к Келлану перед работой. Он быстро выставил ее, но я ничего не могла поделать: микроскопическая часть меня задалась вопросом, как поступил бы Келлан, окажись он один, и было ли явление полуголых женщин к нему на порог обычным делом. Я не сомневалась в его любви, но была всего-навсего человеком – заурядным созданием, которое выглядело крайне блекло при своем парне-Адонисе, а эта особа была исключительно красива и пышна.
