Гензель (ЛП) - Джеймс Элла (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

Я сижу на большой двуспальной кровати и просматриваю контакты в своем айфоне в поисках моего излюбленного частного детектива, когда в дверь стучит первая девушка.

Она одета в «униформу» — голубой тедди с голубыми подвязками и серебристая маскарадная маска, все как положено, но я тут же вижу проблему. Ее шея и плечи покрыты прыщиками.

Я осматриваю ее, прошу медленно повернуться, и благодарю ее за то, что пришла, прежде чем выгоняю ее. Она не говорит ни слова, просто уходит.

У следующей девушки чудовищно громадные руки и маленькие предплечья. Следующая — тиранозавр. У нее сексуальная попка и милые сиськи, но вот руки... грубые и обветрившиеся. Руки Леа — мягкие.

Следующая.

Мое настроение серьезно подпортилось к тому моменту, как в комнату входит третья. Я втягиваю воздух через нос, когда чувствую... ее запах? Что за херня? Но да. Бл*дь, да. Это, мать твою, воняет от ее тела. Я немного присел, что убедиться, что это не от меня так пахнет. Нет. От нее. Отвратительно.

Следующая.

Я выпроваживаю ее, затем надеваю халат и выглядываю из спальни:

— Рэй?

Он в правой стороне гостиной потягивает из банки «мистер Пибб»⁸ и просматривает папку с документами.

— Еще две, — говорит он, передавая мне клипборд. Я нахмуриваюсь, рассматривая то, что там написано.

— Что это за дерьмо?

— Это заявление, сэр. У нас появилась еще одна девушка. Буквально только что.

— И что? Крайний срок прошел. Как я буду общаться с человеком, который не смог даже выполнить первое, о чем я прошу?

— Да, я понимаю, — он трет подбородок. — Но вам, вполне вероятно, она понравится. Ее голос в точности как вы любите, и фото, которое она прислала, идеально подходит под ваши запросы.

— Я думал, что есть еще одна. Помимо этой запоздавшей девушки?

— Обесцвеченная, — загадочно говорит он.

Мне не нравятся ненатуральные блондинки, не потому, что я имею что-то против них, а потому, что у меня есть определенный набор требований, который работает.

Я просматриваю от руки заполненное заявление и хмурюсь. Когда я заканчиваю делать это, возвращаю его ему.

— Да плевать. Но я хочу видеть ее здесь, через десять минут, или даже не приводи.

— Сэр...

— Десять минут, — засекаю я время, глядя на часы. — Я готов потерпеть только десять минут, прежде чем позвоню в долбанные эскорт-услуги.

Я стискиваю зубы, потому что хочу наброситься на Рэймонда. Но вместо этого я делаю глубокий вдох и направляюсь обратно в спальню. Там, я с закрытыми глазами жду того, кого вероятно никогда больше не увижу.

ГЛАВА 6

Леа

Десять лет назад.

В комнате есть кровать небольших размеров, маленький шкаф, набитый однотипной одеждой коричневого цвета, на столе лежат бумага, фломастеры и краски, и даже есть парочка книг. Я так думаю, все это часть ее игры.

В нижней части двери небольшое квадратное отверстие размером со школьный учебник, через которое она подает мне еду в пластиковой тарелке раз в день. Еда, наверное, сносная, а может и вкусная. Я не знаю. Я толком ее не ем. Когда я заканчиваю, я швыряю тарелку через это окошко за дверь. Иногда я могу слышать, как тарелки других пленников гремят, ударяясь о пол в деревянном коридоре. Время от времени я слышу истеричные крики, иногда слабые приглушенные рыдания, а из комнаты слева от меня — периодически пилящие звуки.

Сейчас уже тринадцать дней с тех пор, как я тут нахожусь. Тринадцать дней я не разговаривала ни с кем. Шесть дней спустя мать заглянула в маленькое окошечко внизу двери и спросила меня, насколько мне нравится в «лесу». Три дня спустя после ее вопросов, она просунула через это отверстие наклейки с диснеевскими героями. Я думала, что я закончила плакать, что я выплакала все слезы, но сегодня я прорыдала весь день.

Я лежу на кровати, уставившись на гладкий, безупречно белый потолок, вздрагивая, пока успокаиваюсь от недавних рыданий, когда тихий щелчок заставляет меня повернуться меня на живот и посмотреть на стену позади меня.

Я в полном недоумении смотрю на маленькое отверстие в нижней части стены. Оно округлое, с маленькими выступами по окружности, по размеру не больше, чем компакт-диск. На полу чуть поодаль лежат маленькие кусочки гипсокартона.

Я лежу в течение некоторого времени, просто гипнотизируя стену и пытаясь понять, что, черт возьми, это за игра.

Затем я медленно приближаюсь к стене.

Я становлюсь на четвереньки на зеленый ковер и мысленно подбадриваю себя, чтобы найти достаточно мужества и посмотреть туда.

Я вижу карий глаз и темную бровь. Внезапно он исчезает, я не вижу его, но через мгновение он появляется, располагаясь немного дальше от отверстия в стене.

— Гретель?

Когда его голос звучит, я чувствую его отголоски глубоко в моем животе. Его тембр голоса низкий и… приятный.

Мы смотрим друг на друга, наши глаза впиваются друг в друга, и я чувствую себя теплее. Несмотря на то, что я могу видеть лишь небольшую часть его лица, я могу заметить, что я ему симпатична.

— Гретель, — его голос звучит мягко. — Так она называет тебя?

Я слабо киваю. Слезы начинают литься из глаз; горячие слезинки скатываются по моему носу и беззвучно падают на ковер.

— Ты плачешь, — говорит он, больше утверждая, чем спрашивая. — Что произошло?

Я громко всхлипываю:

— Ты Гензель?

— Да.

Я растерянно киваю и начинаю плакать с новой силой от разочарования. Я надеялась, он здесь, чтобы спасти меня.

— Что не так, ответь? — продолжать он настаивать на своем вопросе. Его голос полон нежности, его звук подталкивает меня к тому, чтобы я закрыла лицо руками и начала рыдать.

— Я скучаю по своим сестрам… и моим маме и папе!

Он слабо кивает, я смотрю на его лицо немного со стороны, он, как будто полулежит на полу, так же, как и я.

— Мне очень жаль.

Я замолкаю на мгновение и пытаюсь понять, насколько искренне звучит его голос.

— Гензель и Гретель, — бормочу я себе под нос, какая ирония. Я вытираю заплаканные глаза. — Как давно ты тут находишься?

Я смотрю пристально в его карие глаза, замечая в них крапинки песочного цвета, он медленно отодвигается от стены, поэтому я могу лучше разглядеть его лицо. Он привлекательный, и его волосы цвета темной ночи обрамляют лицо. Симпатичнее, чем любой парень в моей школе. Я вижу, как его пухлые губы вытягиваются в прямую линию, он становится серьезен.

— Давно, — говорит он, отводя свои глаза на мгновение в сторону.

— Давно — годы, или ты имеешь в виду давно — месяцы? — я еле слышно проговариваю слова.

— Годы. Похоже на то.

Мое сердце глухо пропускает несколько ударов, и я смотрю в его лицо в попытке понять, говорит ли он это серьезно.

— Ты серьезно?

Он крепко сжимает губы, и на левой щеке около его красивых губ проступает ямочка.

— К сожалению, да.

Я начинаю опять плакать, уронив голову в отчаянии к себе на руки. Минутой позже, я почти отпрыгиваю, когда чувствую что-то теплое на моем плече.

Это его рука.

Просунув свою руку сквозь отверстие в стене, он легонько поглаживает мою руку. Я смотрю на его пальцы, когда он произносит успокаивающим голосом.

— Прости. Я не хотел тебя расстраивать. Тишина окружает нас, пока я рассматриваю его мускулистую сильную руку; его большую, нежную руку.

— Я могу слышать тебя, — говорит он мягко, — через стены. Я продалбливал в стене это отверстие с того момента, как ты оказалась здесь.

— Уже тринадцать дней, — отвечаю я.

— Правда?

Я шумно вздыхаю и киваю, затем вспоминаю, что он меня не может видеть.

— Да.

Он частично сжимает свою руку в кулак, костяшками пальцев упираясь мне в руку.

— Как ты тут держишься? Ты напугана? Чувствуешь себя хорошо?

— Я скучаю по своим сестренкам, — говорю я, задыхаясь на каждом слове. — Мы тройняшки.