Зови меня Златовлаской (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна (чтение книг .TXT) 📗
— А кто там будет? — поинтересовалась я.
— В основном пацаны из нашей компании, — непринужденно ответил он.
— Я уже позвала Аду с ночевкой, мы договорились есть чипсы и смотреть "Теорию большого взрыва", — нехотя отказалась я.
— Обожаю Шелдона, — усмехнулся Дима. — Что ж, ладно, может, завтра посидим где-нибудь ближе к вечеру?
— Хорошо, — с радостью согласилась я.
На прощанье Дима одарил меня долгим и страстным поцелуем. Я была на седьмом небе от счастья и остаток вечера в подробностях рассказывала Аде о проведенном с Пешковом времени. Ада слушала довольно сдержанно. Пешков ей не очень нравился. Она считала его инфантильным и бесхарактерным.
Подруга вообще была сурова по отношению к представителям мужского пола. Слишком напористых и самоуверенных ребят она считала наглыми засранцами, а мягких и застенчивых парней — скучными.
На моей памяти ей лишь однажды сильно нравился парень. Это было в восьмом классе, мы познакомились с ним, когда только пришли в Экстру. Вадим был нашим тренером, и ему было лет двадцать пять. Конечно, все девчонки были влюблены в него, ведь он был взрослым, красивым и круто двигался. Ада была его любимой ученицей, он часто хвалил ее, и Ада искренне верила, что когда-нибудь они будут вместе.
Все закончилось тем, что Вадим женился на администраторше Экстры. Ада болезненно переживала крушение своих мечтаний и с тех пор не испытывала столь сильных чувств. Конечно, за эти годы она пару раз встречалась с парнями, но больше от скуки, и через пару недель отшивала их без капли сожаления.
Наша ночевка прошла на ура. Мы объелись чипсов настолько, что больше не могли на них смотреть, посмотрели почти целый сезон "Теории большого взрыва" и легли спать ближе к двум часам ночи.
В обед Ада отправилась домой, а я решила прибраться. Протерев пыль и помыв полы, я села за стол, чтобы сделать уроки на понедельник, но прежде по привычке залезла в Инстаграм. Листая ленту, я посмотрела пару танцевальных видео американских хореографов и с улыбкой прочитала философский пост Булаткина:
Гони друзей, что предали однажды!
Кто предал раз, предаст тебя и дважды.
И не ищи любовь, где нет ответов.
В любви есть двое — нет других сюжетов.
В Инстаграме Антон корчил из себя великого мыслителя, пестря меткими четверостишиями и рассуждая на темы смысла жизни, отношений и психологии человеческого поведения. Меня очень забавляли его заумные и немного пафосные тексты, потому что в жизни он вообще не был философом. Видимо, в Инстараме хозяйничало его сильно перегруженное интеллектом альтер-эго.
Проводя большим пальцем по экрану телефона, я наткнулась на фото Пети Шарова с его вчерашней вписки. Он выложил в карусель десять фотографий, от просмотра которых у меня внутри что-то оборвалось.
Я с ужасом листала снимки, на которых то Яна сидела на коленях у Пешкова, то Пешков держал свои руки у нее на заднице. Фотографии передавали атмосферу безудержного веселья. Видны были пустые бутылки пива и алкоголя покрепче, упаковки от чипсов и прочие атрибуты домашней вечеринки.
В горле встал ком, а в глазах защипало от слез. Ну какая же я дура! Раздула Бог знает что из наших с Пешковым отношений, а отношений-то значит нет и не было. У меня в голове вновь всплыла фраза бабушки Ады: "Если есть сомнения, нравишься ты парню или нет, значит, ты ему не нравишься".
Я со злостью швырнула телефон на кровать и закрыла лицо руками. Какая же все-таки Ширшикова стерва! А я-то думала, что после нашего романтического вечера Пешков будет только моим. Разбежалась. Ненависть, злоба и отчаяние прожигали мою душу. Как же он мог так со мной поступить?
Весь остаток дня я не могла ни на чем сосредоточиться. Пыталась заняться домашкой, но каждую минуту мысленно возвращалась к фотографиям Пешкова в обнимку я Яной. Будь они неладны.
Часов в шесть приехали родители. Судя по их виду, у них день тоже не задался. Они были какие-то молчаливые и хмурые. Я спросила у мамы, в чем дело, а она сказала, что просто устала на огороде. У меня на душе было так погано, что вдаваться в подробности я не стала.
Пешков звонил мне несколько раз, но я не брала трубку. Часов в девять вечера я решила лечь пораньше, мне хотелось сделать все, чтобы этот ужасный день поскорее закончился. Я уже была в постели, когда тишину комнаты разрезал звук нового сообщения на телефоне.
Я протянула руку за мобильником: сообщение от Пешкова. Пару секунду я покрутила телефон в руке, не желая, чтобы его сообщение сразу же пометилось как прочитанное, но нервозность взяла верх, и я открыла сообщение:
— Привет, детка. Куда пропала? Как дела?
Вот сучок! Пишет так, будто это не он лапал другую накануне вечером. Злость с новой силой поднималась во мне. Я хотела ничего не отвечать, но не удержалась и написала:
— Уже сплю.
— Так рано? Ты нормально себя чувствуешь?
— Нормально!
— Вижу ты не в духе. Спокойной ночи, завтра наберу тебя.
— Можешь не утруждаться!
— В чем дело?
С одной стороны, моя женская гордость подсказывала мне, что после такого надо засунуть его в игнор, тем самым дав понять, что такое отношение неприемлемо. Но с другой стороны, я просто горела желанием высказать ему все и, наконец, расставить все точки на i. Я понимала, что делать это по переписке бессмысленно. Я хотела видеть его бесстыжие голубые глаза в этот момент.
Сделав глубокий вдох, я постаралась взять себя в руки и набрала сообщение:
— Все нормально. Завтра созвонимся.
— Ок, сладких снов, целую.
Я отложила телефон и закрыла глаза. Но почему, почему я не могу выкинуть его из головы? Сколько раз я еще должна обжечься, чтобы понять, что нам с ним не по пути?
Так, занимаясь самобичеванием, я погрузилась в сон.
На следующий день Пешков не заставил себя долго ждать и позвонил сразу после уроков.
— Привет, детка! — раздался его голос в трубке.
— Привет, — кисло отозвалась я.
— Собирайся, через минут двадцать буду у твоего дома, сходим в киношку или кафешку?
— Хорошо, — холодно отозвалась я и повесила трубку.
Я подошла к зеркалу, чтобы расчесать длинные золотистые волосы, и вспомнила, с каким трепетом я красилась и собиралась для встречи с Димой еще позачера. Сколько радости и предвкушения было во мне. Сейчас моими чувствами были горечь, апатия и, конечно, злость. Типичные спутники нездоровых отношений.
Я натянула джинсы и футболку с надписью "Kill 'Em All". Очень символично, по-моему. Натянула куртку, засунула ноги в кроссовки и вышла из дома.
Дима сидел на качелях напротив моего подъезда. Увидев меня, он поднялся и пошел навстречу. Я очень хотела его ненавидеть, но сердце предательски ускорилось. Он нагнулся и чмокнул меня в губы. Я не ответила на поцелуй.
— Как ты? Посидим в "Облепихе"? — спросил он.
— Давай, — равнодушно пожала плечами я.
До "Облепихи" мы шли молча. Странно, но ни у кого из нас не возникло желания разговаривать.
В кафе было светло и пахло выпечкой. Мы сняли верхнюю одежду и заняли столик у окна.
Дима нервозно оглядывался по сторонам, казалось, ему неуютно. Я откинулась на спинку диванчика и уперлась взглядом в него.
— Классная футболка, — с улыбкой начал он, стараясь разрядить атмосферу.
— Ага, — произнесла я, по-прежнему смотря на него в упор.
— Саш, в чем дело? Ты какая-то напряженная. Злишься на что-то?
— А есть из-за чего?
— Э… Я не знаю, — в замешательстве произнес он.
— Я видела фотки с вписки у Шарова, — отчеканила я, внимательно наблюдая за его реакцией.
Я ожидала увидеть смятение, смущение, может, даже страх.
Какое-то время его лицо ничего не выражало, а затем он непонимающе пожал плечами и спросил:
— И что?
— И что?! — мой голос сорвался на визг. — Я видела тебя с Ширшиковой, видела, как вы обнимались, как она сидела на твоих коленях! И это спустя несколько часов после того, что было между нами у меня дома!
