Согреваясь её теплом (ЛП) - Райли Алекса (книга бесплатный формат TXT) 📗

мне, чтобы не сорваться и не начать сумасшедший «забег»  внутри её маленького тела.

— Прости, детка, но мне нужно двигаться, — рычу я, и Кэтрин пытается двигать своими бедрами

вперёд и назад. Я немного выскальзываю из неё и снова вхожу. Полные губки Кэтрин принимают форму

буквы «O».

Я сильнее надавливаю пальцем на клитор, желая приблизить её оргазм, потому что знаю, что не

продержусь долго.

Чёрт, у меня несколько лет не было секса, хотя каждая женщина в городке, одинокая или нет, пыталась залезть ко мне в штаны. Я даже не мастурбировал. У меня вообще пропала тяга к сексу после

возвращения домой.

И вот теперь рядом с Кэтрин всё изменилось и я готов взорваться в любую секунду. Я уверен, что

мог бы провести неделю внутри неё, и даже после этого мне было бы её мало.

Я двигаюсь немного быстрее, и глаза Кэтрин закрываются.

— Смотри мне в глаза, детка. Смотри на меня, — рычу я, и она выполняет мой приказ. Взгляд

Кэтрин затуманен от страсти, и это лишает меня остатков контроля.

Наклонив бедра, я попадаю в идеальное местечко внутри неё, и она стонет моё имя. Снова и снова я

врываюсь в неё. Мои яйца сжимаются, и я чувствую, что могу лопнуть в любую секунду.

— Детка, пожалуйста, мне нужно, чтобы ты кончила для меня. Отдайся  мне. Мне нужно

почувствовать, как твоя киска стискивает мой член.

От моих слов тело Кэтрин содрогается, и она сжимает меня внутри себя. Я рычу и «выстреливаю»

спермой. Её так много, что она просачивается наружу. Секунды спустя, когда я, наконец, полностью

опустошаюсь, моё тело слабеет, растворяясь в Кэтрин. Я зарываюсь лицом в её шею, чувствуя, что не

могу пошевелиться.

Она же нежно гладит мои волосы, а я, поцеловав её шею, смотрю на неё.

На лице Кэтрин расцвела широкая улыбка, и я теперь точно знаю, что проведу всю свою жизнь, следя за тем, чтобы эта улыбка никогда не сходила с её лица.

Глава 8 

Кэтрин  

— Мне нужно накормить тебя, — бормочет Коул. Я лежу у него на груди, а он играет с моими

волосами. Он как будто очарован ими. Я качаю головой и крепче прижимаюсь к нему. Я голодна, но не

хочу двигаться. По крайней мере, пока. — Детка, тебе нужно поесть.

— Мы так и сделаем. Просто дай мне ещё немного времени. Я пока не хочу вставать, — признаюсь

я. Я люблю, когда он называет меня деткой. Каждый раз, когда он называет меня так, рой бабочек

начинает порхать в моём животе. Мне нравится это чувство. Коул рычит мне в ответ, и я улыбаюсь. Не

знаю почему, но когда он рычит, моё сердце сжимается. Мне нравится этот звук.

Мне кажется, что я люблю Коула. Я не совсем уверена в этом, потому что не знаю, что такое

любовь, но то, что он заставляет меня чувствовать, кажется и называют любовью. А ещё я не хочу его

отпускать. Слова Коула, когда мы занимались любовью, почти заставили меня плакать. Никто раньше не

говорил мне таких приятных вещей.

Мои глаза вновь наполняются слезами, и слезинка скатывается по щеке на грудь Коула, когда я

думаю об этом. Коул замирает.

— Детка, ты что, плачешь? — я поднимаю на него взгляд, и он резко перевернув меня, нависает

надо мной. В его взгляде сквозит беспокойство.

— Ты сказал, что я красивая, — смущённо шепчу я.

— Ты гораздо больше чем красавица. Ты идеальна…

Я чувствую, как краснею.

— И этот румянец… — Коул двигается против меня, и его твердый член трется о мой клитор. Я

тоже начинаю ёрзать под ним. Мне понравилось быть связанной с ним, когда мы занимались сексом. Я

никогда в жизни не чувствовала себя так. Как будто мы одно целое.

Коул рычит, и неожиданно встает с кровати, поднимая меня и ставя на ноги. Он подходит к шкафу, и я разочаровано вздыхаю, когда он возвращается в джинсах. Они не застегнуты, и я скольжу взглядом по

дорожке волос, исчезающих под поясом. Я не могу перестать смотреть на него. Он настоящий альфа-

самец. Я никогда раньше не видела столь красивого мужчины. Даже шрам на плече делает его еще более

мужественным. Как воина, который ринулся в бой и победил.

— Перестань так на меня смотреть, — рычит он, сокращая расстояние между нами. Он надевает

рубашку мне на голову. Она доходит мне почти до колен. Это еще одна армейская рубашка.

— Ты получил ранение в армии? — спрашиваю я, прикасаясь к шраму на его плече. Я знаю, что он

получил много наград и вернулся домой из-за ранения. Так вот я думаю, что это шрам последствие этого.

Коул вздрагивает.

— Да. Получил, когда был рейнджером.

— Извини, — бормочу я, опуская руку, но он хватает её и вновь прикладывает к шраму.

— Извини. Я не привык, чтобы люди видели или прикасались к нему, — голос Коула немного

оседает. — Но ты можешь потрогать, детка. Ты можешь трогать меня, где захочешь. Мне бы, например, не понравилось, если бы я не мог касаться тебя, где мне хочется.

— Ты можешь касаться меня везде, — улыбаюсь ему я и провожу пальцами по шраму. — Ты

расскажешь мне, как это случилось?

— Мы собирались штурмовать дом, и я услышал щелчок, когда один из моих парней вошел. Я

схватил его, оттянул назад. Но, к сожалению, был не достаточно быстрым, — Коул глубоко вздыхает. —

Бомба взорвалась. Я попытался заслонить парня собой, и осколки задели часть моего плеча, — я

прослеживаю пальцем несколько грубых следов от глубоких порезов. — Шрапнель. Осколки надо было

срочно достать, но полевые врачи не всегда действуют быстро…

Коул замолкает и я, приподнявшись на цыпочки, целую его.

— Мой папа тоже пострадал в армии, получив пулю в колено. Он не был рейнджером, как ты.

— Мне очень жаль, — бормочет Коул и, запутываясь рукой в моих волосах, притягивает меня к

себе. Я кладу голову ему на грудь.

— Он сам подстрелил себя, когда чистил пистолет, — признаюсь я. Коул ничего не говорит. — Он

немного взбалмошный, — добавляю я.

— Я понимаю, детка.

— А твой друг выжил? — стараюсь я перевести тему подальше от моего отца. Иногда мне трудно о

нём говорить. Временами он был хорошим отцом, а в другие – ужасным. Я не знаю, ненавижу ли я его

или люблю и не хочу думать об этом в данный момент.

— Да, он выжил. Вскоре после этого он ушёл в отставку. У него двое детей, жена и он хотел

вернуться к ним живым.

Я прекрасно понимаю это. Если бы у меня была семья, я бы не хотела делать ничего, что могло бы

навредить ей. Я бы хотела защищать их и всегда быть с ними. Это то, о чём я всегда мечтала.

— Давай, детка. Я пока приготовлю нам завтрак, а ты можешь понежиться в горячей ванне. Я не

хочу, чтобы ты заболела.

Я молчу, что уже немного «больна». Но это не простуда. Это восхитительно сладкая боль, которую я

готова переживать вновь и вновь.

Коул тащит меня с собой на кухню. Подняв меня, устраивает на кухонный островок и целует в нос.

— Я не очень-то хорошо готовлю, но могу приготовить яйца и бекон, — говорит мне он и стреляет в

меня улыбкой, прежде чем достать продукты из холодильника.

— Я умею готовить, — говорю я ему. Я болтаю ногами, пока смотрю, как он движется по кухне. Он

включает плиту и подходит ко мне. Я раздвигаю ноги, чтобы он мог скользнуть между ними. Коул

отклоняет мне голову назад, и я впиваюсь взглядом в его серые глаза, завораживающие меня.

— Тебе нравится готовить?

Я слегка пожимаю плечами.

— Я очень люблю готовить. Когда у меня есть продукты…

Коул стиснув зубы, смотрит на меня.

— Составь список, детка, и я достану из магазина всё, что тебе нужно. Хорошо?

— Хорошо. Тогда я с удовольствием приготовлю для тебя, — улыбаюсь я. Мне нравится мысль

заботиться об этом мужчине. Мысли о том, что он вернется с работы, а я буду ждать его, витают у меня в

голове. Я бы приготовила ему ужин. И его дом мог бы стать и моим.