Последний шаг от ненависти, или сколько стоит любовь? (СИ) - Михалина Юлия (книги полностью .txt) 📗
Задумчиво прикрыв глаза, мужчина машинально растрепал волосы на затылке. А он ведь сам, какие-то десятки секунд думал, пытаясь, определится, кого из детей хочет больше. А тут такой шанс. Возможно, что будут сразу оба. Наверное, стоит радоваться, да? Но почему тогда сейчас вместо этого он стоит и как идиот не может внятно связать и пары слов? Сказать хоть что-то ободряющее…
- Антон, я, конечно, понимаю, что все это слишком неожиданно, но скажи честно, ты не рад? – настороженный взгляд и вопрос, который стоило ожидать исходя из реакции мужчины.
- Влада, что за ерунду ты несешь? – вмиг вспыхнув, прикрикнул громче, чем того следовало, Громов.
- Ну, ты ведь молчишь…
- И что, если я молчу? – хватаясь за голову, не унимался мужчина, - я привыкнуть должен, понимаешь? Привыкнуть!
Ответу Влады не суждено было быть озвученным, потому как вместе с негромким стуком, в кабинет зашла Валентина Викторовна, удивленно окидывая Антона с Владой вопросительным взглядом, со словами:
- Опять кричим? Антон, ты снова хочешь переполошить весь офис?
- Мой офис, мой кабинет! Какая им вообще разница, что я тут делаю! – фыркнул Громов, отворачиваясь к окну.
Как же он не любил, когда ему мешали. Когда перерывали на полуслове важные разговоры. Хотя опять он сам виноват! Не нужно было так сходу торопиться, и вызывать Валентину к себе. Для начала стоило поговорить с Владой. Так разве он знал, что этот разговор обернется вот всем этим? Что он не ограничится парой поцелуев и расспросов о самочувствии.
- Антон, иногда твоя вспыльчивость выходит за все положенные рамки. Ты так не считаешь? – нравоучительно поинтересовалась женщина, сверля спину Громова взглядом. И хоть он не мог наверняка видеть это. Он чувствовал. Всегда чувствовал и ощущал на себе этот обеспокоенно поучающий взгляд. И в такие моменты никогда не смел ничего возразить. Но только не сегодня. Не в этой ситуации.
- Нет, я так не считаю, - раздраженно передразнил Антон. В голове сейчас была такая каша, что рассуждать еще о том, что правильно, а что нет, в его собственном поведении он не считал нужным.
- А Антон Вам хочет кое-что сказать. Правда, Тош? - осторожно, но настойчиво вмешалась Владислава, от чего мужчина даже передернулся. Но не отвернулся от созерцания панорамы города из окна.
Вот что за женщина такая? Что она опять задумала? Почему вечно вмешивается, куда не стоит? Что она на этот раз хочет добиться от него?
- И что же? – не без любопытства переспросила Валентина.
- Ничего я не хочу сказать, - раздраженно отмахнулся Антон, - это у Владиславы фантазия немного разыгралась. Правда, милая? - поворачиваясь к жене, с нажимом уточнил.
- Ну, если ты считаешь все то, что я тебе только что сказала фантазией, то да, - вмиг вспыхнув, зло сверкнула глазами девушка.
- Ребята, что происходит? – переводя взгляды поочередно на молодых людей, добродушно поинтересовалась Валентина Викторовна.
- Ничего не происходит! За исключением того, что в ближайшее время Громовых станет в два раза больше! – на эмоциях выпалил Антон, и, уставившись на Валентину, заметив в её выражении лица сменившиеся десятки разнообразных эмоций, понял, что только что сказал. Влада таки добилась своего!
- Это правда? – взглянув на невестку, с придыханием уточнила женщина.
- Правда, не правда! Какая разница уже теперь? – злясь на самого себя, поспешил ретироваться Громов, опираясь ладонями на столешницу, - и хватит на меня так смотреть! Шла бы делом лучше занялась, чем стояла тут умилялась черт знает чему!
Последние слова подействовали на Валентину сродни хлысту. Вмиг на глазах женщины заблестели слезы, и она, не решаясь хоть как-то возразить, и тем более боясь продолжения гнева Антона, резко отвернулась и без слов выскочила из кабинета, с силой захлопнув за собой дверь.
- И что это было? – севшим голосом, выдохнула Владислава, - ты хоть понимаешь, что опять творишь?
Черт возьми! Конечно, он прекрасно понимал! Он снова и снова ведет себя мерзко и гадко! И это было самое противное. Когда осознаешь, что так нельзя и, тем не менее продолжаешь вести себя, как придурок. Ради чего? Почему? Чтобы в очередной раз вознести свою гордыню до небес? Показать себя главным, командиром? Не только в плане работы. А во всех смыслах этого слова. Снова строить из себя и судью и господа бога? Какое он вообще имеет на это право! Ведь если так посмотреть, то все имеют право ошибаться. Никто не исключение. А он сам так вообще… Нашелся великомученик, черт бы себя побрал! Столько всего в жизни натворил нелепого… Да и сейчас не исключении. Даже новости о собственных детях умудряется испоганить своими колкими замечаниями, которые никому кроме боли, ничего не могут принести.
- А что ты от меня хочешь? – сопротивления, с которыми Антон так долго жил все-таки не могли вмиг испариться и снова и снова напоминали о себе.
- Ну, ладно со мной ты так, - словно не слыша Громова, продолжала Влада, - я понимаю, что все это от неожиданности. Но с ней, зачем ты так? Она хоть и знает тебя, как облупленного, но в данном случае эмоции берут верх. Думать о том, почему это ты сказал, она сейчас вряд ли будет. Она твоя мать, Антон! Чтобы ты не говорил и как бы ни сопротивлялся! Нельзя так с близкими тебе людьми!
Как же Владислава была права! Не стоит так себя вести! Он должен, по крайней мере, извинится… Обязан!
- Черт! – с силой стукнув кулаком по столу, Громов резко оттолкнулся, и быстро пересекая пространство кабинета, выскочил в приемную, где вовсю кипела жизнь.
Рядом с Леной толпились еще две девушки из типографии, что словно не замечая его внезапного появления, продолжали на повышенных тонах обсуждать последние сплетни.
- … что это с ВДВ?
- Выскочила, как ошпаренная, глаза на мокром месте! Я в жизни её такой не видела! – «отчитывалась» перед остальными Елена.
- Ага, прям на человека сегодня похожа, а не на непробиваемую мадам, - зыркнув по сторонам, другая девушка, заметив Антона, замолчав, встрепенулась.
- И почему не на рабочих местах? – гневно закричал Громов. Как ему не нравилось все это! Это бесконечные сплетни и болтовня на каждом углу. Это их… ВДВ! – Ну-ка марш по местам! А то поувольняю всех к чертовой матери без выходного пособия!
- Антон Павлович, мы просто… - попыталась оправдаться секретарша.
- Заткнулись все и быстро работать! Я дважды повторять не намерен! И чтобы я больше не слышал этого «ВДВ»! Только Демьяненко Валентина Викторовна! Всем понятно! Иначе услышу, за последствия не ручаюсь!
С этими словами, мужчина поспешил к кабинету Валентины, краем глаза замечая, как все бросились выполнять его распоряжения, а именно разбегаться, кто куда. Так-то лучше! Давно стоило поставить этих куриц на место! А то ведь возомнили себе непонятно что! ВДВ! Они бы еще ему прозвище придумали! Хотя быть может и придумали. Ну и ладно! С этим он будет разбираться позже. А пока…
Зайдя в кабинет без стука, мужчина увидел Валентину, стоящую у окна, спиной к двери, слегка сгорбившись. Её плечи подрагивали. Не нужно быть ясновидящим, чтобы понимать - она плакала. Тихо. Беззвучно. Но плакала. Антон видел её такой впервые в жизни. И, пожалуй, предпочел бы никогда не видеть. Но в этот раз он сам виноват. Впрочем, как всегда. Ведь кто знает, сколько раз эта женщина вот так вот в одиночестве плакала из-за него же. После подобных сегодняшней, выходок.
- Ну чего ты? Все ведь хорошо, – подходя ближе, и осторожно разворачивая за плечи женщину к себе. Ответа, как и следовало ожидать, не последовало. Лишь полный слез и боли взгляд, что ранил до глубины души. И тогда прижав Валентину к себе, Антон продолжил – ты это… то что я сейчас на тебе сорвался… ты тут не причем. Просто это все было так неожиданно. Прости меня. За все.
Прости. Одно слово, сказав которое нам зачастую кажется, что мы в полной мере искупаем свою вину. Слово, такое важное и ненужное одновременно. Ведь вроде бы не сказав его, не извинившись, нет того облегчения и ощущения, что на тебя больше не в обиде. Мы хватаемся за него, как за соломинку, стараясь не думать, что этого порой бывает так мало для настоящего прощения. Постоянное «прости» от случая к случаю, и пускай искреннее, но в некотором роде равнодушное «прощаю», и мы уже перестаем ощущать всю ценность последнего. В какой-то миг, получив очередное прощение, мы больше не пытаемся чего-то исправлять. Напротив, продолжаем ранить и причинять боль, наверняка зная, что в итоге все равно будем прощены. В этом вся бесполезность одного «прости».
