Жена без срока годности (СИ) - Горышина Ольга (книга жизни .txt, .fb2) 📗

Дома на Невском проспекте остались прежними. Сменилась только краска на фасадах, вывески бутиков и одежда у прохожих. Остальное — усталые глаза, расталкивание локтями и пакеты в руках — вечно и неизменно. От суеты устаешь больше, чем от работы. Губы меньше портятся от улыбки, чем от плотного сжатия на грани закусывания. Я улыбалась, я шла свободно, я не ждала ничего от мужчины, поднявшегося мне навстречу. Он не спешил. Он скорее всего тут и сидел, когда позвонил. Поздняя деловая встреча. Цветы с доставки, потому что с вазочкой — у бабушек не купишь, а я бы не отказалась от букета гладиолусов. Ностальгия по школе? Да просто цветы красивые. Всегда их в дом покупаю в сезон. Или захотелось простоты…

Этот мужчина в костюме, при галстуке и, скорее всего, в начищенных ботинках, которые под столом не видны, не был мне знаком. Вот глаза остались прежними. Только глаза, они были специфического цвета — зеленые в едва приметную рыжую крапинку. Только вблизи это видно, а сейчас он далеко — через стол. Но я же знаю, что глаза не меняются. По цвету, а остальное… Кто знает!

Глава 6. Серое пальто

Я приняла букет, поставила на пол к стене, сказала “спасибо” и засомневалась, что до этого произнесла “привет”. Знаю, что куртку стащила сама, вдруг испугавшись, что Андрей решит проявить джентльменство. На вешалке позади стола уже висело пальто, серое. Пальто… Он носит пальто? Ну, из куртки вырос, это у меня одна куртка на все случаи жизни: в командировку, в горы зимой и вот… На свидание с прошлым.

— Где остановилась? — спросил Андрей до того, как протянуть меню, в двух экземплярах лежавшее перед ним.

Постарел. Конечно, постарел! На волосах сохранился свой цвет, но виски на половину седые. Бороду не отрастил — и на том спасибо. Хватит пиджака, пальто и вот этого хриплого голоса. По телефону он звучал намного моложе.

— Недалеко, — проговорила, взяв в руки меню. — Недалеко от Восстания. Сразу хочу уточнить, кто платит?

Я выдержала взгляд, он мой — с трудом. Видела, как сглотнул. Не скрыл раздражения. Не сумел.

— Как тебе лучше?

Снова десятисекундные глазелки. Кто девушку ужинает…

— Учти, я танцую очень хорошо. Десять с гаком лет занимаюсь в свободное от работы время болливуд-дэнс.

Усмехнулся. Понял? Собственно, какая разница! Мы и встретились, чтобы глупости говорить. Ну не гадости же друг другу!

— Здесь цены не высокие. И, кроме кофе, мне ничего не надо, — проговорил Андрей еще более сипло.

— Угощаю. Мне — тоже. Я обычно не завтракаю.

— Спокойного разговора не получится? — смотрел он мне не в лицо, а как-то на всю меня сразу. На ту часть, что возвышалась над столом.

— Кофе, он бодрит. Если он тут не оно…

— Два символа доллара в гугловской рекламе не означают, что еда говно, — откинулся Андрей на стул.

Выдохнул?

— Пока не забыла.

Я вытащила из сумки сложенную пополам папочку из прозрачного зеленоватого пластика.

— Апостиль на обратной стороне, — проговорила, когда Андрей уставился на лицевую часть документа. — Самолично ездила в Сакраменто за печатью к секретарю штата. Заодно показала Леше чучу-трейн, — использовала я английского названия паровозика.

Андрей заметно вздрогнул. Потом поднялся, на ходу скручивая папочку в трубочку, чтобы потом сунуть в карман серого пальто.

— Я могу сама сделать копию, если ты утром оставишь документ у секретарши. Ну или у вахтера. У вас же есть проходная.

— А пообедать со мной не сможешь? Или ты не ужинаешь тоже? — Андрей медленно опустился на стул. — Кстати, хорошо выглядишь. Не из-за голодания ведь? Как оно там называется?

— Интервальное. Ну, и благодаря ему тоже… Но я не шутила про танцы.

— Положение обязывает? Семейное… — хмыкнул он.

— Я в разводе.

— Да я понял.

— Не понял. Я свободная женщина. Просто Даша не успела донести…

— Я не обсуждаю не пойми с кем своих бывших женщин.

— Только работу им предоставляешь…

Я попыталась улыбнуться, но не успела до конца растянуть губы, заметив на лице Андрея тень.

— А как я мог ее послать? — повысил он голос, да так сильно, что соседи обернулись. — Вывалила на меня все свое говно. Голодные детки, злая свекруха…

— А ты добренький значит… К старым друзьям.

— Я с ней никогда не дружил. А если она заливала, что я выбирал между вами двумя, то врет.

— Только ты никогда не врешь, — прижала я пальцем меню.

— А в чем я тебе врал? Ну… Даже интересно!

Я молчала.

— Забыла?

В его голосе слышалась злость. Не затаенная даже, а такая чисто мужская — рычащая. В таком тоне мы разговаривали с ним в последний раз. Это тот, двадцатилетней давности, не телефонный разговор. Обиделся? Ну… Может, и обидела ненароком, обвинив в несуществующем вранье. Вспомнить действительно нечего. Если и врал, то так искусно, что придраться не к чему. Да и нечего сейчас припоминать старые обиды. А то, что могло быть до свадьбы, вообще не стоит внимания.

— Раньше не врал, — проговорила с извиняющейся улыбкой. — Но раньше у тебя и профессия другая была.

Он хмыкнул. Вот же кабанчик в сером костюме. Сидит тут и хрюкает. Смешно ему!

— Позови официанта уже, — в мой голос само собой пришла нервная громкость. — Ты явно сделал знак не подходить.

— Нет, — говорил Андрей без всякой улыбки. — Просто два доллара в Гугле означают еще и плохой сервис в вечернее время.

Затем улыбнулся, поднял руку, подождал, потом окликнул проходившую мимо девушку в униформе.

— Два американо, пожалуйста. И все.

Официантка кивнула.

— Ты точно ничего не хочешь? — повернулся ко мне с вопросом.

— Я уже ела пирожное. Хватит. По дороге купила йогурт и слойку. Как в студенческие времена.

— Йогурта тогда не было, был фруктовый кефир, — поправил меня Андрей уже с более широкой улыбкой. — Так в каком отеле ты остановилась?

— Я сняла квартиру. Всегда мечтала жить в центре. Вот и поживу недельку.

— Мечтала она… — вспомнил Андрей про злость. — Так что ж остановило? Ах, да… Вспомнил!

Смотрит в упор. Думает, что покраснею. Надеется.

— Твое нежелание подрабатывать после занятий. Вот, что остановило. А дядя денег не давал. На меня… Вот и жили с моей бабушкой, верно?

— Да что ты вбила себе в голову, что тебя в моей семье не любили!

Про то, что не хотел работать, не отрицает… Молодец!

— Кофе здесь всегда так долго несут?

— Нет, Марина, ты уж ответь про дядю…

— Вот только не надо его защищать, — проговорила, чуть поджав губы. — Он в твоей защите не нуждается. Так что с кофе? Можно еще отменить заказ? Или просто оплатить. Тебе, думаю, не стоит пить кофе на ночь. Завтра все же рабочий день у тебя. Ну и я планирую хоть пару часов сегодня поспать.

Андрей сунул руку в карман, но прежде чем раскрыть бумажник, спросил:

— Не помнишь, сколько стоит?

— Двести пять. У меня хорошая память на цифры.

— У меня тоже, — зыркнул он на меня злее прежнего.

Бросил на стол пятьсот рублей и преградил мне подход к вешалке.

— Цветы берешь?

— Беру! — чуть ли не выплюнула ему в лицо.

— Тогда я тебя подвезу.

— Это три шага отсюда.

— Тогда провожу.

Я не стала тянуться за курткой — поняла, что не получу ее.

— Я ухожу, потому что разговор исчерпал себя, — говорила я самым спокойным своим тоном. — Я донесу цветы. Без вазы они ничего не весят.

К цветам тоже не подойти — везде он!

— Тебе сложно со мной десять минут пробыть?

— А тебя дома не ждут? Нет? Совсем? — совсем потеряла я спокойствие.

А он стоит и смотрит. Только взглядом это не назовешь — игла, в самое сердце. Я даже дернулась. Назад. Но мои вещи были впереди, увы…

— Ты от ответов не уходи. Пять шагов рядом со мной не сделать? Стыдно?

— А тебе со мной? — рычала я тихо, но в ушах собственные слова отдавались слишком громким эхом.

— Мне — нет. И никогда не было. Это ты променяла меня на другого. Точно ждала, чтобы я за дверь вышел.