Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь - Инош Алана (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗

Один шаг в туманную зыбь пространства – и Лебедяна ступила на каменную площадку перед домиком, ютившимся на покрытом тёмным ельником склоне горы. В глубине туманной долины в лунном свете дремотно мерцала извилистая лента реки, и от необъятной шири этого горного приволья хотелось раскинуть руки крыльями и закричать во всю мочь лёгких… Обнесённый невысоким плетнём цветник дышал росистой свежестью, а окна манили тёплым золотистым светом. Сердце княгини Светлореченской согрелось, а на глазах выступили слёзы нежности: здесь её всегда ждали.

Она вошла без стука, просто толкнув дверь. Лёгкими шагами она преодолела лестницу и очутилась в горнице, где за столом сидела Искра и при свете масляной лампы штопала рубашку. Драгоценное ожерелье из бусинок-встреч, большая часть которых состоялась в снах, обвило горло Лебедяны и ласково стиснуло в предчувствии рыдания, но она сдержалась и с дрожащей на губах улыбкой сказала:

– Разве лучшей в Белых горах мастерице золотых дел пристало самой штопать одежду? Если захочешь, я сошью тебе дюжину новых рубашек, украсив их вышивкой, которая сбережёт тепло нашей любви.

Взволнованный взмах ресниц – и в таинственной тёмной глубине взора Искры зажглись приветливые огоньки.

– Это всё потому, что нет в моём доме хозяюшки, – ответила она. – Холостая я до сих пор, вот и некому сшить мне новую рубашку.

Присев на лавку подле возлюбленной, Лебедяна нежно завладела её рукой и, лаская шероховатые рабочие пальцы женщины-кошки, молвила:

– Эти искусные руки приспособлены для того, чтобы создавать дивные украшения, нанося огранку на самые твёрдые самоцветы, но тонкая ниточка в них рвётся, а ткань их не слушается.

– Так уж водится, что каждому – своё дело. Зато твои ручки созданы для вышивки, моя лада.

Лебедяна закрыла глаза, всем сердцем впитывая поцелуи, которыми Искра покрывала её пальцы. Всего несколько живых, осязаемых встреч было у них, несколько драгоценных мгновений близости, да и те повисли на душе княгини неизбывной тяжестью измены.

– Ты пришла насовсем, счастье моё? – Вопрошающие глаза женщины-кошки были полны радостной надежды. – А где Злата?

– Я не могу вот так, тайком, сбежать от мужа: это будет вероломством, – вздохнула Лебедяна. – Прежде я должна поговорить с князем и во всём ему честно открыться. Я верую в его великодушие… Быть может, он даст мне свободу, и мы с тобою и Златой сможем зажить семьёй.

– А ежели он не отпустит? – нахмурилась Искра.

– Всё равно уйду, – решительно вскинув голову, ответила княгиня. – Возьму Злату и вернусь в Белые горы, к тебе. Три года жизни порознь освобождают супругов от брачных уз. Но я верю, что он не станет меня держать. Искрен вспыльчив, но отходчив и добр сердцем. Дай-ка…

Она взяла из рук Искры рубашку и принялась сама штопать прореху. Её стежки ложились быстро, ловко и искусно – намного опрятнее и тоньше размашистого холостяцкого шитья женщины-кошки. Пора бушующих страстей миновала, решение вызревшим плодом сладко отягощало сердце Лебедяны, но холодок тревоги всё же змеился по жилам. Если муж упрётся, придётся рвать многолетние связи с болью и кровью… Но отступать было уже некуда: за спиной раскинулась смертоносная пропасть – без воздуха, без любви, без света. Княгиня стояла на развилке, предполагавшей выбор пути. Или – или.

– Ладно у тебя выходит, – ласково усмехнулась Искра, наблюдая за работой пальцев Лебедяны, проворно орудовавших иголкой. – У меня так не получается.

– Всякому – своё дело, – с весёлой лукавинкой в уголках глаз и губ ответила княгиня Светлореченская.

Искра поднялась, мягко выскользнула из горницы и совсем скоро вернулась со шкатулочкой в руках. Поставив мерцающий самоцветами сундучок на стол, она подвинула его к Лебедяне.

– Подарок тебе, – застенчиво опустив ресницы, сказала она.

Это чистое, почти детское, девственное смущение на лице сильной женщины-кошки, служительницы Огуни, выглядело очаровательно и забавно, и Лебедяна не смогла сдержать нежного смеха.

– Что там? – улыбчиво изогнув бровь, спросила она.

– Открой – и увидишь, – скованная внезапным волнением и неловкостью, хмыкнула Искра.

Пальцы Лебедяны оставили штопку и в предвкушении коснулись крышечки шкатулки, лаская каждый камушек в затейливом узоре, впитывая сердечный жар и полёт души мастерицы, вложенный в эту работу. Шкатулка открылась, будто алая пасть сказочного змея, покрытого сверкающей бронёй: на маковом шёлке всеми цветами радуги переливался и горел драгоценный свадебный венец. В хитрое плетение алмазных ветвей и листьев были заключены камни-червецы [9], огранённые в виде спелых яблок.

– Ты – дивная яблоня, каждый плод которой внушает любовь, – сказала Искра.

– Увы, уже не юная и цветущая, – вырвался у Лебедяны мечтательно-грустный вздох.

– В каждой поре – своя красота. – Губы женщины-кошки щекотным теплом дыхания согрели щёку княгини.

Поцелуй соединил их уста сладостью яблочных половинок. Пламя лампы потрескивало и трепетало, отбрасывая шальные тени; белогорская игла, воткнутая в рубашку, мерцала в полумраке серебристым огнём волшбы, которую вдохнули в неё шершавые пальцы мастерицы-оружейницы.

– Но это свадебный венец, а с нашей свадьбой ещё ничего не решено, – проговорила Лебедяна, любуясь великолепной работой Искры.

– Она будет, и в каждый завиток, в каждый камень этого венца вплетена её неизбежность. – Глаза Искры горели твёрдым, тёплым, уверенным огнём, вселявшим и в Лебедяну веру в это долгожданное счастье. – Я делала его с мыслями о нашей будущей жизни, и они не могут не сбыться. Ковать судьбу – вершина мастерства, которой можно достичь только по особому благоволению Огуни, и мне верится, что оно на меня ныне снизошло.

Ночное дыхание цветника ласково осушало слёзы тревоги на глазах Лебедяны, а её плечи сладко отягощало тепло любимой руки. Мгновение за мгновением таяло в горной предрассветной дымке, а облака пропитывались призрачным золотом грядущей зари.

– Ох, нелёгкое, неподходящее нынче время для таких решений, – проговорила княгиня Светлореченская со вздохом, прижимаясь к плечу возлюбленной. – Князь вооружает войско и ждёт нападения неизвестного врага, а тут ещё я… вздумала от него уйти. Всё сплелось в такой узел, что даже больно становится. Тяжкий груз ляжет на его плечи.

Тугой клубок кровеносных жил бился под сердцем, но неотвратимость решительного шага леденила виски и серебрила их изморозью лет. Необходимость перемен давно назрела, и дальнейшее промедление вгрызалось в душу острыми ядовитыми зубами одиночества – наказания за бездействие.

– Свет мой, уже ничего не повернуть вспять, – жарко прогудел голос Искры над её ухом, а губы коснулись виска. – Узелки судьбы завязались, и сеть плетётся. Делая венец для тебя, я заклинала Огунь свести нас вместе, и волшба уже творится. Не бойся ничего, родная! Что бы ни встало у нас на пути, сеть судьбы не порвётся ни от вражеского меча, ни от людских козней.