Как две капли воды - Стил Даниэла (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
– Ни слова. Обещаю.
Но сейчас, когда все было кончено, юмор случившегося дошел до него.
– Когда-нибудь вы посмеетесь над этим, даю слово. Вот станете бабушками и будете вспоминать, как одну из вас едва не засадили в кутузку.
Оливия улыбнулась, а Виктория, сухо поблагодарив Чарлза, ушла переодеваться к ужину. Оливия спросила, не хочет ли Чарлз присоединиться к ним. Это было самое меньшее, что она могла сделать после того, как он столько времени потратил на них.
– К сожалению, мне нужно спешить, но все равно спасибо, – смутился Чарлз. – Я стараюсь проводить вечера с сыном. К сожалению, очень мало с ним бываю…
– Сколько ему? – поинтересовалась Оливия.
– Всего девять.
Значит, было восемь, когда его мать умерла… когда он видел ее в последний раз, прежде чем сесть в шлюпку. Мысль об этом заставила Оливию вздрогнуть.
– Надеюсь когда-нибудь с ним познакомиться, – искренне выпалила она, и Чарлз нерешительно кивнул, но тут же удивил ее, откровенно признавшись:
– Нам обоим очень тяжело без его матери.
Он и сам поразился собственной прямоте, но в Оливии было нечто, располагавшее к откровенности, тогда как ее сестра вызывала лишь желание хорошенько ее отшлепать.
– Представляю… ведь я никогда не видела свою. Зато мы с Викторией всегда вместе.
Ее огромные глаза, казалось, смотрели ему в душу, и сердце Чарлза перевернулось.
– Должно быть, это необыкновенно: иметь человека, который так тебе близок, – задумчиво заметил он. – Вы словно две половинки целого.
– Иногда мне кажется, что это именно так и есть, – призналась Оливия, – а временами мы далеки друг от друга, как два полюса. По-своему мы очень разные – и в то же время невероятно похожи.
– Разве вас не смущает, что люди постоянно вас путают? Иногда это очень действует на нервы, – выпалил Чарлз, сообразив, что, возможно, не имеет права задавать подобные вопросы.
– К этому привыкаешь: Мы всегда считали, что это ужасно забавно. Кроме того, тут все равно ничего не поделаешь.
Как легко говорить с ним, да и он, кажется, вполне освоился.
Оливия из тех женщин, с которыми можно дружить. Однако именно Виктория околдовала его, и в ее присутствии он чувствовал себя неуклюжим мальчишкой-школьником. Он не умел различать их, и все же какая-то глубинная интуиция безошибочно предсказывала ему появление этой необыкновенной девушки и что-то в ней трогало его сердце. Но в присутствии Оливии, с ее мягкостью и добротой, он чувствовал себя уверенно и спокойно, как со старым приятелем или любящей младшей сестренкой.
Чарлз ушел несколько минут спустя, и Оливия, закрыв дверь, поднялась наверх, готовая к нелегкому разговору с Викторией.
Та сидела в своей комнате, угрюмо уставясь в окно и думая о том, как глупо себя чувствовала, когда сержант отделил ее от других.
– Как я теперь покажусь им на глаза? – пробормотала она с несчастным видом.
– Прежде всего ты вообще не имела права быть там, – вздохнула Оливия, присаживаясь на постель. – Так дальше не пойдет, Виктория. Ты не имеешь права делать все, что тебе взбредет в голову, не думая о последствиях. Можешь пострадать не только ты, но и близкие тебе люди, а мне не хотелось бы, чтобы это произошло.
Виктория медленно повернулась, и Оливия заметила, как неестественно ярко блестят ее глаза.
– А что, если я сумею помочь людям, а не только причинить им вред? Разве не умирали борцы за идею во имя грядущей справедливости? Понимаю, я кажусь тебе безумной, но иногда мне кажется, что я готова на смерть!
Хуже всего, что Виктория не притворялась, в глубине души Оливия это понимала. В сестре горело постоянное неугасимое пламя, вечный факел готовности к борьбе – свойство, присущее несгибаемым борцам за идеалы. Она готова либо сгореть, либо "идти за своим кумиром на край света.
– Ты пугаешь меня, когда говоришь подобные вещи, – тихо призналась Оливия, и Виктория крепко сжала руку сестры.
– Я не хотела, Олли, просто измениться не могу. Я совсем другая, не такая, как ты. Странно, почему мы такие разные в душе!
– Разные и одинаковые, – возразила Оливия, которой тоже хотелось бы разгадать их общую тайну.
– Прости, я не думала, что так расстрою тебя, – обронила Виктория, хотя не раскаивалась в том, что натворила. Просто слишком любила сестру, чтобы причинять ей боль.
– Я так и знала: что-то неладно. Почувствовала.
Оливия коснулась груди, и Виктория кивнула. Им обеим было знакомо это ощущение.
– Когда именно? – с интересом спросила она. Эта телепатия всегда интриговала ее.
– В два, – сообщила Оливия, и Виктория кивнула. Обе они уже привыкли к такому феномену, инстинкту, который всегда подсказывал одной, когда другая попадала в беду.
– Почти так. Именно тогда они схватили нас и потащили в участок.
– Должно быть, очаровательное было зрелище, – неодобрительно буркнула Оливия, но Виктория только расхохоталась.
– Собственно говоря, мне это показалось ужасно забавным. Полицейские были исполнены решимости арестовать всех, и ни одна женщина не пожелала остаться в стороне.
Виктория снова засмеялась, а Оливия застонала, вспомнив звонок сержанта.
– Я рада, что ты на свободе, – твердо объявила она.
– Почему ты обратилась к Доусону? – осведомилась Виктория и поглядела в глаза сестры, доискиваясь правдивых ответов. Они многое понимали без слов, и часто уверения и пространные пояснения оказывались ни к чему.
– Просто не сообразила, кого еще можно попросить о помощи. Не хотела впутывать Донована или Петри, а полицейский предупредил меня, чтобы не приезжала одна.
– Ничего страшного, если бы и приехала. Он тебе не нужен! Такое ничтожество!
Виктория небрежно отмахнулась, словно отметая столь незначительный предмет, как Чарлз Доусон. Для нее он и в самом деле был никем. Она не видела в нем тех достоинств, какие отмечала Оливия.
– Он вовсе не ничтожество, – запротестовала та.
Она видела, как он подавлен, как угнетен, раздавлен ударами судьбы, и отчаянно сострадала этому человеку. Не жалела, а именно сочувствовала. Чарлз понравился ей с первого взгляда. Она безошибочно угадывала, каким прекрасным человеком он был когда-то, до того как случилась беда, и была уверена, что, если на пути ему встретится добрая, любящая, готовая к самопожертвованию женщина, он обязательно распрямится и станет прежним Чарлзом Доусоном.
