Не твоя дочь (СИ) - Майер Кристина (полная версия книги TXT, FB2) 📗
Глеб вычеркнул бывшую жену и сына из своей жизни. Не интересовался ими, погрузившись полностью в работу, так ему было легче. Артемка не понимал, почему у него новый папа. Он хотел к Глебу. За капризами и истериками не сразу заметили, что у ребенка пропадал аппетит, потом его стало тошнить...
Юля пыталась связаться с Глебом, потому что Артему нужно было дорогостоящее лечение, но Тихомиров спрятался в раковину, а потом было поздно…
Вся семья разбилась в тот день, когда Артема везли в больницу. Только потом Тихомиров узнал, что все это время мальчик звал Глеба, просил его отвезти к папе…
Глава 16
Милада
Уперевшись локтем в оконную раму, Глеб молчал. Я могла понять его боль, даже подумать страшно, случись что-нибудь с Варей. Не хотелось бередить его старые раны, но он мои незажившие вскрывает, не щадит.
— Глеб, ты говорил, что отпустил меня, потому что видел, как я тянусь к детям? Что изменилось сейчас? Ты решил создать полноценную семью? Достаточно себя наказал и можешь двигаться дальше? — обращалась к его напряженной спине.
Судя по тому, как напряглись его плечи, Тихомиров до сих пор считает, что не имеет права становиться родителем. Не имеет права любить другого ребенка.
— Или ты думаешь, в угоду тебе я откажусь от материнства? Два года назад я пошла на этот шаг, потому что очень сильно любила тебя. А теперь от тех чувств остался лишь пепел, — я вижу, как его рука сжимается в кулак до побелевших костяшек пальцев, но если я начала вскрывать этот нарыв, то нужно идти до конца. — Теперь я повзрослела, многое переоценила для себя. Я обязательно стану мамой. Рядом со мной будет мужчина, который будет мечтать о большой семье, который будет хотеть от меня детей. Который будет видеть в них наше продолжение, но самое главное – он будет любить их, не смотреть на них с чувством вины.
— Милада!.. — в его голосе смешались ярость и боль.
— Что, Глеб? Ты говоришь, что любишь меня? Что хочешь вернуть? Допустим, только допустим, что мы сошлись. Я хочу знать, как ты отнесешься к тому, что я забеременею? Конечно, шанс невелик, ты же маниакально предохраняешься, но если верить твоей любовнице, были сбои – как минимум два раза. Что ты сделаешь, Глеб? Скажешь «выпей таблетку»? Или отправишь на аборт? Или, как вариант, предложишь родить от другого? — Глеб подлетел ко мне с перекошенным от злости лицом. Пробила все-таки броню.
— Не смей… — ведет головой, руки сжаты в кулаки. Готов сомкнуть их на моей шее. Собственником так и остался. — Если родишь, то от меня, — сквозь сжатые зубы.
— А ты от ребенка шарахаться не будешь? — зло усмехаясь. Свежо воспоминание, как он игнорировал присутствие Вари и Бори.
— Я не знаю, Лада, как будет! — на это замечание я не скривилась и даже маску удерживать не стала. Бабам Тихомиров никогда не врал и мне не стал. — Что ты от меня хочешь? Обещаний? Я готов, только скажи!
— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — устало. Других желаний нет. Я не собираюсь играть с ним в семью. В первую очередь я не уверена в нем как в отце своей дочери. Не хочу, чтобы она столкнулась с безразличием отца. Ребенку нужно не только внимание и забота, но еще и любовь: искренняя, открытая. С улыбками и смехом.
Тихомиров молча развернулся и вышел из палаты, оставив в воздухе запах парфюма, энергетику злости и боли. Прикрыв глаза, старалась выровнять дыхание. Каждый вздох отдавался болью в сердце. Нельзя так. Мы оба сгорим или серьезно заболеем, а у меня Варюша…
Я не знаю, сколько прошло времени, но когда я открыла глаза и посмотрела в окно, на город опускался вечер, в коридоре горели лампы. Дверь в палату была чуть приоткрыта, а на диване сидел папа, работая в планшете.
Здесь больше не пахло Глебом. На спинке стула не висел его костюм, на столике не было документов и ноутбуков. Сам забрал или охрана входила в палату?
Отчего же так больно? Сама ведь просила оставить меня в покое. Плакать при ком-то я не умела. Только при Ваньке, но он сейчас так далеко…
— Проснулась? — оторвался от планшета папа.
— Угу, — мне не хотелось говорить, внутри я рыдала и кричала, будто вновь переживала боль нашего расставания. Как бы я ни уговаривала себя, что это к лучшему, мое сердце не слушалось. Оно любило Глеба той самой любовью, которая хуже зависимости.
Я ведь пробовала быть с Бертом. И в постель с ним легла…
Не вернись родители раньше времени с прогулки, я бы молча дотерпела, не испытывая и тени того удовольствия, которое мне дарил Глеб. Наверное, есть женщины, которым не важна постель, главное, чтобы любил, заботился, деньги в дом приносил, не обижал.
Для меня, как оказалось, важна. Я не могу отключить голову с другими, не получается раствориться в партнере и в тех ощущениях, что он дарит. С Бертом я словно наблюдала за нашей близостью со стороны и выставляла баллы. Я помню свои руки на его плечах. Мне не хотелось царапать ему спину, я хотела оттолкнуть его и попросить прекратить, потому что мне не вставляет. А ведь он старался. Долго ласкал, целовал…
А Тихомирову хватало взгляда, чтобы я поплыла. И до сих пор мое тело с легкостью откликается на его голос, взгляд…
Любить его невозможно, но и без него так тяжело…
Глава 17
Милада
После того, как я вернулась домой из больницы, Варя меньше стала капризничать. Она так радовалась, когда меня увидела, а я, несмотря на боль, схватила ее на руки и не могла оторвать от себя. Всю зацеловала. Мама шутила:
— Боится, что мама опять сбежит, поэтому ведет себя хорошо.
На самом деле у Вари прорезались зубки, вернулась моя милая улыбчивая малышка. Глеб не появлялся, мы старались о нем не говорить, но Тихомиров незримо присутствовал в моей жизни. Я постоянно думала о нем, чувства, которые за два года удалось притупить в себе, сейчас ярким огнем горели в груди. И только страх пережить еще раз боль предательства отрезвлял.
Он не приезжал и ни разу не позвонил, но в моей спальне стояло несколько больших букетов. Их доставляли курьеры, ни открытки, ни подписи, но я знала, что они о Глеба. Варя добиралась до бутонов, истязала их и пыталась съесть. Ей нравилось обрывать разноцветные лепестки.
Варя уснула в манеже вместе с игрушками, я не стала перекладывать ее в кроватку. Убрала игрушки и укрыла одеялом.
По лестнице я уже уверенно прыгала, синяки на теле перестали гореть темно-фиолетовым оттенком, теперь они растекались желтовато-зелеными лужицами. Мама ждала на кухне, чтобы вместе пообедать.
— Тебе суп или пюре с салатом? — оборачиваясь, когда я допрыгала до двери.
— Пюре… — звонок в дверь не дал договорить.
— Опять подарки от твоего, — раздраженно произнесла родительница. — Сладости и фрукты уже складывать некуда.
Впервые мне захотелось защитить Глеба. Это чувство внезапно обожгло нутро. Я всегда старалась быть справедливой, и ничего больше.
— Мам, папа почти каждый день забирает с собой пакет на работу. Теперь клиентам предлагают не только дешевые кофе и чай.
— Я открою, — мама не стала развивать тему. Она поспешила к калитке впустить курьера, я попрыгала к двери, чтобы расписаться в бланке доставки.
Впустив в дом морозный воздух, застыла на пороге. Делегация из курьеров направлялась в мою сторону. У одного в руках корзина с цветами, у другого две коробки.
Надеюсь, там не фрукты и сладости…
— Будем смотреть? — спрашивает мама, кивнув на коробки.
— Угу, — стараюсь держать лицо и не показывать, как меня заинтересовал небольшой конверт в букете, который был почти незаметен среди бутонов розово-белых роз.
Забыв про остывающий обед, присели на диван и подтянули к себе коробки. Внутри оказались мягкие детские кресла-качалки – в виде темно-синего ослика для Борьки и розово-бежевого зайца для Варюши.
— Тут и ремни есть, чтобы детей пристегнуть, — мама внимательно рассматривала подарки.
Мне кресла очень понравились, видно, что сделаны из качественных материалов, все продумано до мелочей, но я не спешила высказывать свое мнение.
