Одна крошечная ложь (ЛП) - Такер К. А. (список книг .TXT) 📗

Моя сестра — Антихрист. Все это ее вина. Ее и Штейнера. И того дурацкого «Джелло». И…

— Айриш!

Я резко вскидываю голову, услышав голос Эштона. Через мгновение я понимаю, что он присел передо мной на корточки, держа в руках учебник, а на его лице застыло любопытное выражение. Положив ладонь мне на локоть, он поднимает меня на ноги.

— Ты частенько уходишь в себя, да? — удивляется он, протягивая мне учебник.

Не уверена, как ответить, так что молчу. Просто на мгновение поджимаю губы, принимаю от него книгу и тихо произношу:

— Рассматривай субботнюю ночь как забытую.

— Спасибо, Айриш. — Он потирает лоб кончиками пальцев. — Я не хотел, чтобы об этом стало известно. Я жалею о случившемся. В смысле…

Он морщится, взглянув на меня. Словно столкнулся со мной, и проверяет, не сделал ли мне больно. Я слышу его тихий вдох, а потом он пятится на несколько шагов.

— Увидимся.

Слегка киваю ему и натянуто улыбаюсь. Мысленно же кричу что есть мочи:

— Черта с два!

* * *

— Блин, — бормочу я, прибыв в назначенное место с десятиминутным опозданием.

Оглядываюсь вокруг, но не вижу ничего похожего на экскурсионную группу. Они уже ушли узнавать об исторической значимости выдающегося университета, а я застряла здесь, снова и снова проигрывая в уме разговор с Эштоном. И каждый раз те слова, его слова, всплывают в мыслях.

«Я жалею о случившемся».

Он жалеет о случившемся со мной. Бабник жалеет, что связался со мной. Жалеет настолько, чтобы найти меня и попросить никому не рассказывать. Ему даже стало неприятно, когда этот факт сорвался с его языка. Поэтому он и поморщился.

Одно дело, когда о случившемся с ним жалею я. Я имею в виду, что поступила глупо и совершенно себе несвойственно. Отдала целую кипу «первых раз» парню, которого даже не знаю. Который, скорее всего, был множество раз вовлечен в ситуации на одну ночь, которые заходили намного дальше, чем то, что было у нас.

Который жалел о случившемся со мной.

Я присаживаюсь на ступеньки и рассеяно гляжу на ладони. Каждая рациональная клеточка моего тела уговаривает перестать думать об этом, но у меня не получается. Обдумывая причины, из-за которых Эштон мог пожалеть обо мне, я сглатываю несколько раз, но сухость в горле не уменьшается. Он считает меня непривлекательной? Было ли для него пробуждение в воскресенье одной из тех «ну и урод» ситуаций, о которых постоянно талдычит Кейси? Знаю, я должна была ужасно выглядеть со спутанными и похожими на гнездо дикой крысы волосами и покрасневшими глазами, да и дыхание мое было настолько зловонным, что от него бы завяли ромашки.

Может, дело в уровне моих «навыков»? Я прекрасно знаю о своей неопытности, но…было ли все настолько плохо?

Я так сильно погружена в успокоение своего эго, что услышав произнесенное поблизости каким-то парнем «Извините», продолжаю смотреть в землю, полностью его игнорируя в надежде, что он разговаривает с кем-то другим. Однако его следующие слова, не столько даже сами слова, сколько то, как он их произнес, заставляют меня поднять голову в поисках владельца голоса.

— Ты в порядке?

Когда он опускается на ступени рядом со мной, у меня отвисает челюсть, и я это понимаю, но мне все равно. Я просто с благоговейным трепетом киваю ему, глядя в насыщенно-зеленые глаза, на его приятную улыбку.

— Уверена? — спрашивает он, издав тихий смешок.

Его смех так же приятен, как и улыбка.

— Ты из Ирландии? — выдаю я. Прикрываю глаза и пытаюсь объяснить свои слова, заикаясь. — В смысле…я подумала…у тебя акцент…похож на ирландский.

«А ты похожа на дуру, Ливи».

— Я — Коннор, — произносит он. — И да, я — ирландец. Я родился в…

— Дублине, — перебиваю я.

Во мне пузырем раздувается предвкушение.

Он кивает, просияв улыбкой, словно ему приятны мои слова.

— Переехал в Америку, когда мне было двенадцать.

Я шире улыбаюсь. Не могу сдержаться. Наверное, я выгляжу как идиотка.

— А у тебя есть имя, мисс? Или мне стоит называть тебя просто Смайлик?

— Ой, да, точно. — Я поджимаю губы, чтобы вернуть контроль над лицом, и протягиваю ему руку. — Ливи Клири.

Его брови поднимаются, когда он принимает рукопожатие. Его ладонь теплая, сильная и…комфортная.

— Мой отец вырос в Дублине. Твой акцент…похож на его.

Папа переехал в Америку, когда ему было тринадцать, поэтому лишился сильного акцента, но тот все еще присутствовал в его речи, изящно проскальзывая там и сям. Прямо как у Коннора.

— Ты имеешь в виду, что твой отец заодно еще обаятелен и умен?

Я хихикаю, мгновенно опустив глаза, и прикусываю язык, чтобы случайно не поправить его на прошедшее время. Был обаятелен и умен. Две минуты разговора не совсем подходящее время для поднятия такой темы, как мои мертвые родители.

Между нами повисает непринужденная тишина, а потом Коннор спрашивает:

— И почему же Вы сидите здесь в одиночестве, мисс Клири?

Я небрежно взмахиваю рукой.

— Ох, я должна была пойти на историческую экскурсию, но пропустила ее. Отвлеклась на… — Мои мысли возвращаются к недавнему разговору, забрав вместе с собой и часть комфорта. — Сволочь, — рассеяно бормочу я.

Коннор быстро оглядывается и с улыбкой спрашивает:

— Сволочь все еще здесь?

Я чувствую, что краснею.

— Ты не должен был этого расслышать.

С той самой недели, когда Штейнер заставил меня добавлять разнообразные ругательства (по выбору моей сестры) в каждое произнесенное мной предложение, я обнаружила, что мой словарный запас непреднамеренно стал намного более красочным. Особенно в тех случаях, когда я расстраиваюсь или нервничаю. Однако я неожиданно понимаю, что сейчас не происходит ни того, ни другого.

— И — нет. Надеюсь, что он где-то далеко.

Глубоко в колодце со множеством девушек, о проведенном времени с которыми он не жалеет.

— Что ж… — Коннор встает и протягивает мне руку, — сомневаюсь, что моя экскурсия будет настолько же образовательной, но я учусь здесь уже три года, если тебе интересно.

Я без колебаний принимаю его руку. Сейчас не существует ничего, чем я предпочла бы заниматься вместо прогулки по территории кампуса Принстона с Коннором из Дублина.

* * *

Выяснилось, что Коннор из Дублина удивительно мало знает об истории Принстона. Однако он восполнил этот пробел, рассказав множество смущающих личных историй. У меня разболелся живот от смеха к тому времени, как мы дошли до похожего на средневековый изолированного парка, расположенного около моего общежития. Я не знала о его существовании и была рада находке, потому что парк походил на идеальное место для учебы.

— …и на следующее утро они прямо здесь нашли моего соседа по комнате, на котором были одни только черные носки, — показывает Коннор на деревянную скамейку. На его губах играет беспечная улыбка.

Где-то между местом нашей встречи и тем, где мы находились сейчас, я начала принимать во внимание привлекательность Коннора. Я не сразу это заметила, но, скорее всего, причиной тому было то, что я все еще так сильно раздражена после встречи с Эштоном. Коннор — высокий обладатель песочного оттенка светлых волос (аккуратно, но стильно уложенных) и гладкой, загорелой кожи. Его телосложение худощаво, но по тому, как сидят на нем выглаженные брюки цвета хаки и как натягивается на широких плечах клетчатая рубашка, могу сказать, что он в хорошей форме. По сути, он — тот парень, с которым я представляла себя прогуливающейся по территории кампуса.

Но мне кажется, что меня притягивает к Коннору его улыбка. Широкая и искренняя. За ней ничего не кроется, никакого обмана.

— Как ты учишься? Такое ощущение, что все свое время ты проводишь на вечеринках. — Я прислоняюсь к скамейке и опираюсь на нее одним коленом.

— Не столько времени, сколько хотелось бы моим соседям. — Я вздыхаю, просто услышав его легкий смешок. — Вечеринки заканчиваются с началом учебы. По крайней мере, до окончания сессии. У всех по-разному, но мне хочется вернуться домой с отличным образованием, а не провалившим все гулякой с ЗППП.