На чаше весов (СИ) - Кочетова Наталья (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
— Что люди чувствуют, когда врут? — Неожиданно спрашивает Вадим Александрович, вгоняя меня в ступор.
— Э… ну… — От непредвиденного вопроса я теряюсь. Прочищаю горло, заправляю прядь волос за ухо и снова складываю ладони между колен, чтобы унять нервозность. — По-разному. Это зависит, о чем человек врет. И насколько это для него важно… Это… сложно.
Следователь хмыкает и кивает. Встает со стула и идет к двери. Открыв ее громко кричит в коридор.
— Приведи, Ермолаева.
Возвращается к столу, но не садится. Стоит сбоку от меня, и глядя сверху вниз говорит:
— Неделю назад была убила шестнадцатилетняя дочь бизнесмена Ласнецова. Все улики указывают на ее парня. Но я не… — Следователь не успевает договорить, в комнату вводят ссутулившегося высокого парня лет двадцати на вид. Я бросаю непонимающий взгляд на следователя, но тот больше не смотрит на меня. Он берет стул, ставит сбоку от стола, справа от меня и просит парня присесть. Я напрягаюсь. Не понимаю, что происходит. При чем здесь я, и что от меня требуется.
— Егор. — Начинает следователь, обращаясь к сидящему с опущенной головой парню. — Сорок восемь часов истекают, вечером я должен буду передать тебя в СИЗО. Возможно тебе есть что сказать.
Парень горько усмехается. Мне видно лишь его профиль, но этого достаточно, чтобы увидеть то, что он измучен, истощен и сломлен.
— Я все вам рассказал. — Глухо отзывается парень, так и не поднимая головы.
Чувствую, как моя голова тоже опускается, плечи сникают, на грудь будто наваливается тяжелая плита и придавливает меня. Мне кажется, что все вокруг теряет жизнь, все погибает, все исчезает. Остается лишь пустота и мучительная, невыносимо давящая безнадега.
— Зачем ты убил ее? — Неожиданно резким и грубым голосом спрашивает следователь, заставив парня резко вскинуть голову и уставиться на него.
— Я. ЕЕ. НЕ УБИВАЛ. — Четко разделяя слова, таким тоном, будто повторял это уже много-много раз, отзывается парень.
Чувствую, как мои глаза наполняются слезами. Боль и обида душат меня, накатывая волнами. Все сильнее и сильнее. Все больнее и больнее. Мне кажется, что стены надвигаются на меня и вот-вот раздавят. Еще секунда и от меня ничего не останется.
Я всхлипываю и судорожно хватаю ртом воздух. Съеживаюсь на стуле, изо всей силы цепляясь пальцами в сиденье. Моя голова кружится, кружится комната, и все вокруг. Я слышу чьи-то голоса, движения, но уже ничего не понимаю. Пытаюсь поймать губами воздух, и задыхаюсь. Кажется, я падаю.
Я совершенно точно вижу, что пол приближается к моему лицу, но вдруг останавливается. Чьи-то руки хватают меня за предплечья и усаживают обратно.
— Агата. — Трясут меня эти руки, приводя в чувство. Я фокусирую взгляд на лице напротив и моргаю. Парня в комнате больше нет, как нет и его невыносимой боли.
Вадим Александрович дает мне стакан с водой и, когда я беру его и подношу к губам, придерживает мою руку своей. Через прикосновение его пальцев чувствую его беспокойство, смешанное с раздражением.
— Меня тошнит. — Выдыхаю я и зажимаю рот рукой.
Вадим Александрович хватает меня под руку и быстро ведет по коридору, буквально вталкивает в туалет и закрывает снаружи дверь. Я сгибаюсь над унитазом. Меня рвет до тех пор, пока желудок полностью не опустошается и не перестает сжиматься в бесполезных спазмах.
Брызгаю в лицо водой и пью из-под крана. Долго стою, опершись о раковину, стараясь успокоить колотящееся сердце. Давящая боль в груди напоминает мне о том, что мое сердце теперь работает не на сто процентов и подобные испытания для него больше непозволительны.
— Агата. — Слышу за дверью нетерпеливый голос и стук в дверь. Вздыхаю и, оттолкнувшись руками от раковины, иду к двери. Распахиваю ее и вижу хмурый взгляд следователя.
— Ты в порядке? — Глядя на меня из-под опущенных бровей, спрашивает мужчина и, дождавшись утвердительного кивка, снова берет меня под руку и ведет обратно в свой кабинет.
— Ну… что скажешь? — Спрашивает мужчина, усаживая меня на стул.
Смотрю на него непонимающе, хмурюсь и снова напрягаюсь всем телом.
— Думаешь это он убил? — Уточняет свой вопрос следователь и смотрит на меня с интересом и нетерпением. Мои глаза расширяются, рот распахивается в удивлении.
— Я… Вы… — Спотыкаюсь я на полуслове. Как я могу сказать, убийца ли он? Я! Человек, который недавно и сам убил. Что происходит? Что происходит??? — хочется мне заорать, но я лишь захлопываю рот и тру ладони между собой. Надо успокоится. Успокойся, Агата. Он не просит тебя выносить приговор, он просит лишь высказать свое мнение, рассказать, что чувствовал тот парень. Это может помочь тебе. Перевожу дыхание, набираю в грудь побольше воздуха и выдаю на одном дыхании. — Не похоже. Он не испытывал ни чувства вины, ни злости, ничего такого. Только обиду, горечь и боль. Так чувствуют себя люди, с которыми обходятся несправедливо. Не убийцы…
— Откуда тебе знать, что чувствуют убийцы? — Спрашивает Вадим Александрович, нахмурившись. Но уже через секунду его лицо озаряет догадка, и он понимающе кивает. Опускаю голову и болезненно морщусь. — По себе судишь… — Тихо добавляет мужчина и опускается передо мной на корточки. — Брось, Агата. Ты не убийца. Ты не виновата. Ты и сама это знаешь…
Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с мужчиной напротив. Медленно моргаю.
Его слова, как глоток воды в измученном жаждой горле. Его слова, как сладкий сироп. Как обезболивающее. Его слова окутывают меня словно теплое одеяло. Я смотрю в глаза мужчины чувствую, как мои наполняются слезами благодарности. Кто этот человек? Почему он поверил мне, почему ему не все равно? Мужчина легонько сжимает мою руку, будто в знак поддержки, и встает. Обходит стол, садится, берет папку, открывает ее и что-то пишет. Я сижу не шелохнувшись, жду и просто разглядываю мужчину напротив. Смотрю на руку, сжимающую ручку между пальцев, выводящую на бумаге ровные строчки. На запястье с часами. Широкий разворот плеч. Шею с ярко очерченной яремной веной. Широкий подбородок, покрытый щетиной. Густые брови, низко надвинутые на глаза. На вид ему не больше тридцати лет, но на голове кое-где проглядываются седые волосы. У него тяжелая работа — решаю я, внезапно чувствуя сочувствие к этому невероятному мужчине. Да, он кажется мне невероятным. Он поверил мне.
Чувствую тепло в груди. Не знаю, чем оно вызвано, благодарностью или надеждой. Но оно совершенно точно связано с мужчиной, сидящим напротив. Оно приятное. Это первое приятное чувство за долгое-долгое время. Я хочу сохранить его и зажмуриваюсь.
— Я передам дело в суд с заключением «Убийство по неосторожности». — Говорит мужчина, прерывая мои мысли.
— И… что меня ждет? — Хрипло отзываюсь я, распахнув глаза. Чувствую, как тепло в груди покидает меня, а на его место приходит уже привычное волнение и страх.
— Максимум — два года исправительных работ. — Отвечает мужчин, и я выдыхаю. Словно сдуваюсь и чуть ли не растекаюсь лужицей на стуле. Я не отправлюсь в тюрьму.
— Спасибо. — Едва слышно выдыхаю я, не в силах выразить всей своей благодарности.
Мужчина улыбается одним уголком рта и произносит:
— Тебе назначат исправительные работы у нас в архиве. Будешь числиться там, но по факту… помогать мне.
Что? Дергаюсь как от удара и смотрю на следователя, выпучив глаза. Помогать ему?
— Чем я могу… помочь вам? — Чуть ли не взвизгиваю я, на что мужчина снова лишь слегка улыбается и, выдержав паузу, произносит, глядя на меня с нескрываемым удовлетворением:
— Твои способности — настоящий дар, Агата.
Все внутри меня падает. Тепло в моей груди окончательно испаряется, уступая место леденящему душу страху.
— Я?.. Я… Я не могу. — Заикаюсь я, трясу головой, во все глаза глядя на мужчину напротив.
Он видит мое шокированное состояние, и его выражение лица тут же меняется. Доброжелательность, еще секунду назад плескавшаяся на дне него серых радужек, уступает место ледяному блеску в глазах.
