Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер (читаемые книги читать .txt, .fb2) 📗
***
Ближе к вечеру лежа на диване и положив голову на бедро Роберта, я переключаю программы. Без звука, потому что Роберт разговаривает по телефону с Арне. На самом деле я не прислушиваюсь, потому что устала, измучена и не хочу пока вставать со своего места. Утренняя порка была интенсивной, и мои половые губы все еще горят, все еще красные, хорошо видны следы от палки. Розга — неприятная вещь, особенно для чувствительных половых губ. Роберт бил не слишком сильно, он уже достаточно хорошо меня изучил, и все же я начала плакать после восьмого удара. Последние два были на грани, и я знаю, что не смогла бы вытерпеть больше. Последовавшее за этим словесное унижение заставило меня рыдать, чего он и хотел. Роберт надел презерватив и взял меня в зад спереди, переводя взгляд с моей избитой ярко-красной киски на мое лицо, наслаждаясь следами наказания и моими слезами. У меня не было оргазма, никогда не бывает, когда я получаю наказание. Если я кончу по ошибке — что случалось раньше — мне следует извиниться, попросить прощения, молить, чтобы наказание было повторено. Но сегодня утром я не кончила. Кончив, он выбросил презерватив и заставил меня встать на колени на пол и вылизать его член дочиста, пока я благодарила его за урок. Я наслаждалась каждой секундой, смакуя каждый момент. Так же, как сейчас наслаждаюсь нежностью, близостью. Пальцы Роберта ласкают мне шею, то и дело блуждают по позвоночнику. Закрываю глаза. Телепередача действительно не стоит внимания. И мечтаю вернуться в утро.
— Аллегра?
Голос Роберта заставляет меня вздрогнуть. Я, должно быть, задремала. Открыв глаза, я вижу телефон, лежащий на столе. Роберт закончил разговор, а я и не заметила, так что да: я спала.
— Ты спишь, моя красавица?
— Немного, — бормочу я и потягиваюсь.
— Лежит, свернувшись калачиком словно кошечка, дает себя погладить, засыпает и храпит во всю мощь… — усмехается Роберт и продолжает чесать меня, на этот раз затылок.
— Я не храплю, — возмущаюсь я, качая головой.
— Я знаю, — отвечает он и смеется, — И я знал, что ты скажешь именно это.
— Что сказал Арне? — спрашиваю я, немного выпрямляясь, чтобы посмотреть на него.
Роберт снова подталкивает меня лечь. Ему это нравится так же, как и мне.
— Арне сказал, что Джудит подала в отставку.
— Джудит? Почему?
— Я написал Арне электронное письмо и рассказал ему о сталкерских наклонностях Джудит и по-дружески попросил его избавиться от этой женщины. Не хотел, чтобы за драмой Марека последовала следующая драма. Затем Арне посоветовал ей уйти по собственному желанию. Видимо с успехом.
— Ну, сталкерские наклонности? Она запала на тебя и написала тебе два письма. Это же…
— Аллегра, ты сейчас ее защищаешь? Хотела бы ты долгие годы наблюдать, как она вьется вокруг меня? Я недвусмысленно сказал ей, что я занят, что моя женщина — ее босс, и ее ответ — приглашения на вечеринки SM — адресованные только мне. Как ты думаешь, это оправданно или уместно, дорогая?
— Нет, конечно нет.
— Ну видишь.
— Ты рассказал Арне, как мы живем?
— Нет. В разговоре с Джудит Арне не упомянул ни меня, ни ее поведение по отношению ко мне. Он назвал другие причины. Отсутствие химии с командой, ее рабочие привычки, я точно не знаю.
— Итак, карусель претендентов снова закручивается, — вздыхаю я, опускаю руку между ног и кладу ладонь на пульсирующий лобок.
«Пакет со льдом был бы кстати», — размышляю я, — «благом».
— Что ты делаешь, Аллегра? — спрашивает Роберт темным и опасным голосом.
— Ничего. Просто мне сейчас очень больно, и я…
— Убери руку. Это и должно быть больно, не так ли?
— Да, должно, — отвечаю я и вытаскиваю руку. — Чтобы хоть чему-то научиться.
— Вставай, — бормочет. — Сними трусы, покажи.
Доступность и готовность в стенах квартиры по-прежнему актуальны, мы ничего не изменили в этом отношении. Нам обоим это нравится, и я спешу встать и быть хорошей девочкой. Указательный палец Роберта нежно проводит по слегка припухшим пылающим половым губам, по рубцам. Я задыхаюсь, когда он щелкает по одному из следов.
— Больно, видно. Раздевайся и принеси мне крем и яйцо.
— Немедленно, — говорю я и выскальзываю из одежды, приношу ему то, что он хочет.
Роберт втирает охлаждающий лосьон в мои половые губы, очень осторожно и бережно, снова и снова массируя клитор, на что я отвечаю тихим стоном. Он проверяет, достаточно ли я мокрая, и, когда удовлетворен, засовывает в меня яйцо.
— Ложись снова, — говорит Роберт и протягивает мне пальцы, чтобы я облизала их, когда снова лягу.
Я ощущаю вкус мази и своей влажности, тихо постанываю, когда он ставит яйцо на самую низкую вибрацию.
— Что ты вынесла из урока, дорогая? — спрашивает он, вынимая пальцы из моего рта.
— Я не должна уклоняться от стимуляции. У меня столько оргазмов, сколько ты пожелаешь. Не больше и не меньше.
— Правильно. Очень хорошо. Это одна из причин, почему я так люблю яйцо.
— Потому что я не могу уклониться от этой стимуляции?
— Точно. Ты можешь извиваться как угодно, но это не прекратится, пока я не решу, что достаточно.
— М-м-м, да. Я тоже очень люблю эту штуку. По многим причинам. Но это определенно одна из них.
Лосьон на короткое время делает состояние терпимее, и через полчаса я прошу Роберта снова нанести мазь. Он делает это, но в то же время устанавливает яйцо на самый высокий уровень. Боль в половых губах, яйцо внутри меня и искусные пальцы Роберта означают, что мне не требуется много времени, чтобы понять, что я вот-вот кончу.
— Роберт, — задыхаюсь я, — Пожалуйста, можно я… кончу? О, пожалуйста!
— Можно, — отвечает он и улыбается мне.
Я закрываю глаза и хватаюсь за плечо Роберта, со стоном кончаю, мои колени подгибаются, и я бормочу его имя.
— Ложись, — шепчет он, вынимает яйцо. — На сегодня достаточно.
Эпилог
Небо выглядит так, как выглядит небо, и все же так по-другому. Другие созвездия. Южный Крест. Я не знаю остальных названий, но это не имеет значения. Ночь ясная и теплая, а ветер, словно шелк, ласкает кожу, нет, словно шелк ласкает самую нежную детскую кожу. Шум моря поглощает все остальные звуки, прибой поет свою вечную, нескончаемую песню. Я дую на горлышко пустой пивной бутылки — в этой симфонии воды, песка, камней, ракушек и ветра звук едва слышен.
Я вздрагиваю, когда Роберт падает на песок позади меня. Тянется, забирает пустую бутылку и кладет мне в руку ледяную, полную.
— «Куперс пейл эль». Тебе должно понравиться.
Я делаю глоток и зарываю пальцы ног в песок.
— О да, это пока лучшее австралийское пиво.
Роберт мягко чекает своей бутылкой о мою и притягивает ближе, так что я прислоняюсь к его обнаженной груди. Несмотря на шум моря, слышу, как он пьет большими глотками.
Послезавтра мы улетаем домой. Четыре недели буквально пролетели незаметно. Три недели мы путешествовали с рюкзаками, последнюю — провели в доме недалеко от пляжа, в одиночестве. Завтра в полдень мы поедем в Сидней и проведем еще одну ночь в отеле.
У нас позади три ванильные недели. Во время пешего тура мы не играли в Дома и Сабу, а потому все с большим нетерпением ждали этого одинокого дома, чтобы снова по-настоящему насладиться — хотя и без каких-либо приспособлений и игрушек. Потому что ни один из нас не хотел таскать свое оборудование на спине три недели. Так что была только порка рукой и четкий акцент на психологическую составляющую — что было для меня очень волнительно, очень приятно и необыкновенно прекрасно. Я, как и Роберт, наслаждалась каждой минутой, это было явно заметно. Отпуск был фантастическим, и я влюбилась в страну и людей так же, как Роберт в свой первый приезд. Прощание дается мне неожиданно тяжело, и я чувствую легкую ностальгию, уже тоскуя по домику, который мы завтра покинем. На долгое время. Или навсегда. Потому что в следующий раз Роберт точно захочет поехать со мной на западное побережье. Факты, которые он изложил мне в постели накануне вечером. Я с нетерпением жду этого, потому что поход оказался веселее, чем я могла себе представить.
