Ловушка (ЛП) - Кендалл Беверли (книги полностью .TXT) 📗

Первый мой инстинкт — отказать ей. Мой ребёнок не её проблема. Но потом я думаю о маме и том, как сильно ребёнок изменит её жизнь. Она не должна нести всё бремя незапланированной беременности дочери в одиночку.

Это не Рэнди — который, к слову, уже предложил финансовую помощь, — это семья отца ребёнка. И этот ребёнок был сделан не только мной.

— Спасибо, — шепчу я, благодаря за предложение.

Уронив руку, Диана расплывается в улыбке. Мы так и стоим там несколько неловких мгновений.

— Что ж, не стану тебя задерживать, — она перекидывает сумку на другое плечо.

Я киваю и награждаю её слабой улыбкой, надеясь, что она как-нибудь передаст всю глубину моей признательности. Иду следом за ней к двери. Прежде чем она успевает уйти, а я струсить, спрашиваю:

— Ты собираешь рассказать Митчу, что видела меня? Что обо всём знаешь?

Конечно, собирается. А как иначе? Но что-то во мне всё равно вынуждает меня спросить.

— Он мой брат, Пейдж, — мягко, почти печально произносит Диана.

— Верно, — отзываюсь я с твёрдым кивком.

Она замирает.

— Когда родится ребёнок?

— Шестнадцатого декабря.

Её брови взмывают вверх, а на лице появляется искренняя улыбка.

— Рождественский ребёнок.

Я издаю тихий смешок.

— Да.

— Ну ладно, я буду на связи.

Мы обмениваемся взглядами, ещё одной улыбкой, и она уходит. После того, как Диана отъезжает от дома, я машу ей рукой в ответ и закрываю дверь. Я внутренне готовлю себя к тому, что будет дальше.

И знаете, что было дальше? Что случилось, когда сестра Митча спросила его о ребёнке?

Ничего.

Абсолютно ничего.

Глава девятая.

Митч

«Если всё так будет продолжаться и дальше, тебя поставят на академический испытательный срок».

Я выхожу с собрания с предупреждением, эхом отдающимся в голове, и направляюсь в раздевалку. Я провалил три из пяти предметов в этом семестре и едва успел сдать два других. Но такое бывает, когда ты практически не ходишь на занятия.

В прошлом году перспектива исключения казалась непостижимой. В этом же году меня это беспокоит не так, как должно. Но возможное отстранение от команды, тем не менее, всё равно беспокоит. Это буквально единственное, что меня сейчас волнует. Если я потеряю футбол, то с тем же успехом можно бросать учёбу. Какой смысл оставаться?

И куда я поеду потом? Домой? В последнее время мы с сестрой не сходимся во взглядах.

Диана виделась с Пейдж в начале сентябре, что повлекло за собой «звонок» мне. Она спустила на меня всех собак. Упрекала, уговаривала, и потом, когда и это не сработало, она, наконец, взорвалась, проругавшись на меня больше часа. Я ожидал этого «разговора» последние пару месяцев, поэтому был полностью готов к вине, которую она попыталась возложить на меня.

Я сказал ей не лезть, что только разозлило её ещё больше. Когда она требовательно спросила, что случилось между мной и Пейдж, а я ответил: «Прощай, Диана. Я вешаю трубку», она перестала со мной разговаривать. Это продолжалось три недели.

Когда она снова начала мне звонить, это было либо для того, чтобы вселить в меня вину и вернуть домой для «исполнения своих обязательств», либо же чтобы сказать, как она разочарована во мне. Ещё интересовалась, что со мной стало, ни капли не сомневаясь, что моё тело захватили инопланетяне.

С тех пор я получил около десятка звонков от неё. Она свыклась с тем, что в ту же секунду, как речь заходит о Пейдж или ребёнке, я вешаю трубку.

Теперь в своих звонках она спрашивает об учёбе, и я лгу, рассказывая как всё отлично. Можно только представить, чтобы она сделала, если бы я признался ей, что мой средний балл 3.5 упал на целую единицу за один семестр. Ага, ей бы это понравилось.

Я спрашиваю о Тесс и Даге, а потом сразу же вешаю трубку. Ключ для избежания спора — не затягивать разговор, иначе он растянется на слишком долго и неизбежно приведёт к Пейдж, а разговоры о Пейдж — это нарушение условий сделки. Конец разговору. Я не стану о ней говорить. И Диана это знает. Но её ничего не останавливает. Неа, моя сестрица превращается в бульдога, когда дело доходит до моей бывшей девушки и ребёнка.

До родов Пейдж осталось десять дней, а от моей сестры ничего не слышно почти месяц. Совпадение? Возможно. Кто знает.

Я качаю головой, раздражённый тем, что не могу вытеснить из мыслей надвигающуюся дату.

Завернув за угол, я изумлённо замечаю Зака Пирсона, нашего начинающего квотербека, стоящего у раздевалки. На нём тяжёлая кожаная футбольная куртка, чёрные джинсы и перекинутый через плечо рюкзак. Зак одет и готов уходить, так почему он ещё тут? Тренер Брайтон продержал меня в своём кабинете целых сорок пять минут после тренировки. Я был уверен, что все уже разошлись.

— Что ты до сих пор здесь делаешь? — спрашиваю я, когда подхожу.

— Жду тебя, — отзывается он с открытым, дружелюбным выражением лица. Пирсон хороший парень. Мы много зависали вместе с тех пор, как мой сосед по комнате Стив начал встречаться с лучшей подругой его девушки четыре месяца назад. До этого мы в основном тусовались только когда команда была на выезде. Он мне нравится, но мы не близки, если понимаете о чём я.

Я останавливаюсь перед ним.

— Для чего?

Дёрнув головой в направлении двери, он изрекает:

— Скажу, когда закончишь.

— Что, будешь ждать, пока я приму душ? — осведомляюсь я, вскинув бровь. Тренер рассказал ему о моих плохих оценках?

Пирсон разражается смехом.

— Только час не возись. У меня встреча с Оливией сегодня.

Из того, что я слышал, он видится с Оливией практически каждую ночь, так что ничего нового.

Пожав плечами, я проталкиваюсь в раздевалку.

Пятнадцать минут спустя, с всё ещё влажными после сушки полотенцем волосами, я выхожу из раздевалки и нахожу прислонившегося к стене Пирсона с прижатым к уху телефоном. Заметив меня, он произносит:

— Лив, мне пора бежать. Увидимся позже. — Он тихо смеётся над чем-то, что она говорит, и отвечает: — Ловлю на слове.

Вот ещё кое-что, что я знаю о нашем бесстрашном квотербеке — он по уши влюблён в свою девушку, как когда-то я был помешен на Пейдж.

Пейдж.

Чёрт. Хотел бы я, чтобы в моей голове стояла стальная рабочая ловушка.

— Так ты расскажешь мне, что всё это значит? Тренер тебе что-то сказал? — спрашиваю я, пока он пересекает холл, направляясь в мою сторону.

Затолкнув телефон в карман куртки, Пирсон подстраивается под мои шаги, в то время как мы плечом к плечу идём на выход.

— Оливия сказала мне, что ты не едешь домой на каникулы, — роняет он, склонив ко мне голову.

Оливия в моём классе по политологии в этом семестре. Я познакомился с ней через Пирсона, и когда мы на прошлой недели прохлаждались в классе, я ненароком сболтнул, что не собираюсь домой на Рождество.

— Да ладно, пустяки.

— Эйприл говорит, что твой сосед собирается в какой-то круиз по воссоединению семьи, — говорит Пирсон, продолжая копать.

Я бросаю на него взгляд, пока мы идём через короткий коридор, ведущий на парковку.

— Да. — У меня такое ощущение, будто я знаю, куда ведёт этот разговор.

— Почему бы тебе не поехать домой со мной? Мама жалуется, что ей некому печь и готовить теперь, когда мой брат от нас отбился.

Я блекло улыбаюсь самому себе. Рефлексы на уровне.

— Нет, старик. Всё хорошо.

Господи, может ли моя жизнь стать ещё хуже. Я официально объект жалости.

Пирсон толкает дверь, и порыв ледяного ветра ударяет в лицо. Я ограждаюсь плечом от ветра и следую за ним в зимний вечер. Земля укрыта парой сантиметров снега, но, по крайней мере, метели нет и дороги чисты. В шесть уже стемнело, но парковка хорошо освещена и почти пуста, не считая мою машину, несколько других и грузовик Пирсона.

— Ты поедешь домой со мной.

Я качаю головой.