Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Его глаза потеплели, глядя на меня.
— Звучит прекрасно, детка.
Это действительно было так.
Я приподнялась, чтобы прикоснуться губами к его губам, и когда закончила, он понял намек, скатился и схватил меня за руку, помогая встать с кровати.
Он натянул джинсы. Я натянула халат. Мы пошли на кухню, обыскали ее и забрали оттуда крекеры и сыр, чипсы и сальсу, виноград, газировку и салфетки.
Мы разделись, залезли под одеяло, жевали, целовались, ласкали друг друга, пили, разговаривали, потом отложили еду и продолжали говорить, но все больше ласкали и целовались, пока не занялись любовью.
И после того, как мы закончили заниматься любовью, тесно прижавшись друг к другу, мы начали шептаться.
Мне хотелось, чтобы мы с Микки целыми днями лежали голыми в постели, и больше ничего.
И по тому, как он делал это со мной, я чувствовала, что он чувствует то же самое.
Моя вспышка счастья, которая длилась целый день.
Но опять же, с Микки у меня не было вспышек счастья.
Это был нескончаемый свет.
*****
— О'кей, это место безумно страшное, но гамбургеры здесь чертовски восхитительны, — заявила Пиппа.
Это было вечером следующего вторника, и мы с Микки и моими детьми были в «Тинкерс».
Идея принадлежала Микки. Поэтому, когда дети приехали ко мне в воскресенье вечером, я ненароком обмолвилась, что Микки пригласил нас всех на ужин в место, которое нравилось его детям.
К счастью, они были за. Оба слышали о заведении «Тинкерс», но еще там не бывали (неудивительно, место не было в духе Конрада, хотя Оден мог бы съездить туда на машине сам, просто еще не успел до него добраться).
Так что теперь мы сидели в «Тинкерс».
Вечер прошел великолепно. Дети были очень приветливы с Микки и, казалось, чувствовали себя с ним комфортно. Микки был самим собой, поэтому он также чувствовал себя комфортно. Разговоры не были лишними главным образом потому, что Микки интересовало все о чем они говорили, а Оден был более чем заинтересован в рассказе о пожаре на пристани (то, что мне не нравилось обсуждать, но я не показывала виду). Пиппу это тоже интересовало, но больше всего она хотела знать, когда, по мнению Микки, снова откроются магазины.
То есть все шло замечательно… до этого момента.
— Господи, Пип, хоть раз можешь вести себя нормально? — рявкнул Оден, явно восприняв ее замечание как оскорбление любимой закусочной семьи Микки.
— Я ничего такого не имела в виду, — огрызнулась она, но я видела, что ее щеки порозовели.
Она очень смутилась.
— Дети… — начала я.
Пиппа прервала меня, горячо обратившись к Микки:
— Гамбургеры действительно хороши. Типа… они самые лучшие из тех, что я когда-либо ела.
— Рад, что они тебе понравились, дорогая, — невозмутимо сказал Микки, прежде чем взять свой гамбургер и вонзить в него зубы, показывая, что ничуть не обиделся на ее замечание.
Пиппа пристально посмотрела на брата.
Он сидел с каменным лицом, и я легонько пнула его под столом, привлекая внимание, и одними губами произнесла: «Все нормально. Не волнуйся».
Он втянул в себя воздух, потом посмотрел на Микки.
— Хм… Микки?
Микки проглотил и посмотрел на него.
— Да, приятель?
— Я разговаривал с Джо, и, знаешь, поскольку мы оба знаем, что ты встречаешься с мамой, мы говорили о том, как это здорово.
Аллилуйя.
Я не выказала своего ликования, потому что сын еще не закончил говорить (и по другим причинам тоже).
— Мы также подумали, что, может, будет круто, если, конечно, можно, чтобы мы провели с тобой одну ночь в пожарной части. И если вас вызовут, может, я поеду вместе с тобой.
О Боже, нет.
— Во-первых, нужно согласие твоей мамы, — сказал ему Микки.
Но я совсем не была согласна. То, что мой парень выезжал на вызов — это одно. Он был уже взрослым. Хорошо обучен. Он знал, что делает.
Хотя все равно подвергался опасности.
А чтобы вместе с ним рядом с пылающим адом находился еще и мой сын?
Ни за что.
— Я не возражаю, — прощебетала я.
Микки изучающе посмотрел на меня, его губы дрогнули, он знал, что я возражала, но он также знал — для того, чтобы дать моему сыну понять, что я знаю, что он становится мужчиной — я должна ему это позволить.
Он снова посмотрел на Одена.
— Тогда все, что мне нужно сделать — обсудить это с начальником, убедиться, что ребята не возражают, а они не будут, мы уже делали подобное раньше, и мы все устроим.
— Абсолютный крутяк, — сказал Оден, будто так оно и было. Абсолютно.
— Просто к слову, приятель, — начал Микки, понизив голос, чтобы придать своим словам весомость. — Мы разрешим у нас зависнуть. Но если нам позвонят, и ты действительно поедешь, ты должен делать то, что говорят, и держаться подальше. Ты можешь там находиться, но только для того, чтобы наблюдать. Тебя это устроит?
Оден кивнул, но не смог полностью сохранять хладнокровие.
Он был очень взволнован.
— Хорошо, тогда, если хочешь, можешь дать мне свой номер телефона, и когда я переговорю с начальством и договорюсь с ребятами, мы все спланируем, — предложил Микки.
— Хорошо, — ответил Оден.
Мой телефон издал сигнал.
Сумка лежала рядом на поцарапанном, искореженном, испещренном сколами столе для пикника (который находился внутри ветхого здания). Я вытащила телефон, а так как мы сидели в «Тинкерс», здесь это не выглядело грубо.
Я взглянула на экран и улыбнулась.
Я бросила телефон обратно в сумочку, чтобы ответить позже, и посмотрела на детей.
— Дядя Лори приедет на День Благодарения, — объявила я.
— Потрясающе! — взволнованно сказал Оден.
— Так здорово, мам, — согласилась Пиппа и тут же спросила: — Мерсер и Харт приедут?
Сообщение гласило: «Приеду на День Благодарения. Мальчики останутся с матерью». Так что ответ был — «нет».
— Прости, милая, — мягко ответила я.
— Облом, — пробормотала она.
— Пип, — снова рявкнул Оден, и с этими словами мое внимание резко переключилось на них.
Они могли спорить. Но также могли и поссориться.
Но в основном сын был очень терпелив с младшей сестрой. Она была девочкой. Теперь уже девочкой-подростком. Она могла вести себя легкомысленно. По общему признанию, она была немного избалована (моя работа, но она также была папиной маленькой девочкой, так что Конрад тоже приложил к этому руку).
В целом, она была милой и добросердечной, и ее брат знал это.
Это было для него нехарактерно, и я подумала, что он ведет себя так из страха перед тем, что подумает о ней Микки (на самом деле она не сказала ничего, что могло бы обидеть Микки, а он был довольно простым в общении парнем и не показывал никаких признаков того, что его легко обидеть).
— Что на этот раз? — огрызнулась она в ответ.
— Думаю, нас устроит и дядя Лори, — упрекнул он ее. — Мы не видели его почти полтора года.
— Я же не сказала, что он меня не устраивает, — возразила она. — Просто если бы приехали все, это снова были бы мы. И это было бы потрясающе. И мы могли бы показать им, что есть жизнь после развода, она не так уж плоха, и в конечном итоге все могли бы быть счастливы.
Моя рука метнулась вперед и обвилась вокруг бедра Микки, пока я смотрела на свою малышку.
Это снова были бы мы. И это было бы потрясающе. И мы могли бы показать им, что есть жизнь после развода, она не так уж плоха, и в конечном итоге все могли бы быть счастливы.
Я уже готова была разрыдаться от радости, когда рука Микки обвилась вокруг моей и прижала к своему бедру.
Это дало мне силы сделать глубокий вдох и сдержать слезы.
Но это не помешало мне сказать:
— Я люблю тебя, детка.
Глаза Олимпии метнулись ко мне, ее лицо смягчилось, подбородок задрожал, потом она облизнула губы и сжала их вместе, прежде чем расслабить и застенчиво сказать:
— Я тоже люблю тебя, мама.
Я улыбнулась ей и обратила свою улыбку к своему мальчику.
— Ну, раз уж я так расчувствовалась, то скажу, что тебя я тоже люблю.
