Позволь ей уйти (СИ) - Монакова Юлия (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Да чего вы от меня хотите-то? — вконец растерялся мальчишка. Его смущали напор незнакомки и те непонятные термины, которыми она разбрасывалась направо и налево. Как она там сказала?.. “Гранжетэ”?..
— Как чего? Чтобы вы записались ко мне в балетный кружок, конечно же.
— Балетный?.. — он обидно захохотал, на мгновение вообразив себя в танцевальном классе среди девчонок в белоснежных пачках.
— Разве я сказала что-то забавное?
— Простите… — Пашка поспешно свернул улыбку. — Так получается, что вы балерина?
— Бывшая балерина, мой юный друг. Я давным-давно вышла на пенсию и сейчас занимаюсь исключительно преподавательской деятельностью. Но… некогда я была солисткой Михайловского театра, если вам это хоть о чём-нибудь говорит.
Пашке ни о чём не говорило.
— Может быть, вы дадите мне телефон кого-нибудь из ваших родителей? Я хотела бы серьёзно поговорить с ними о вас, о ваших возможностях и перспективах.
Пашка насупился.
— Родителей нет. Я в детдоме живу.
На миг Ксения Андреевна растерялась, но быстро справилась с собой.
— Ладно, чего без толку языком молоть… Давайте-ка я тогда запишу номер своего телефона и адрес. Занятия проходят трижды в неделю во Дворце культуры котлостроителей. Придёте, сами всё посмотрите, чем чёрт не шутит — может, и заинтересуетесь, — Ксения Андреевна достала из сумки записную книжку и карандаш, вырвала страничку и, приложив её к стене гаража, быстро нацарапала там все координаты.
— Пашка, а прикинь, понравится тебе — и правда станешь балериной! — трясясь от смеха, подала голос Мила, до сей поры хранившая молчание.
— Ничего смешного здесь нет, дорогуша, — Хрусталёва осуждающе покачала головой. — Во-первых, мужчины в балете называются “танцовщиками”. А во-вторых… У него дар, у меня на это глаз намётан. С его данными будет просто преступлением зарывать свой талант в землю. Я не шучу, — повернувшись к Пашке, горячо докончила она, — опыт позволяет мне смело пророчить вам не просто большое — а великое будущее, Павел Калинин!
В глубине души ему это даже польстило, хотя, конечно, идея записаться в балет по-прежнему казалась совершенно нелепой. Впрочем, издёвки Милы всё равно почему-то были неприятны.
— Ну и чего ты ржёшь как кобыла? — недовольно спросил он подругу уже после того, как пожилая балерина, с достоинством попрощавшись, удалилась. Мила даже опешила от такого наезда.
— А что, уже и поржать нельзя? Ведь это правда смешно… Ты же не собираешься в самом деле этим заниматься?!
— Не собираюсь, конечно, — буркнул он. — Что я, дебил какой?
Пашка демонстративно скомкал страничку с адресом, вырванную Хрусталёвой из записной книжки, и метким щелчком запулил её в придорожную траву.
Но внутри всё ещё болезненно саднила досада из-за обидных Милкиных насмешек, словно все те его достоинства, которыми так искренне восхищалась Ксения Андреевна, были для подруги пустым звуком, поэтому он поспешил торопливо перевести тему разговора на что-то нейтральное.
Они поспешили обратно в детдом, искренне надеясь, что случай с браслетом обойдётся без последствий. Уже перед самым забором Пашка, неосторожно потеряв бдительность, уточнил у Милы:
— А ты точно не брала этот дурацкий браслет? — на что подруга одарила его таким взглядом и так сильно разобиделась, что он потом ещё несколько дней не мог вымолить у неё прощение.
Первое время они продолжали бояться, что по их душу вот-вот явятся, но миновал один день, за ним другой, потом неделя… а никто так и не пришёл предъявлять претензии по поводу стыренного серебряного украшения. Вероятнее всего, удалось то ли найти пропажу, то ли вообще поймать настоящего вора.
А когда они оба уже совсем-совсем расслабились и практически забыли об этом происшествии, Пашку вдруг вызвали к директору прямо посреди урока.
___________________________
* Гранд жете ан аван (от фр. Grand Jete en Avan) — в балетной терминологии прыжок с одной ноги на другую, в котором ноги раскрываются вперёд в шпагате.
=17
Москва, 2017 год
Где-то через час после начала банкета Павел понял, что с него хватит. Всё, что можно было обсудить относительно премьеры — уже обсудили, точнее перетёрли по сто миллионов раз, народ наконец расслабился и принялся просто методично напиваться, перемывая кости коллегам. Артём в который раз попытался подкатить к Тоне Городецкой, их бывшей однокурснице — он ещё во время учёбы неровно к ней дышал. Тоня, как и он, танцевала в кордебалете, отличалась лёгким смешливым нравом и полным отсутствием карьерных амбиций, относилась к парню тепло, по-дружески, но всё-таки не отвечала взаимностью. Артём страдал по Городецкой уже несколько лет — то ли в шутку и немножко “на публику”, то ли всерьёз, Павел и сам не мог толком разобраться в чувствах друга. В любом случае, Нежданову сейчас было явно не до него…
А больше его здесь ничего не держало. Даже Анжела. Она, конечно, мила и прелестна, но… нет уже никаких сил улыбаться ей и любезничать с её папашей. Он чертовски устал. Кажется, пора сматываться по-английски…
— Павел! — в дверях ресторана его перехватила бойкая юная особа из журнала “Dancing Russia” — на вид его ровесница, лет двадцати, не старше. Студентка-практикантка?.. Весь вечер он то и дело натыкался на её испытывающий взгляд, и его не покидало смутное ощущение, что он знает её, видел раньше — да вот только где? Оставалось только надеяться, что они не спали вместе — было бы слишком стыдно признаться девчонке в том, что ничегошеньки не помнит.
— А можно задать вам пару вопросов?
— Вы же уже задавали, — он вежливо улыбнулся, вспомнив, как атаковали его журналисты в начале вечера, едва он вошёл в ресторан.
— Так то о премьере в целом… и со всеми вместе. А хотелось бы — о вас лично, с глазу на глаз, — девушка немного смущённо вернула ему улыбку, но в глаза при этом смотрела прямо, почти дерзко. Нет, он определённо был с ней знаком раньше!
— Ну давайте, — вздохнул Павел, — только выйдем на воздух, ладно? Здесь душно.
— Сейчас, куртку из гардероба возьму, — засуетилась она.
У него привычно захватило дух от ночной подсветки Театра балета, вид на который открывался сразу при выходе из ресторана. Здание казалось сделанным из золота и светилось, как огромная, самая прекрасная на свете ёлочная игрушка. В этом сиянии можно было отчётливо разглядеть все скульптуры, портики и барельефы театра. Павел замер, в миллионный раз любуясь великолепным и никогда не надоедающим зрелищем. В груди стало тесно и горячо. Мысленно он поразился странному жизненному пируэту: как получилось, что простой провинциальный детдомовский пацан танцует на одной из лучших сцен не то что страны, а целого мира?..
“У тебя типичный синдром самозванца”,* — посмеивалась над ним Милка, если он рисковал поделиться с ней своими переживаниями.
Милка… дьявол тебя побери.
— Вот и я! — из ресторана выскочила журналистка с сумочкой, в верхней одежде и, кажется, даже с заново накрашенными губами. Павел едва сдержал усмешку: малышка хочет ему понравиться. Она была, в общем-то, ничего — миниатюрная, глазастенькая, со стильной короткой стрижкой… хотя обычно Павлу нравились длинные волосы.
— Ну, задавайте свои вопросы, — милостиво разрешил он.
— Э-э-э… — она покопалась в сумке, выискивая диктофон. — А кто ваш любимый танцовщик?
— Роберто Болле. **
Они медленно двинулись вниз по улице.
— Почему именно он?
— Он был моим кумиром с детства и остаётся им до сих пор. Человек, которому, кажется, время неподвластно. Век артистов балета недолог, вы должны это знать… Мало кто задерживается в профессии после тридцати пяти, ну ладно — тридцати восьми лет. А он перешагнул уже сорокалетний рубеж и по-прежнему в строю, более того — в безупречной форме… Когда я стал лауреатом “Приза Лозанны”, Болле дал мне автограф и сфотографировался со мной. Очень приятный в общении человек. Фантастический танцовщик. Потрясающий артист!
