По дороге к любви - Редмирски Дж. А. (электронные книги без регистрации .TXT) 📗

И вдруг он шлепается рядом со мной на свободное кресло, успев раньше пассажира, который проходит мимо нас к туалету.

Я так и застываю на месте, сунув одну руку в сумку. Наверное, уставилась на него, как дура, но надо же сначала оправиться от шока, а потом уже быстренько прикинуть, какую дать ему отповедь.

А он спокойненько так запускает руку в свою сумку, достает пакетик с бактерицидными влажными салфетками, вытаскивает одну. Тщательно вытирает каждый наушник и протягивает мне.

— Как новенькие, — произносит он и ждет, когда я возьму.

И тут я вижу, что в нем ничего нет страшного, просто старается парень проявить отзывчивость, тогда я смягчаю свои защитные реакции.

— Честное слово, мне и так не скучно. Но все равно спасибо.

Говорю, а сама удивляюсь, как быстро я забыла про свою отповедь на тему «какого черта ты сюда вперся без спроса».

— А с музыкой все равно веселее, — заявляет он, засовывая в сумку плеер. — Правда, я не слушаю Джастина Бибера, да и эту чокнутую стерву в мясном прикиде, так что придется вам обойтись без них.

Ах вот как, пора снова становиться в стойку. Что ж, давай попробуем, кто кого.

— Начнем с того, что я не слушаю Джастина Бибера, — сердито огрызаюсь, скрестив руки на груди. — А во-вторых, Гага не такая уж плохая певица. Допускаю, ей пора перестать шокировать публику, но некоторые ее песни мне нравятся.

— Да дерьмо у нее все песни, и вы это сами знаете, — живо отзывается он.

Я только моргаю, вот уж точно дура, растерялась, не знаю, что и сказать.

Он ставит сумку на пол и откидывается в кресле, а ботинком упирается в спинку впереди; ноги у него такие длинные, что кажется, сидеть ему в такой позе жутко неудобно. Зато ботиночки классные. Похоже, «Доктор Мартенс». Проклятье! Такие всегда носил Иэн. Я отворачиваюсь, у меня нет настроения продолжать этот странный разговор с этим странным типом.

Не отрывая затылка от подголовника, он рассеянно смотрит на меня. Видимо, надолго расположился.

— То ли дело классический рок, — произносит парень как ни в чем не бывало, отведя взгляд и уставившись прямо перед собой. — «Зеппелин», «Стоунз», «Джорни», «Форинер». — Снова поворачивает ко мне голову. — Вы хоть слышали про них?

Я усмехаюсь и закатываю глаза к потолку.

— По-вашему, я похожа на дурочку? — говорю я, но тут же сбавляю тон; до меня вдруг доходит, что я действительно почти не знаю групп классического рока, но не хочу выглядеть дурой после того, как столь красноречиво заявила, что на дурочку не похожа. — Мне нравится… «Бэд компани», например.

Он слегка усмехается, приподняв уголок рта:

— Назовите хоть одну песню «Бэд компани», и я отстану.

Теперь я нервничаю уже не на шутку, пытаюсь припомнить хоть одну песенку «Бэд компани», кроме той, что он только что слушал. Надо только не смотреть на него и не произносить слов: «Помню, как мы занимались любовью…»

Он терпеливо ждет, усмешка не сходит с лица.

— «Ready For Love» ^[5], — говорю, потому что это единственная песня, которая приходит в голову, кроме той.

— Правда? — спрашивает он.

— Что — правда?

Улыбка на его лице становится шире.

— Да нет, ничего, — отвечает он и отворачивается.

Я краснею. Сама не знаю почему, да и плевать.

— Послушайте, что это вы тут расселись? Я, вообще-то, заняла оба сиденья.

Он снова улыбается, но глаза на этот раз серьезные.

— Да, конечно. Но если захотите послушать, что у меня на плеере, милости прошу.

Я кисло улыбаюсь, у меня словно гора с плеч свалилась: слава богу, согласился пересесть обратно на свое место без разговоров.

— Спасибо, — говорю я. Надо же поблагодарить.

Но, ретировавшись, он вдруг возникает над креслом, которое только что освободил.

— А кстати, куда вы едете?

— В Айдахо.

Рот его разъезжается до ушей, зеленые глаза вспыхивают.

— А я в Вайоминг. Похоже, нам долго придется ехать вместе. Несколько пересадок.

И улыбающееся лицо исчезает где-то сзади.

Нет, конечно, он очень даже симпатичный, ничего не скажешь. Короткая стрижка, волосы взъерошенные, загорелые руки, выразительные скулы, ямочки на щеках, да и эта его проклятая улыбочка, глаз не оторвать, даже если не хочешь смотреть. Только мне нет до всего этого никакого дела. Для меня он всего лишь случайный попутчик в автобусе, который везет меня неизвестно куда. И плевать мне на него с высокой колокольни. Какие там чувства? Но даже если бы он и не был случайным попутчиком, даже если бы я была с ним знакома хоть и полгода, ничего подобного не случилось бы. Никогда. Ни за какие коврижки.

Канзасские степи кажутся бесконечными: едем, едем, а они все не кончаются. Я и не думала, что у нас такие огромные территории. Смотришь на карту, а штаты там такие крохотные, с причудливо изогнутыми границами, про черченными тоненькими линиями. Даже Техас на карте кажется довольно маленьким, а путешествия на самолете только усиливают иллюзию, будто от одного штата до другого не больше часа пути. Еще полтора часа — и спина, и попа совсем одеревенели. Я то и дело ерзаю на сиденье, надеясь найти такую позу, чтобы не очень болело, но все без толку. Проходит несколько минут, и болят другие места.

Начинаю жалеть о своей затее, от автобуса меня уже тошнит.

В динамике двусторонней связи слышится писк, потом раздается голос водителя:

— Через пять минут остановка. Стоим пятнадцать минут, можно размяться, перекусить и прочее. Повторяю, стоим пятнадцать минут. Опоздавших ждать не буду.

Динамик смолкает.

Автобус оживает, все начинают шевелиться, хватаются за сумки — перспектива размять ноги после нескольких часов езды в скрюченном положении не оставляет никого равнодушным.

Въезжаем на стоянку, где уже стоит несколько фур, вклиниваемся между круглосуточным магазином, ресторанчиком фастфуда и автомойкой. Автобус еще не остановился, а пассажиры уже толпятся в проходе. И я в том числе. Дико болит спина.

По одному выходим. Ступив на бетонное покрытие, я с огромным удовольствием чувствую твердую почву под ногами, наслаждаюсь легким ветерком, ласкающим щеки. Мне уже плевать, что я оказалась в дыре, не обозначенной ни на одной карте, что бензоколонки, небось, здесь не меняли еще с допотопных времен, что здесь наверняка жуткие туалеты. Я счастлива быть где угодно, лишь бы не запертой в железной коробке автобуса. Плавно перемещаюсь (как неуклюжая раненая газель) через щебеночно-асфальтовое покрытие автостоянки прямиком к ресторану. В туалет ухитряюсь попасть первой, а когда выхожу, вижу перед собой уже выстроившуюся очередь. Потом тупо изучаю меню, пытаясь выбрать между жареной картошкой и ванильным коктейлем. Никогда не была поклонницей фаст-фуда. Наконец выхожу с ванильным коктейлем и вижу своего соседа с заднего сиденья. Он сидит на лужайке, разделяющей стоянку на две части. Коленки чуть не до ушей, уплетает бургер. Иду мимо, стараюсь не глядеть в его сторону, но на него это, кажется, не производит впечатления. Похоже, он решил меня достать.

— Еще целых восемь минут, — говорит он. — И снова залезем в нашу консервную банку. Неужели хотите проторчать там эти драгоценные минутки?

Останавливаюсь возле деревца, привязанного розовой ленточкой к колышку.

— Всего-то восемь минут. Не вижу большой разницы.

Он откусывает от бургера огромный кусок, жует и проглатывает.

— Представьте, что вас похоронили заживо, — продолжает развивать он тему, отхлебывая из бутылки содовой. — Скоро вы чувствуете нехватку воздуха и задыхаетесь. А если бы до вас добрались на восемь минут раньше… черт возьми, даже на минуту раньше… вы бы остались живой.

— Хорошо, приму к сведению.

— Я не заразный. — Он снова кусает свой бургер.

Наверно, я веду себя как последняя стерва. Конечно, он тоже не сахар и вполне заслужил от меня такого отношения, но, по правде говоря, не такой уж противный, так что нет особых причин все время стоять в боевой стойке. Зачем заводить врагов в таком долгом путешествии?