Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ) - "Мелани555" (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Жатва… Страшное слово. Последние семьдесят четыре года оно неразрывно связано с Голодными играми и страшными смертями в раннем возрасте. Для меня с этого года Жатва приобрела новое значение. Теперь она неотделима от храброго поступка Китнисс Эвердин, которая пожертвовав собой, спасла двенадцатилетнюю сестренку от гибели, влюбилась на арене и, разделив победу с любимым, смогла вернуться домой.
Китнисс. Сегодня я в первый раз иду к ней в гости. По возвращению домой несколько недель она была слишком занята на праздниках, организованных в честь ее и Пита, которые устраивал Дистрикт-12. Городские и жители Шлака во главе с Сальной Сэй хотели прикоснуться к живым победителям, а Китнисс и Пит не забывали благодарить их за спонсорскую помощь, которая помогла им не умереть с голода во время дождливых дней. Еще полмесяца они перевозили свои вещи в новые дома, устраивались, проводя время с близкими и приходили в себя, восстанавливая душевное равновесие.
Несколько раз Китнисс приходила ко мне. Мы очень сблизились в последнее время, наверное, она, наконец-то, поняла, что я действительно к ней очень хорошо отношусь и хочу быть ее подругой. Китнисс нравится слушать, как я играю на пианино, она говорит, что у меня настоящий талант. Несколько раз я просила ее подпеть мне, даже наигрывала мелодию «Песни Долины», но она всегда отказывается, видимо, это наводит ее на грустные воспоминания о смерти Руты…
Позавчера она позвала меня к себе, и я с радостью согласилась. Никому в Дистрикте-12 еще не доводилось бывать в доме из Деревни Победителей. Первый Победитель умер несколько десятков лет назад, и только старожилы помнят его полное имя и номер дома, а Хеймитч Эбернети никогда не отличался гостеприимством, поэтому никого к себе не звал, предпочитая коротать время в компании бутылки.
«Ну, что ж, пора собираться», ‒ мысленно говорю я себе и поднимаюсь с кровати. Душ, чистка зубов, переодевание, завтрак и я при полном параде бегу к новому дому Китнисс.
‒ Привет, Мадж, ‒ улыбается мне Прим, выглядывая из-за двери. ‒ Мы тебя уже заждались.
‒ Привет, ‒ улыбаюсь я светловолосой девочке и прохожу внутрь, созерцая роскошь и великолепие «приза Китнисс». Красота и убранство этого дома и, правда, завораживают: резные столы и стулья из красного дерева, бархатная обивка на диванах, позолоченная люстра под потолком, миниатюрный коллекционный декор в виде фарфоровых статуэток и шкатулок на полках шкафов до самого потолка. Картины, тонкие шторы из блестящей материи и мягкие пестрые ковры, в которых утопают ноги…
‒ Завидуешь? ‒ смеющийся голос подруги заставляет меня обернуться и перестать разглядывать диковинные вещицы из Капитолия. ‒ Теперь мой дом богаче, чем твой.
‒ Ничуть, ‒ отвечаю я, обнимая Китнисс. ‒ Ты это все заслужила.
‒ Заслужила, ‒ задумчиво произносит она с остекленевшими глазами. Что-то по-прежнему продолжает ее тревожить.
‒ Тебе идет, ‒ говорю я, пытаясь выдернуть ее из молчаливой меланхолии. Зеленая кофточка и черные атласные брюки хорошо сидят, да и длинная, перекинутая через плечо коса здорово завершает образ. Элегантно и по-домашнему.
‒ Приходится соответствовать новому статусу, ‒ объясняет подруга. ‒ Ладно, идем в столовую пить чай.
Два роскошных малиновых кресла, полированный низенький столик, чайник с чашками из голубого фарфора и вазочка с печеньем уже поджидают нас у окна, расточая по комнате потрясающие ароматы.
‒ А миссис Эвердин и Прим не присоединятся к нам? ‒ спрашиваю я.
‒ Нет. Мама разбирает травы, а Прим ей помогает. Они зайдут чуть позже.
Я подношу к губам чашку со свежезаваренным чаем и закусываю хрустящей печенюшкой, которая так и тает во рту, маня проглотить ее остатки вместе с языком. Удивительный вкус, да и рисунок необычный: голубые, серые, оранжевые и зеленые завитушки причудливым образом покрывают внешнюю строну печенья, складываясь в оригинальный пейзаж леса, солнца, гор и неба. Мистер Мелларк сегодня превзошел самого себя.
Поднимаю взгляд на окно и замечаю Пита, срезающего сухие сучья с кустарников, растущих по периметру его сада. Вот ведь, глупая, печенье-то, наверняка, его творение.
‒ Знаешь, ‒ краснея, зачем-то признаюсь я. ‒ Я, правда, тебе завидую, но не богатому дому и не нарядным платьям, а тому, что теперь тебя с твоим любимым разделяет узкая дорожка в двадцать метров.
‒ Тут завидовать нечему, Мадж, ‒ спокойные серые глаза закрываются, как от резкой боли. ‒ Нам слишком через многое пришлось пройти, я бы такого и врагу не пожелала.
‒ Да, но вы нашли свое счастье! У тебя есть любимый человек, который души в тебе не чает, ‒ Китнисс не отвечает, долго рассматривая необычный узор на круглом печенье, подносит его к губам, но не решается попробовать и снова кладет на свое блюдце. ‒ Пит, похоже, решил разбить сад около своего дома. Я видела его вчера около лесопилки, заказал там крытую беседку.
‒ Да? ‒ искренне удивляется моя собеседница. ‒ Значит, ему еще и беседка понадобилась.
‒ А ты не знала?
‒ Нет.
‒ Видимо, еще не успел сказать, ‒ утешаю ее я. ‒ Вот придет сегодня вечером и все расскажет.
‒ А зачем Питу вечером приходить? ‒ хмурится она. ‒ Он уже был утром, когда приносил хлеб и печенье.
Странный ответ. Наверное, она сама у него бывает, или они ходят гулять вместе? Не буду спрашивать, если миссис Эвердин разрешает, мне-то чего соваться.
‒ Может, он готовит тебе сюрприз? ‒ предлагаю я. ‒ Как с печеньем.
‒ Может, ‒ как-то странно говорит она. ‒ Печенье Пит каждый день новое придумывает, ‒ Китнисс поворачивает голову к окну и долго смотрит на работающего Мелларка, который так поглощен деревьями, что не замечает ее внимательного взгляда. ‒ А еще, Мадж, ‒ вдруг тихим голосом начинает она, ‒ На арене все не так как в жизни. Там было важно только одно ‒ выжить и вернуться домой, а еще спасти Пита. А тут много всего другого, понимаешь?
Понимаю. Понимаю, что что-то произошло. Что-то черное и зловещее поселилось между Китнисс и Питом, и это сильно расстраивает обоих.
‒ Но ведь ты любишь его? Очень сильно, не зря же ты была готова проглотить морник вместе с ним, ‒ при слове «морник» Китнисс передергивает, но она продолжает меня слушать, не перебивая. – Ты решила, что лучше умереть, чем жить без Пита.
‒ Конечно, ‒ вновь прикрыв на секунду глаза, произносит она.
‒ Тогда тебе необходимо его простить, и все снова станет замечательно.
‒ Да мне вообще-то не за что его прощать. Тут скорее наоборот.
‒ Тогда ты должна придти к нему первой, а Пит так сильно любит тебя, что непременно простит, ‒ говорю я и в запале сжимаю ее руку.
‒ Конечно, конечно, он меня когда-нибудь простит, ‒ печально произносит она.
Оставшееся время мы пьем чай, говорим о погоде, и о том, как радуются дети сладостям из Капитолия и полным мешкам муки и риса, которые президент Сноу посылает каждый месяц жителям двенадцатого в честь новых Победителей. Через часа полтора к нам приходят миссис Эвердин и Прим, которая болтает о школе и коте Лютике, а я, внимательно слушая ее, не свожу глаз с невеселой мамы Победительницы.
‒ Я совсем ничего не имею против Пита, ‒ с улыбкой сказала она репортерам, когда пришла встречать Китнисс на вокзал. ‒ Он очень достойный молодой человек, но моя дочь еще слишком юная, чтобы заводить отношения с мальчиками, ‒ и многозначительно посмотрела на Пита.
‒ Кажется, кому-то не поздоровится, ‒ послышался чей-то выкрик из толпы, а Пит отпустил руку Китнисс и отошел от нее на один шаг в сторону, но, видимо, и этого шага хватило. Может, кроткая миссис Эвердин, которая двадцать лет назад, нарушив родительскую волю, сбежала из города с шахтером, в день приезда серьезно повлияла на отношения дочери и сына Пекаря. Не зря же после окончания банкетов с бесплатной едой и развлечениями и прощания с телевизионщиками, Китнисс и Пит так редко бывали вместе на людях. А если и мои родители будут против, когда узнают, что я влюблена в Гейла Хоторна? Вдруг папа и меня будет считать слишком маленькой для того чтобы любить и быть любимой? И что тогда придется сделать мне? Смириться, как Китнисс? И смирилась ли она? В начале января будет тур Победителей, где «несчастные влюбленные» будут предоставлены сами себе, длинному поезду и почти трем неделям без родителей…
