Сладкий папочка - Клейпас Лиза (книга бесплатный формат .txt) 📗
– Поняла. – Я прицелилась и бросила со всей силы. Мяч улетел далеко в сторону, до смерти напугав броненосца, который так некстати решился выбраться из норы, чтобы исследовать брошенную Харди шляпу. Когда мяч приземлился в угрожающей близости от него, броненосец пискнул и бросился назад в укрытие, оставив на расплавленном асфальте отметины длинных когтей.
– Ты прикладываешь слишком много усилий. – Харди побежал за мячом. – Расслабься.
Вытянутыми руками я поймала брошенный Харди мяч.
– Прими позицию перед броском. – Я снова встала у черты, а Харди рядом со мной. – Левая рука – опора, правая... – Он, не договорив, тихо засмеялся. – Да нет же, черт побери, не так.
Я бросила на него сердитый взгляд.
– Слушай, я знаю, ты хочешь помочь, но...
– Ну ладно, ладно. – Харди мигом принял серьезный вид. – Стой, не двигайся. Я встану сзади. Я ничего не буду делать, только положу свои руки на твои.
Замерев, я почувствовала, как eго твердая грудь прижалась к моей спине. Его руки протянулись по обеим сторонам от меня, и от того, что я почувствовала себя в окружении его теплой силы, у меня между лопатками пробежала дрожь.
– Спокойно, – тихо пробормотал он, и я, закрыв глаза, ощутила, как его дыхание колышет мои волосы.
Его руки поставили меня в нужное положение.
– Твоя ладонь должна быть здесь. Кончики этих трех пальцев на шве мяча. Так, а теперь прокати мяч по кончикам пальцев, а затем резко опусти руки. Вот так. Так посылается крученый мяч.
Его руки полностью накрыли мои. Кожа у нас оказалась почти одного цвета, только у Харди это было от загара, а у меня от природы.
– Мы с тобой сейчас бросим его вместе, чтобы ты смогла прочувствовать движение. Согни колени и смотри на щит.
В тот миг, когда его руки обвились вокруг меня, я совершенно перестала что-либо соображать. Я стала сгустком инстинктов и чувств, каждый мой вздох и каждое движение были настроены на Харди. С Харди за спиной я бросила мяч, который уверенно полетел по дуге. Однако вместо желанного попадания в корзину мяч отскочил от кольца. Но если вспомнить, что я раньше и до щита не могла добросить, это было большим успехом.
– Уже лучше, – сказал Харди с улыбкой в голосе. – Прогресс налицо, детка.
– Я не детка. Я всего на пару лет младше тебя.
– Ты совсем еще крошка. Ты даже не целовалась.
Слово «крошка» меня больно ранило.
– Откуда ты знаешь? Только не говори, что тебе одного взгляда на меня достаточно, чтобы понять это. Если я скажу, что целовалась с целой сотней мальчишек, ты все равно не сможешь доказать обратного.
– Если ты хоть раз целовалась, это меня очень удивит.
И меня вдруг охватило невероятное сожаление оттого, что Харди прав. Мне бы хоть немножко опыта и уверенности, и я бы выдала что-то вроде: «Тогда готовься удивиться», – а потом подойти и влепить ему такой поцелуй, чтобы ему крышу начисто снесло.
Но этот сценарий никуда не годился. Во-первых, Харди был намного выше меня, и, чтобы достать до его губ, мне пришлось бы карабкаться по нему вверх. А во-вторых, я не имела ни малейшего представления о технике поцелуев: как это следует делать? Разомкнув губы или сжав их? А куда девать язык? Когда закрывать глаза?.. И хоть я не стеснялась, когда Харди смеялся над моими неуклюжими попытками забросить мяч в корзину – ну, разве что самую малость, – я бы просто умерла от стыда, если б он посмеялся над моей беспомощной попыткой поцеловать его.
А потому я только пробормотала:
– Ты знаешь не так много, как тебе кажется, – и пошла за мячом.
Люси Рейз спросила, не хочу ли я подстричься у Бауи – в модном хьюстонском салоне, где стриглись они с мамой. Придется, конечно, раскошелиться, предупредила она, но как только Бауи раз сделает мне хорошую стрижку, я потом, возможно, смогу уже найти себе парикмахера в Уэлкоме, чтобы поддерживать эту прическу. Получив добро от мамы и собрав всю мелочь, которую я накопила, нянчась с соседскими детьми, я сказала Люси, чтобы она звонила парикмахеру. Через три недели мама Люси отвезла нас в Хьюстон на белом «кадиллаке» с желтовато-коричневой обивкой, кассетником и стеклами, которые поднимались и опускались одним нажатием кнопки.
Семья Рейзов по меркам Уэлкома была состоятельной благодаря приносящему хороший доход ломбарду, который они держали. Он назывался «Трикл даун». Я всегда думала, что в ломбард приходят только изгои и доведенные до отчаяния люди, но Люси уверила меня, что за ссудой обращаются исключительно добропорядочные граждане. Однажды после школы она повела меня в «Трикл даун», дела в котором вели ее старший брат, дядя и отец. Ломбард был заставлен рядами сияющих ружей и пистолетов, больших страшных ножей, микроволновых печей и телевизоров. Мама Люси, к моему восторгу, позволила мне примерить несколько золотых колечек из стеклянных, окантованных бархатом футлярчиков... которых там было тысячи, и все они сверкали и переливались самыми разнообразными камнями.
– Мы делаем большие деньги на расторгнутых помолвках, – бодро сообщила мама Люси, вытаскивая бархатный поднос, словно галькой, усеянный бриллиантовыми кольцами. Мне нравился ее сильный португальский акцент, у нее получалось «рашторгнутых».
– Печально, – сказала я.
– Вовсе нет. – Мама Люси бросилась объяснять, какой поддержкой становятся для женщины деньги, полученные за отданное в залог помолвочное кольцо после того, как она была обманута женихом-подлецом. – Он ощтавил ее, ты кинул его, – авторитетно заявила она.
Процветающий «Трикл даун» давал семье Люси средства на покупку одежды, маникюр и обслуживание в парикмахерской в самой престижной части Хьюстона. Я никогда не была в шикарном районе торгового центра «Галерея» – центре города, окруженном рядом ресторанов и магазинов. Парикмахерская «У Бауи» располагалась как раз там, где Уэстреймер пересекает опоясывающую центр улицу, застроенную роскошными магазинами. Когда мама Люси подъехала к служащему парковки и отдала ему ключи, я с трудом скрыла свое изумление. Парковка с обслуживанием ради стрижки!
Салон «У Бауи» был весь в зеркалах и буквально набит хромированным экзотическим оборудованием, в воздухе стоял густой резкий запах активатора для перманентной завивки. Хозяином салона оказался мужчина лет тридцати пяти, блондин с длинными, ниспадавшими по спине волнистыми волосами. Для южного Техаса это редкость, и это позволило мне предположить, что Бауи, должно быть, чертовски крутой. Выглядел он прекрасно. Стройный и мускулистый, в черных джинсах и черных ботинках, в белой рубашке с галстуком боло в виде замшевого шнурка с зажимом из необработанной бирюзы, он так и шнырял по всему салону.
– Идем, – тянула меня Люси, – посмотрим новый лак для ногтей.
Но я, покачав головой, осталась ждать в холле в одном из глубоких черных кожаных кресел. Я была слишком потрясена, чтобы выговорить хоть слово. Никогда еще я не бывала в таком роскошном заведении, как «У Бауи». Потом я ознакомлюсь с ним поближе, но пока мне хотелось посидеть спокойно и проникнуться окружающей атмосферой. Я наблюдала, как работают стилисты, подрезая волосы бритвой, укладывая их феном, умело накручивая тоненькие прядки на пастельных тонов палочки для перманента. На стеллажах из дерева и хромированного железа демонстрировались возбуждающие любопытство баночки и тюбики с косметикой, а также похожие на медицинские бутылочки с мылом, лосьоном, бальзамами и духами.
Каждая женщина в салоне, подвергаясь ряду процедур, преображалась прямо у меня на глазах: там колдовали над ее волосами, раскрашивали, шлифовали и обрабатывали до тех пор, пока она не приобретала ухоженный лоск, который я раньше видела только на страницах глянцевых журналов. Пока мама Люси сидела за маникюрным столом, где ей наращивали ногти, а Люси ковырялась в косметике, ко мне подошла женщина в черно-белом костюме и пригласила к стойке Бауи.
– Сначала вы получите консультацию, – сказала она. – Мой вам совет – предоставьте Бауи делать все, что он сочтет нужным. Он гений.
