Это было жаркое, жаркое лето - Князев Алексей (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Это ее сходство со стареющей Кармен или только что освободившейся бандершей изрядно веселило Людмилу — ведь она-то знала, что на самом деле Альбина является женой преуспевающего бандита-бизнесмена.
Никак не выходит у вас, голубушки, из грязи-то, да в князи, — со злорадством думала она, вымачивая в специальной ванночке грубые пальцы своей клиентки. Мужья-то ваши как-то поднялись, нахватались по верхам всего-чего , в том числе и некоторое умение одеваться и относительно хорошие манеры, а вот вы до них явно не дотягиваете. Живете до сих пор по въевшимся в вашу дряблую кожу обычаям сварливых коммуналок и имеете интеллект тех самых базарных торговок, которых так напоминаете, а может даже, каковыми когда-то и являлись.
Людмила, красивая ухоженная женщина сорока пяти лет, ненавидела их всеми фибрами своей души, стараясь при этом, чтобы ее чувства никак не проявлялись, иначе она моментально потеряла бы свое место, имеющее неплохую доходность даже при патологической скупости большинства своих клиенток. Ее интерес заключался несколько в ином. Будучи женщиной неглупой, она прилежно прислушивалась ко всем их разговорам, благо что те и не пытались что-либо скрывать, постоянно рассказывая друг дружке о делах мужей, щеголяя перед подругами своей осведомленностью, а потом выгодно этой информацией распоряжалась, перепродавая ее заинтересованным лицам, недостатка в которых не наблюдалось. А ненависть обычная, классовая, превратилась уже во вполне осязаемую, конкретную, после случая, когда она получила увесистую пощечину как раз от этой вот самой Альбины Георгиевны, когда поцарапала той палец своим инструментом.
«Мерзавка! — заорала тогда Альбина, словно ей не царапнули случайно палец маникюрными ножницами, но намеренно сунули всю пятерню по-меньшей мере под циркулярную пилу. — Ты это сделала нарочно!» — И закатила звонкую пощечину, продемонстрировав тем самым свои базарные навыки, заключающиеся в умении работать не только языком, но при удобном случае и кулаками. Ее подруги, находящиеся в тот момент в зале, на словах вроде бы осудили такой поступок Альбины, но в душе, чувствовалось, были с ней вполне солидарны: этим хамкам надо периодически указывать их истинное место. Плюс ко всему здесь еще имела место обыкновенная женская зависть к Людмиле — та была весьма симпатичной элегантной женщиной с некоторой, только красящей ее полнотой, в отличие от них, просто грузных и неряшливых, фигурам и лицам которых уже ничего не в силах было помочь, в том числе и этот самый «Эдельвейс», где они проводили большую часть своего свободного времени.
Да еще добро бы Людмила была молоденькой девчонкой студенческого возраста — тогда и завидовать можно было разве что ее молодости — нет, их раздражало именно то, что ей, как и многим из них, было за сорок, а ее тело не шло ни в какое сравнение с грузными телесами этих распустех. К тому же Людмила имела молодого двадцатипятилетнего любовника, встречавшегося с ней отнюдь не ради денег. Конечно же, все это вместе взятое просто не могло их не раздражать…
— Нет, вы себе представляете? — продолжала трещать Альбина Георгиевна. — Нас просто-напросто кинули! Все наше СП накрылось медным тазом! Уже второй наш проект! Черт бы все побрал!
— Да как же так, Альбочка? — с наигранным ужасом взметнула руками собеседница, выплеснув при этом из ванночки часть раствора прямо в лицо обрабатывавшей ее маникюрши и делая при этом вид, что ничего не замечает. — Как такое могло произойти?
— А вот… — распространяя вокруг себя луковый аромат, в облаке которого, испытывая от него легкое головокружение, сидела и Людмила, отвечала Альбина. — Могло! Да еще как! В общем, слушай меня сюда… Приехали мы в Москву, в министерство. Надо было дать одному там взятку, чтобы он устроил нам лицензию на вывоз. В общем, вывоз неважно чего, я и сама это плохо поняла. А жена Коноплянова… Знаешь ведь жену Коноплянова? Жена Коноплянова договорилась по телефону с работником министерства, что он эту взятку передаст… в общем, неважно, кому, в общем, передаст ее кому надо. Вот. Ну, этот самый знакомый ее знакомого и передаст, поняла? А из наших его никто раньше не видел… И вот мы приезжаем, останавливаемся в гостинице, шикарной, разумеется… Забыла, как там ее… В общем, там еще пальма у входа растет и хорошая жареная картошка в ресторане; мы ею объедались буквально, больше даже, чем икрой… Ну, неважно. В общем, на следующий день мы в условленное время ждем в министерстве этого человека. Ну, чуть раньше пришли, не опаздывать же, все-таки деловая встреча… Подходит он, представляется, все сходится, он в курсе всех наших дел, мы ходим за ним по коридорам, он собирает бумажки, заходит в кабинеты, со всеми там здоровается, потом берет у нас деньги и мы ждем его четыре часа, пока не начинаем понимать, что здесь что-то не так… Ну, вернулись в гостиницу, звоним жене Коноплянова, та обещает нам разобраться и перезвонить, а сама созванивается с тем, министерским. Через некоторое время в гостиницу прибегает запыхавшийся человек, называется тем самым, что должен был нам все устроить и удивляется, что мы не пришли! Представляешь? Ему позвонила жена Коноплянова, ругалась, и велела быстро идти к нам в гостиницу разбираться! Но ведь это совсем другой человек, не тот, что был в министерстве! И оба назвались одним именем!
— Ужас! Какой ужас! — опять всплеснула руками подруга, опять попав в глаза своему мастеру брызгами раствора и опять этого «не замечая». — А сколько вы ему дали денег, Альбочка?
— Десять тысяч долларов! Негодяй!.. В общем, мы уже потом, задним числом с помощью этого настоящего, из министерства, во всем разобрались. Видимо было так… Кто-то, кто был в курсе всех наших СП-шных дел, подослал того афериста чуть раньше времени, и он опередил того, настоящего! Но кто же был в курсе всего? Мы же ни с кем — ни-ни! Никогда! И что нам теперь делать? Мой Мышастый, например, мне теперь точно ничего больше не даст. Разве хоть кто-то из наших мужей еще чего-то нам даст? Я даже боюсь ему об этом говорить, он ведь будет смеяться — это еще хуже, чем если бы он ругался!..
Ой!.. Я же там купила такую кофточку! Ты просто обалдеешь! В общем, там идет сначала синий — вот так. А здесь белый…
Вот, а потом…
Ну и мурло, — злорадно подумала Люда, — так тебе и надо, кухарка чертова! Жри свою жареную картошку и смотри телесериалы. Еше в бизнес полезла, идиотка!
Это была небольшая, но весомая победа Людмилы в ее скрытной войне с этими возомнившими о себе плебейками, которую она им тайно объявила. Огромных трудов ей стоило уговорить своего любовника, чтобы тот вместе с друзьями провернул эту нехитрую операцию, уже десятками раз описанную в «Аргументах и фактах», в рубрике «Курсы для простаков». Ее Валерка долго упирался, опасаясь, что все может всплыть, после чего не сносить им всем головы, но, заручившись поддержкой шустрых приятелей, в итоге все же решился, и теперь три тысячи баксов — ее доля — пойдут уж отнюдь не на безвкусные кофточки, о которых сейчас кудахчет эта дура, а… Потом она еще решит, на что они пойдут, да и дело здесь не только в деньгах, а в чувстве морального удовлетворения — в том, что она обула всех этих провинциальных тупиц. Да, она, Люда Пахомова, имеющая молодого любовника, приятную внешность, и не жрущая жареную картошку, да еще закусывая ее при этом сырым луком… Кто и как узнал твои бизнес-секреты, спрашиваешь?
Да ведь весь «Эдельвейс» часами слушал твои разглагольствования об этой намечающейся дурацкой поездке, и теперь черта с два ее, истинную виновницу этой классической комбинации для кидка лохов кто-нибудь вычислит!
А потом, — с удовлетворением подумалось Людмиле, — дома или где там еще, тебя, тупица, ожидает еще один маленький сюрпризец. Когда ты откроешь свою безвкусную сумочку, в которой скорее почтальону впору разносить свое казенное добро, а ты бегаешь с такой по модным салонам, ты увидишь этакое маленькое веселенькое письмецо. Уж не знаю, на самом ли деле тебе изменяет твой Мышастый, что утверждается в анонимном послании со стопроцентной уверенностью, но нервотрепка тебе будет обеспечена, это точно. Я так решила! Я, Люда Пахомова!
