Опасная ложь (СИ) - Гетта Юлия (е книги TXT) 📗
— Выйди, — строго произносит он, и я улавливаю в его голосе ноты раздражения.
Но гребаный терминатор, кажется, даже не испугался, и не собирается никуда уходить.
— Извините, что прерываю, — торопливо говорит он. — Но там ваша дочь вернулась с занятий, и уже идёт сюда.
— Почему так рано? — прохладным тоном уточняет Баженов, вытаскивая из меня пальцы.
— Петр сказал, что она плохо себя почувствовала, и отпросилась с занятий.
— Хорошо, иди.
Николай тут же исчезает. А меня, наконец, перестают придавливать к столу, одёргивают вниз платье и даже помогают подняться.
— Сядь за стол, — сухо требует Баженов.
Я чувствую себя тряпичной куклой, из которой вытрясли всю душу. Неспособной самостоятельно двигаться и соображать. Продолжаю стоять и тупо пялиться на него, вцепившись в край столешницы обеими руками, чтобы не упасть от головокружения.
Баженову достаточно одного взгляда, чтобы оценить мое невменяемое состояние, и в следующее мгновение, он больно хватает меня за руку чуть выше локтя, протаскивает вдоль стола и усаживает на один из стульев. После чего быстрым шагом обходит стол и занимает своё прежнее место.
Спустя еще минуту на пороге столовой появляется девочка в школьной форме. На вид ей лет двенадцать-тринадцать. Симпатичная, но слишком бледная, и взгляд… какой-то печальный. Светлые волосы собраны в высокий хвост на затылке, за спиной увесистый ранец пурпурного цвета.
— Привет, малыш, — мягко произносит Баженов, поднимается со стула и идет к ней на встречу.
Девочка едва достает ему до середины груди, поэтому ему приходиться наклониться, чтобы ее поцеловать. — Что случилось? Мне сказали, что ты плохо себя чувствуешь?
— Все нормально, пап. Просто голова разболелась.
— Я позвоню Альбине Ивановне, пусть приедет, осмотрит тебя.
— Не надо, пап. Все в порядке. Голова уже почти прошла.
— Ты уверена?
— Да, — с готовностью кивает девочка и косится на меня. — А это кто?
— Это Алена, моя знакомая. Мы встретились, чтобы обсудить пару вопросов. Алена, это моя дочь, Мелания.
— Очень приятно, — пытаюсь выдавить из себя улыбку, и у меня почти получается.
— Взаимно, — девочка тоже сдержанно улыбается мне в ответ.
Не знаю почему, но это все заставляет меня испытать полный диссонанс. Я знала, что у Баженова есть дочь, но не думала, что так скоро с ней познакомлюсь. То есть, нет, я вообще не думала о знакомстве с ней.
— Ладно, пап. Я пойду наверх, не буду вам мешать.
— Хорошо, иди. Я поднимусь к тебе через пять минут.
— Пап, не нужно, — девочка отрицательно качает головой, строго глядя отцу в глаза. — Со мной все в порядке, правда. Тебе не о чем беспокоиться.
— Уверена? — уточняет он.
— Да уверена, уверена, — устало вздыхает она.
— Ну хорошо, — Баженов снова наклоняется, нежно обнимает ее и целует в лоб. — Иди.
От этой трогательной картины в груди начинает невыносимо тянуть, а к горлу подкатывает ком. Когда я была маленькая, и болела, отец точно так же нежно целовал меня в лоб, чтобы проверить, нет ли температуры.
Я тогда обожала болеть. Потому что в такие дни он становился особенно внимательным и ласковым ко мне, и даже забывал на время о своих бесконечных делах.
От этих воспоминаний на глаза непроизвольно набегают слезы, я нервно смахиваю их. Нельзя раскисать. Делаю короткий вздох и несколько раз быстро моргаю глазами, прогоняя ненужные воспоминания.
— Дочь у тебя очень красивая, — негромко произношу, как только девочка скрывается из вида. — А ты, кажется, заботливый отец. И совсем не импотент.
Баженов склоняет голову набок, и, сунув руки в карманы брюк, медленно идёт ко мне. Я вся подбираюсь внутренне. Когда расстояние между нами становится критическим, не выдерживаю и резко отодвигаю стул, чтобы соскочить с него и снова увеличить дистанцию между нами. Он неторопливо следует за мной, насмешливо глядя в глаза:
— Чего шугаешься, Алена? Я тебя напугал?
— Ну как тебе сказать. Ты меня похитил, держал всю ночь взаперти, потом чуть не изнасиловал, — перечисляю я, продолжая пятиться назад, отступая на безопасное расстояние. — Чудо спасло.
— Ты ведь сама хотела сблизиться со мной? Или уже передумала? — вкрадчиво спрашивает он, все же настигая меня у стены, когда пятиться становится больше некуда. Небрежно поправляет выглядывающую лямку бюстгальтера из под бретельки моего платья, и понижает голос почти до шепота. — Хотя, нееет… Вряд ли ты передумала.
Я непроизвольно сглатываю. Понимаю, о чем он. Он был груб со мной, и видел, что я завелась от его действий. А сейчас наверняка пытается понять, действительно ли причина в этом, или я и правда насколько тащусь от него, что готова терпеть все.
И я вдруг понимаю, что это выход для меня. Потому что нежных поцелуев с ним я просто не вынесу. Я не настолько актриса, черт возьми, и не смогу долго так играть. Грубый секс — как раз то, что нужно.
— Да… — произношу с придыханием, пристально глядя ему в глаза. — Наверное, я окончательно свихнулась, но теперь хочу тебя ещё сильнее.
По его губам скользит лукавая улыбка. Он пристально смотрит мне в глаза, слегка сузив веки, берет за руку и тянет на себя. Я упираюсь руками в его грудь, и сердце начинает бешено колотиться. Кажется, сейчас все точно произойдёт.
— Тогда минет сделать все-таки придётся, Алена, — вкрадчиво произносит он, заставляя все внутри меня перевернуться в бешеном кульбите.
Уговариваю себя не паниковать, но оставаться спокойной не получается. Одна мысль об оральном сексе с ним заставляет тело пылать, кровь устремляется вниз, вызывая возбуждение, и я ненавижу в этот момент физиологию. Это что, такая дебильная шутка природы? Ненависть пробуждает либидо с той же силой, что и любовь? Или как ещё можно объяснить это явление? Мне должно быть противно. Мерзко. Я столько времени настраивала себя терпеть, сжимать зубы и притворяться, а вместо этого как сучка течная не могу игнорировать сладкое предвкушение от предстоящего.
И почему у него такой крышесносный парфюм? Почему эта приталенная черная рубашка так охренительно сидит на нем, и эти чертовы брюки до такой степени ему идут? Как может мужчина его возраста быть настолько сексуальным? Так выглядеть? Так пахнуть? Откуда в нем столько бешеной харизмы? И почему при всем при этом он такая мразь?
— Ты ведь уже понял, что у меня крыша слегка не на месте? — лениво интересуюсь, стараясь изо всех сил казаться невозмутимой. — Не боишься, что в порыве страсти достоинство твое откушу, и реально импотентом сделаю?
Баженов ухмыляется одними губами, кладет ладонь мне на ягодицу и крепко сжимает её, заставляя меня стиснуть зубы от боли.
— Ради того, чтобы натянуть твой рот на свой член, — тихо произносит, максимально приблизив свое лицо к моему, и пристально глядя в глаза. — Я готов рискнуть.
Нервно сглатываю, и презираю себя за идиотскую слабость, что разливается по телу от его близости и этих вульгарных слов.
— Хорошо, — тихо произношу после небольшой паузы, нечеловеческим усилием воли подавляя внутренний протест.
— Отлично, — его губы растягиваются в холодной улыбке. — Тогда готовься. Сейчас Коля отвезет тебя домой, а вечером увидимся.
10
Снова оказаться на заднем сидении черного «Майбаха», того самого, в котором меня привезли сюда, чтобы запереть на всю ночь в гараже, становится для меня еще одним непростым испытанием. Я нервничаю еще из-за того, что вижу в окно, как Баженов разговаривает с Николаем недалеко от автомобиля, но не слышу ни слова из их разговора — в машине отличная звукоизоляция. Мне все еще не верится, что меня действительно сейчас отвезут домой. Наверное, пока не переступлю порог своей квартиры, не перестану дрожать от страха, что он вдруг передумает.
К счастью, разговаривают эти двое не слишком долго, вскоре Николай обходит машину и садится за руль, а Баженов разворачивается и возвращается в дом, даже не взглянув в мою сторону.
