Триумф поражения (СИ) - Володина Жанна (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Вот! — как ребенок, радуется дед. — А Вероника…
Где-то я слышала это имя…
— Вероника — внучка Ильича, подружка детства Сашки, — реагирует на мой наморщенный лоб дед. — Мы с Ильичом размечтались породниться, да не вышло…
— Почему не вышло? — мне вдруг становится интересен и разговор, и предмет этого разговора.
— Да всё как-то сразу не заладилось, — приглаживает усы дед. — В детстве вроде и общались неплохо, а подросли, Веронике страсти захотелось, живости в отношениях, ревности Сашиной… А ему всё ровно, гладко, спокойно… Ты же знаешь теперь, какой он неэмоциональный, педантичный… Ревновать выше его представлений об отношениях! Его понять нужно!
У меня складывается стойкое ощущение, что я приехала не к тому деду. Вернее, не от того внука…
— Может, у вас где еще один внук завалялся? — неловко и неумно шучу я. — Мы же о Саше говорим?
— О ком же еще? — почти обижается дед. — Юрка у меня один. Сашка тоже. Может, Юрка со своей куклой кого и изобретут, но я сомневаюсь…
— Значит, Вероника с Сашей расстались из-за ревности? — уточняю я.
— Из-за ее отсутствия! — грустно смеется дед. — Вероника его ревновала ужасно, а он ее нет.
— Но жениться хотел? — не понимаю я.
— Не то чтобы хотел, но поговаривал, что знает Веронику давно, что она добрая и порядочная, что может ей доверять, что дети у них будут хорошие… — пытается объяснить мне дед. — Женщинам ведь надежные и крепкие мужчины нужны. Я думаю, он ее нравоучениями своими допёк… Ты же от контроля его тотального сбежала? Так?
Теоретически дед прав, поэтому я согласно киваю, а потом вываливаю скопом:
— И от контроля тотального. И от ревности бешеной. И от страсти, но уже неконтролируемой.
Дед пораженно смотрит на меня. Во взгляде появляется некое благоговение, по-другому не скажешь, словно перед ним не Нина Симонова-Райская, а кто-то из почитаемых на Руси святых.
— А я всё думал… — задумчиво говорит он. — Чего они с отцом сцепились? Предположил, что из-за куклы той, на которой Юрка женился… А это из-за тебя, оказывается… Вот вы, Райские, умеете ад устроить!
— И многих Райских вы знали? — удивляюсь я.
— Да одной достаточно! — ухмыляется дед. — А теперь вот две!
Дед неожиданно вытаскивает меня из-за стола и ставит перед собой, как генерал новобранца.
— Что ты за птица такая, Нина Райская?
— Симонова-Райская, — вежливо поправляю я, размышляя, сделать руки по швам или нет.
— Значит, говоришь, что о страсти говорит, ревнует и контролирует?
— Так точно! — не удерживаюсь я, уж очень комично растерянное выражение его лица.
— Так это же совсем другое дело! — радостно потирает руки дед. — Теперь оборона получает новый идеологический смысл. Мы же возьмем его тепленьким!
— Куда возьмем? — интересуюсь я, переминаясь с ноги на ногу.
— В клуб живых людей! — таинственно сообщает мне дед. — Иди-ка отдыхай, внученька!
В этот момент он снова напоминает мне Деда Мороза.
— Отдохни, полежи, фасон свадебного платья попридумывай…
Поднимаюсь на второй этаж и иду в "свою" комнату. Там всё по-прежнему. Долго смотрю в окно на яблоневый сад, ощущая растущую в груди тревогу. Холодильник за мной не торопится. Или не нашел, что вряд ли. Или скрывает следы убийства Родина, а на это время надо. Или, что скорее всего, просто остывает, чтобы не пошли по закоулочкам мои клочки, точнее, клочки меня…
Наваливается чудовищная усталость… Снимаю жакет и в бюстье и брюках ложусь на "свою" кровать. Последняя мысль перед забытьем: любил ли он Веронику?
— Дед! — этот крик будит меня, заставляя вскочить с кровати.
Холодильник! Он нашел меня! Хватаю жакет, надеваю на ходу и осторожно крадусь к лестнице.
— Да никто ко мне не приезжал! — возмущенно говорит внуку дед. — А Нину твою я один раз видел всего, когда ты сам ее ко мне привозил.
— Дед! — устало и уже тихо говорит Холодильник. — Не придуривайся! У Нины в сумочке маячок. В телефоне прослушка. Может, тебе видео интервью с таксистом показать?
— Врет твоя техника вместе с таксистом! — не сдается дед.
Осторожно, стараясь быть тихой и незаметной, выглядываю в верхнего лестничного пролета. Господи! Дед сидит на первой ступеньке лестницы с карабином в руках, перегораживая внуку путь наверх.
— Дед! — предупреждающе.
— Внук! — категорично.
— Слушай, деда Саша, тогда это твои туфли? — Холодильник идет в прихожую и возвращается оттуда с моими кремово-молочными лакированными туфлями.
— Почему мои? — не теряется дед. — Это одной моей знакомой. Хорошая женщина. Иногда ко мне с Ильичом заходит…
— И уходит босая? — беззлобно смеется Холодильник. — Дед! Не смешно и не умно!
— Как хочешь! — пожимает плечами дед, но не двигается с места. — Можешь не верить!
— Могу и не верю! — начинает кипятиться Холодильник. — Пропусти! Это моя девушка! Моя невеста!
— Не пущу! — не сдается дед. — Чего ж она от тебя ко мне убежала?
— От меня, — соглашается Холодильник. — Но не к тебе, а ко мне.
— От тебя к тебе? — ехидничает дед. — Это как?
— Нину напугал один человек, — вздохнув, отвечает Холодильник. — Она не справилась с эмоциями и уехала, чтобы успокоиться.
Стройная теория! Молодец, Холодильник! Талантливо и почти правда…
— И этот человек не ты? — подозрительно интересуется дед.
— Я этот второй человек, — серьезно отвечает Холодильник. — И да. Я тоже ее напугал. Но она приехала сюда, значит, ко мне.
— Пока не доказательно! — фыркает дед, перекладывая карабин из одной руки в другую.
— Ты стрелять в меня будешь? — смеется Холодильник.
— Нет, конечно, прикладом добью, — смеется дед. — И пока, любезный внучок, ты мне всё-всё не скажешь, наверх не пройдешь!
— Всё? — Холодильник встает перед дедом, засунув руки в карманы брюк, словно удерживая их там от греха подальше. — Хорошо. Я люблю Нину. Я хочу быть только с ней. Я женюсь только на ней, чтобы всегда, каждый день, всю жизнь быть с ней рядом. И я ревную ее так, что меня морским узлом внутри сворачивает. Достаточно?
— Пароль неверный, друг мой, — грустно говорит дед, отставляя карабин, но не вставая с лестницы. — Поэтому прохода нет…
— Хорошо! — на каменном лице Холодильника ходят желваки, он некоторое время молчит, потом говорит медленно, отделяя одно слово от другого паузой: то ли они трудно даются, то ли он себя заставляет. — Я… спрошу… у Нины… чего… хочет… она. И если… она… от меня… откажется…
— Ты отпустишь ее? — подсказывает дед.
— Я… дам ей время, чтобы она поняла, что неправа, — выдавливает из себя Холодильник.
— Ты безнадежен, Сашка! — констатирует дед печально. — И это тоже не пароль. Я не пущу тебя. Уезжай!
— Дед! — с таким отчаянием, что меня окатывает кипятком ответного сочувствия.
— Внук! — так обреченно строго, что кипяток сменяется холодными мурашками.
— Я спрошу и уеду. Обещаю, — сдается Холодильник.
— Спрашивай! — говорю я, спускаясь вниз.
Дед оборачивается на мой голос и встает с первой ступеньки.
— Я бы продержался, внученька! — горько говорит он, но в его умных карих Холодильниковых глазах я вижу огромное облегчение.
Холодильник замирает, охватывая меня взглядом всю, не пропуская ни сантиметра, потом двигается навстречу.
— Ты обещал! — напоминает дед, отходя в сторону.
Я спускаюсь вниз и встаю в шаге от Холодильника:
— Пойдем в ту беседку у пруда, — осторожно предлагаю я.
Холодильник кивает, словно разучился говорить, потом нелогично произносит:
— Жакет!
Опускаю глаза на свой жакет. Он не застегнут. Красное бюстье Ленкиной работы видят оба Климова. Быстро застегиваюсь, краснея.
— Очень красивое белье! — делает мне комплимент дед.
— Дед! — снова предостережение.
— Внук! — теперь это откровенная, но добрая насмешка.
— Нина наденет туфли твоей знакомой? — иронично спрашивает Холодильник. — Хотя… я могу нести ее на руках.
