Жемчужное ожерелье - Данько Л. М. (серия книг TXT) 📗
– Хорошо. В таком случае подожди минут пятнадцать, пока я приму душ и побреюсь, а потом займемся делами. Чувствуй себя как дома…
Оказавшись одна, вместо того чтобы пойти на террасу, Дороти предпочла остаться в гостиной. Она совершенно не так представляла себе жилье Эдди Брасса. Во всяком случае, даже вообразить не могла такой обстановки. Высокий потолок прорезали мощные балки, искусно декорированные деревом, пол выстлан дубовым паркетом. Все строго и в то же время изысканно, уютно. Характеризует хозяина как человека и состоятельного, и с хорошим вкусом.
Особенно ее заинтересовали цветные фотографии в рамочках, висящие на стенах. Это были превосходные снимки подводного мира. На каминной доске выстроились в ряд причудливые морские раковины, а между ними стоял удивительный глиняный сосуд. Диковина была, скорее всего, из тех, что иногда поднимают со дна моря. Время и стихия оставили на нем свои следы, придав тем самым особую прелесть. Пожалуй, ни один из знакомых Дороти не был обладателем столь уникального предмета.
За изгибом лестницы, ведущей наверх, разместилось фортепиано, рядом с которым несколько полок сплошь занимали пластинки, что выдавало страсть хозяина к музыке, по большей части к джазу. Все пространство между двумя огромными кожаными диванами покрывал роскошный персидский ковер. На стеклянном столике стояла бронзовая лампа, а с потолка свисала хрустальная люстра.
Перейдя на кухню, Дороти увидела на холодильнике горшок с каким-то комнатным растением, засохшим еще примерно в середине февраля.
В напольной китайской вазе торчали клюшки для гольфа, увенчанные соломенной шляпой с широкими полями.
Пространство между кухней и гостиной использовалось в качестве столовой. Здесь царствовал большой дубовый стол, на котором поблескивали серебром антикварные подсвечники. В плоской вазе лежали два сморщенных яблока и общипанная виноградная гроздь.
Но самым для нее привлекательным в доме Брасса являлся, конечно, вид из окна-стены. Дороти зачарованно смотрела на синюю водную гладь, развернувшуюся во всю ширь и сверкающую под солнцем, на голубое, ясное небо… Половину жизни можно было провести, любуясь такой красотой, и это занятие не наскучило бы.
– Не можешь оторваться? – с улыбкой спросил Эдди, спускаясь по винтовой лестнице.
Ослепленная ярким светом, Дороти не сразу рассмотрела Брасса. Но когда глаза ее привыкли к комнатному освещению, ей с трудом удалось скрыть свое восхищение. После тщательного бритья строгую законченность обрели линии скул и подбородка, волосы еще хранили влагу, а запах дорогого туалетного мыла чувствовался даже на расстоянии. Длинные ноги и узкие бедра были обтянуты дорогими джинсами, а белая рубашка с короткими рукавами и расстегнутым воротом подчеркивала загорелую шею и мускулистые, сильные руки.
На ходу застегивая ремешок часов, Эдди подошел к Дороти.
– Ну, как тебе холодный сидр? Налить еще?…
– Нет, – чуть хриплым голосом произнесла она, сознавая, как неприлично в упор пялиться на человека, но у нее не было сил отвести взгляд. Только бы он не подходил ко мне так близко, молила про себя Дороти, непроизвольно отступая.
– Что-то ты побледнела, – заметил Эдди, не обративший внимания на ее маневр.
Рядом с ним Дороти действительно почувствовала себя неловко. Он такой красавец… а она… Бывший муж считал ее внешность заурядной. И хотя на самом деле это было далеко не так, он сумел несколько поубавить ее уверенность в себе.
Интересно, как повернулась бы моя жизнь, пронеслось в голове Дороти, если бы Эдди повстречался мне раньше, чем Фил? Смогли бы мы жить душа в душу или все сложилось бы точно так же? А может, Фил прав – во мне отсутствует чисто женское начало: слишком много от головы… слишком зажата… в сексуальном смысле?…
– В нынешнем сезоне я еще ни разу не загорала, а ты, по-моему, увлекаешься солнечными ваннами чересчур. Разве не знаешь, что это вредно?
– При моей работе у меня нет другого выбора.
– Ах да, я забыла, – промямлила Дороти. – Все время на ветру и около воды.
– Скорее, в воде, – усмехнулся Эдди. – Что не мешает мне к осени превратиться в угольную головешку. Но я привык. Стараюсь беречь от солнца только глаза.
Он стоял близко, почти касаясь ее плечом. И казалось, жар его загорелого тела прожигает ей кожу.
– В таком случае тебе не стоит где попало забывать свои очки.
– Это правда, иногда теряю, – засмеялся он.
Только тут ей удалось справиться с внутренней паникой.
– Можешь не волноваться, я обнаружила их у себя на кухне и, конечно, сегодня привезла.
– Пустяки.
Слишком взволнованная, чтобы удивиться неожиданной реакции, Дороти сказала:
– Ну-у, ведь это очень дорогие очки! Из фирменного магазина оптики, не из какой-нибудь лавчонки.
Эдди почудился в ее замечании некий скрытый вызов.
– Ну да… Ты считаешь, что рядовой человек не может себе позволить такую покупку? – саркастически произнес он.
А Дороти подумала: конечно, смотрителю пристани это явно не по средствам.
– Очевидно, ты относишься к другой категории, если живешь в таком коттедже! – не сдержалась она.
Брасс спокойно посмотрел на нее.
– Ты оцениваешь имущество всех своих знакомых или такому досмотру подвергаются только люди такого типа, как я?
– А к какому типу ты себя причисляешь?
– В данном случае моя самооценка несущественна. Твоя – другое дело. Для тебя я во всех отношениях личность сомнительная: по происхождению, роду занятий… Разве не так?
– Не припоминаю, чтобы я когда-либо говорила нечто в таком роде, – раздраженно сказала она.
– Не говорила, но думала, – уверенно заявил Эдди. – Подобное мнение сложилось у тебя, как только ты увидела меня впервые. По-моему, ты не изменила его и по сей день. Но больше всего тебя смущает тот факт, что, несмотря на все очевидные недостатки моей персоны, она тем не менее тебя привлекает.
– Интересно, каким образом ты пришел к такому заключению? – фыркнула Дороти, сверх меры уязвленная тем, что вдобавок к своим внешним мужским данным Эдди Брасс, несомненно, человек, наделенный проницательностью, а это вдвойне опасно.
– Ведь ты все-таки не отказалась приехать ко мне, не так ли? – подначивая ее, подмигнул он.
– Только из-за Джека!
– Ой ли?… – Эдди, улыбаясь, приблизился к Дороти вплотную. – Значит, поэтому ты дрожишь, как заяц, на которого направили двустволку?
– Совершенно нет, с чего ты взял?
Глядя ей в глаза, Эдди медленно прижал пальцами жилку, бившуюся у нее на шее.
– Дрожишь, Дороти, – тихо произнес он, легонько поглаживая нежную кожу. – Твое бедное маленькое сердце готово выпрыгнуть из груди. И не говори мне, что ты так нервничаешь из-за собаки. Давай лучше скажем спасибо четвероногому другу, умудрившемуся вмешаться в твою и мою судьбу.
От этих слов Дороти на мгновение лишилась дара речи, так они взволновали ее.
– Убери руку, Эдди, прошу тебя! – взмолилась она.
Тот помедлил, внимательно всматриваясь в ее лицо.
– Боже правый, ты и в самом деле перепугана… – пробормотал он. – Но почему, почему?
– Потому что моим мужем был человек… чем-то похожий на тебя… – выпалила Дороти. – А с меня хватит прежней ошибки. Поэтому, пожалуйста, оставь меня в покое.
4
Эдди готов был услышать что угодно, но только не это.
– Послушай, мне плевать, на кого я похож! – яростно крикнул он и сильно встряхнул ее за плечи. – И плевать на твои воспоминания. Держи их про себя!
Эти слова ударили ее, словно вернулся кошмар прошлого. Она мертвенно побледнела.
– Прости, – тихо сказал Эдди. – Я не должен был кричать на тебя. Просто… нельзя сравнивать твоего бывшего мужа и меня. Это не-пра-виль-но, слышишь?
– И ты прости меня, – отозвалась Дороти, опускаясь на стул. Ноги отказывались ее держать.
Эдди ошеломленно наблюдал, как она сникла. Куда делись ее повадка снисходительного превосходства, эдакий самоуверенный взгляд свысока. Оказывается, внутри этой внешне сильной женщины таится трогательное, ранимое и беззащитное существо.
