Трилби - Палмер Диана (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— О, Боже!
— И во время Гражданской войны флаг конфедератов развевался однажды над Туксоном, — он усмехнулся ее неведению. — И тогда многие южане осели здесь в Аризоне. Ты должна чувствовать себя здесь, как дома.
— Мне хотелось бы этого, — она действительно этого хотела.
Она снова посмотрела на землю.
— Здесь не растут кактусы?
— Их много в пустыне, в основном, сагуаро и органическая сосна. Сагуаро — это огромные и громоздкие кактусы. Внутри они одеревенели. Если такой кактус упадет на голову человека, то может запросто убить его.
— А как называются эти высокие тонкие деревья?
— Окотилло. Мексиканцы обычно сооружают из них колючие заборы.
— У нас в Луизиане тоже растут кактусы.
— Да?
— Не в Батон Руж, конечно, — с улыбкой ответила она.
Он остановился и посмотрел на нее.
— Ты говоришь по-французски?
— Немного. Мама говорит свободно, — она посмотрела ему в глаза. — А вы?
— Я бегло говорю по-испански. И немного знаю немецкий.
Он не отвел взгляда и она тоже. На мгновение его охватило сладкое напряжение, когда он смотрел на нее. Ее губы приоткрылись, сердце учащенно забилось. Он подавляет меня, — подумала она. Его взгляд скользнул ниже, к ее груди, чего джентльмен никогда бы себе не позволил. У нее перехватило дыхание.
— Ограничения, — пробормотал Торн, заметив это. — Вы, женщины Восточного побережья, не можете жить без них. А здесь если мужчина чего-то хочет, он просто берет это.
— Включая женщин? — ее голос прозвучал хрипло.
— Все зависит от женщины, — ответил он. — Моя жена была такая же, как ты, Трилби, тепличная орхидея, пересаженная в горячую песчаную землю. Она ненавидела мой дом, ненавидела меня. Ей не надо было выходить за меня замуж… Но она любила мои деньги, — добавил он цинично.
Эта мысль разозлила его. Он не любил вспоминать о Сэлли, а Трилби заставила вспомнить о ней.
— Вы… любили ее?
— Да, — хрипло ответил Торн, — я любил ее. Но ей нужна была только поэзия, чтобы каждое утро ей приносили розы, а слуги выполняли все ее желания. Она ненавидела мою работу, ненавидела одиночество и хотела, чтобы муж ее везде сопровождал. В конце концов, она возненавидела и меня. Все, что касалось меня, — добавил он, отводя глаза. — Мне не нужно повторять, что я дикарь. Сэлли говорила мне об этом дважды в день.
Невероятно, но ей стало жаль его. Она видела, что суровые черты его лица стали еще жестче. Как ужасно любить того, кто тебя ненавидит…
Он взглянул на нее и увидел сочувствие в ее глазах. Ее жалость разозлила его. Он разозлился еще и потому, что Трилби начинала нравиться ему, ему хотелось с ней разговаривать, смотреть на нее. Она была западней, а он попал в нее. Какой же он дурак!
Торн бросил сигарету и подошел к ней.
— Я не нуждаюсь в вашей жалости, — спокойно произнес он, глядя на ее губы, — и в вашем сочувствии.
Он впился в ее губы, крепко сжимая ее, причиняя боль. Она задохнулась от негодования, пытаясь высвободиться из его объятий, но он был очень силен. Его руки были, как тиски, от его губ по-мужски пахло табаком. Он использовал свое тело, как средство, чтобы унизить ее. Его сильные руки обхватили ее бедра, он приподнял ее и прижал к себе.
Этот интимный жест был просто ошеломляющим, особенно для девушки, которую раньше никто не целовал. Казалось, все ее тело запылало от нового неизведанного ощущения. Она закричала, ужасно смущенная и разгневанная неслыханной вольностью, которую он себе позволил. Она била его в грудь кулаками, стараясь причинить боль.
Торн отпустил ее, удивленный таким взрывом негодования. Трилби стояла, возмущенно глядя на него, лицо ее раскраснелось, волосы рассыпались по плечам. Она с силой ударила его по губам.
— Вы дикарь! — ее всю трясло. — Я знала… вы не… джентльмен, — задыхаясь, выкрикивала она.
— А вы не леди, вы, приезжая из Луизианы, — сказал он, даже не пытаясь увернуться от ее ударов. Его глаза опасно горели, — если бы я был менее цивилизованным, я бы бросил вас на пыльную дорогу и тут же изнасиловал.
От такой откровенности лицо ее покраснело еще больше, губы задрожали, глаза наполнились слезами. Подумать только, Ричард никогда себе ничего подобного не позволял, он только держал ее за руку, а этот дикарь, он… он…
— Если бы вы прикоснулись ко мне, я бы убила вас! Как… вы смеете? — выкрикивала она, рыдая от гнева и возмущения. — Я… я расскажу обо всем отцу!
— Пожалуйста, сделайте одолжение, — сказал он спокойно. — А я расскажу ему о вашей связи с моим двоюродным братом.
Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.
— О чем вы говорите?
— Слишком поздно лгать, — его голос дрожал от презрения. — Сэлли видела, как вы с Куртом целовались. Она рассказала мне это за несколько недель до смерти.
Ее лицо из красного стало мертвенно бледным. Она споткнулась и чуть не упала. Он протянул руку, чтобы поддержать ее, но она с ненавистью оттолкнула его.
— Это ложь, — задохнулась она, дрожа. — Это отвратительная, безосновательная ложь!
— Зачем моей жене было лгать, — медленно произнес он. — А сейчас ее нет в живых, и она не может вам возразить, не так ли?
Она несколько раз глотнула воздух. Ей казалось, что она сейчас потеряет сознание. По его лицу она видела, что ничто не сможет убедить его. Он считал, что его жена сказала правду. Что бы она ни сказала, она не сможет убедить его в обратном, что у них с Куртом ничего не было.
Она приподняла подол юбки дрожащими холодными пальцами и нетвердой походкой пошла к машине.
Он последовал за ней, открыв дверцу с преувеличенной вежливостью.
Она села в машину, даже не взглянув в его сторону. Это было невыносимо. Она сидела неподвижно, как статуя. Торн завел машину и поехал к дому.
— Нет необходимости разыгрывать мученицу, — произнес он равнодушно. — Я прекрасно знаю, что вы собой представляете.
— Если бы я была мужчиной, я застрелила бы вас, — она задыхалась, ее трясло от гнева и возмущения.
— Когда я расскажу отцу, в чем вы меня обвиняете, он убьет вас! Я надеюсь, что он это сделает!
Торн приподнял брови.
— Не думаю, что вы признаетесь ему, — сказал он дерзко. — Это разрушит его иллюзии.
У нее появилось сильное желание снова залепить ему пощечину, но она сдержалась.
— Мистер Вэнс, — в ее голосе было холодное достоинство, — чтобы тайно встречаться с вашим братом, мне нужно было уходить из дома с наступлением темноты.
— Ну, это нетрудно. У вас есть автомобиль.
— Я не умею водить машину, а также ездить верхом, — она старалась сдерживаться. Он заколебался.
— Кто-нибудь вас отвозил.
— Да, конечно. Но тогда мои родители знали бы, что я уезжаю из дома по вечерам одна. А я не делала этого никогда в жизни.
Она разрушала его теорию. Торн нахмурился. Ему не нравилось, что она предъявляла ему голые факты.
— Случай, о котором мне рассказала Сэлли, произошел на вечере, где были ваши родители, — он отвел глаза, его беспокойство росло.
— Я понимаю. Я была осуждена, не имея возможности защитить себя, — она смотрела вперед. Вдруг она задрожала, ужасная мысль поразила ее, и она судорожно сжала сумочку.
— Я предполагаю… Ваша жена не только вам сделала это признание?
— Она рассказала Лу, жене Курта, — ответил Торн.
Трилби закрыла глаза. Теперь понятно, почему жена Курта так зло смотрела на нее. Возможно, отвратительная сплетня уже обошла всех соседей. И все потому, что ей нравится Курт, ей нравится разговаривать с ним. Но ведь это совершенно невинно.
— А почему бы вам не спросить Курта о наших отношениях?
— И вынудить его лгать, чтобы спасти вашу репутацию? — засмеялся Торн. — Это будет благородно, не так ли?
— Мистер Вэнс, я даже подумать не могу, что вы можете поступать благородно, — резко сказала она.
— А ваше отвратительное обвинение безосновательно и совершенно несправедливо. Я обо всем рас скажу родителям, — она повернулась к нему. — Я знаю, что правда — лучшее оружие. А вы, сэр, еще пожалеете, что поверили клевете, если даже она исходила от вашей покойной супруги.
