Испанец (СИ) - Фрес Константин (полная версия книги .TXT) 📗
- А, Россия! – произнес Эдуардо. – Там все люди такие холодные? Наверное, вы и не плакали? Это сердце русской снежной девочки, Doncella de nieve, изо льда немного растаяло под нашим горячим солнцем?
Марина строго поджала губы; вот теперь она точно не знала, как реагировать, то ли посмеяться вежливо, толи обидеться. Испанец тормошил ее, дразнил, вворачивал какие-то фразы, которые ставили Марину в тупик, и она молча сопела, перебирая в уме всевозможные варианты.
«О-о-о, это так романтично, прокатиться с ветерком с молодым де Авалосом! О-о-о-о, он говорил комплименты и утешал! О-о-о, это так мило!» - так, наверняка, отреагировали бы все, начиная от девчонок на фирме, и заканчивая Анькой. Анька так вообще крикнула бы, размахивая кружкой с мартини:
- Прыгай и хватай его, подруга! Такого мужика потрогать Боженька раз в жизни дает, не теряйся, ну!? Даже если всего один раз, он того стоит!
Только вот Марина не была уверена, что испанец сейчас расточает ей комплименты.
«Да он смеется надо мной!» - поняла вдруг Марина, гневно глянув на улыбающегося Эдуардо.
- М-м-м, помогло, - пробормотал он, сверкая озорными глазами, замечая, что девушка рассердилась. – Так и знал, что жалость вам не нужна. А вот если разозлить, то вы придете в себя намного скорее.
Марина вспыхнула до корней волос и… отвернулась, чтобы не наговорить гадостей этому испанскому хлыщу. Тот поцокал языком:
- Какой ужасный, очень ужасный характер, - так же весело произнес он. – Вы не умеете шутить. Совсем. Все русские такие суровые?
- Русские вовсе не суровые, - грубо буркнула Марина. – Просто вы смеетесь надо мной.
- Я? Смеюсь? Да вовсе нет!
Припарковавшись у приемного отделения больницы, Эдуардо без лишних слов и ненужных объяснений обошел автомобиль, открыл дверцу и снова поднял девушку на руки. Когда он потревожил ее ушибленную ногу, Марина болезненно айкнула, и он поддержал ее, произнеся «ай-ай-ай» несколько раз, словно это ему было больно. От этого неприкрытого озорства Марина рассмеялась, все еще охая от боли.
- Такая храбрая девушка, - произнес Эдуардо, бережно прижимая Марину к себе и чуть сильнее, чем того требовала ситуация, сжимая пальцы на ее бедре, - такая терпеливая… неужто еще немного не потерпит?
- Вы теперь все время будете носить меня на руках? – сварливо поинтересовалась Марина, краснея от неловкости и смущения, и Эдуардо, сделав очень серьезное лицо, ответил:
- Конечно, пока вы сами не сможете передвигаться. Ведь это моя вина – то, что вы ранены. Обнимите меня за шею, так будет удобнее. Да, так. Отлично!
На щеках его играли обаятельные ямочки, в глазах отражалось солнце, он озорно улыбался, внимательно разглядывая лицо девушки, и чуть покачивал ее на руках, словно не в больницу Марину привез, а на какой-то праздник. От близости его сильного, горячего тела Марина буквально задохнулась от смущения, да еще и эти его бессовестные руки… Марина могла поклясться, что он ее поглаживает и внимательно наблюдает за ее реакций. Его сильная ладонь, лежащая у нее на бедре, словно жгла ее, и Марина мысленно молилась всем богам, чтобы это путешествие у него на руках скорее кончилось – и чтобы оно никогда не кончалось!
«Полозкова, ради бога! Не обольщайся, Полозкова! – думала Марина, утыкаясь носом в плечо Эдуардо, старясь скрыть свою смущенную улыбку от людей, идущих навстречу. Она видела – медсестры, встречающиеся им на пути, застывали в удивлении, а потом, опомнившись, принимались так отчаянно строить глазки Эду, что Марине было просто неловко присутствовать при этих откровенных заигрываниях. - Он просто хвастается своей силой, испанский фанфарон! Повадился таскать меня на руках… Небось ждет, когда я начну им восхищаться и восторженно охать. Богатого папы сын, слащавый мажор… привык к тому, что все им восторгаются и хвалят его за один факт существования, - сердито думала Марина, позволив себе совсем немного расслабиться и прижаться к плечу мужчины, вдыхая аромат его парфюма, покуда он нес ее по больничным коридорам. – Вот и в моем лице он видит всего лишь еще одного зрителя, который должен восхищаться его великолепием… только б не показать ему этот восторг, которого он так упорно добивается! Только не обольщайся, Полозкова, не будь еще большей дурой, чем ты есть!»
В кабинете врача их встретил очень респектабельный, пожилой сеньор, кажется, очень хорошо знакомый с де Авалосом-младшим. По тому, как он спешно поднялся со своего места из-за стола и поприветствовал Эдуардо, Марина подумала, что это как минимум семейный врач. На Марину, постанывающую от боли, он посмотрел с некоторым удивлением, а затем перевел вопросительный взгляд на молодого человека.
- Это очень хороший врач, - доверительно втолковывал Эдуардо, снимая с Марины пальто, словно желая пожалеть и успокоить девушку, закусившую от боли губу. – Он мне много раз помогал, у него золотые руки. Так ведь, доктор?
- Конечно, сеньор Эдуардо, так и есть… О, какая прелестная сеньорита, - ворковал эскулап, покуда Эдуардо уложил Марину на кушетку и аккуратно – и весьма умело, - расстегивал на ее ногах сапоги. – Ну, что за слезы? Что случилось?
- Автомобильная катастрофа, сеньор Фернандес, - пояснил Эду. – Я сбил эту девушку.
Врач внимательно глянул на ногу Марины поверх очков – Эду весьма бесцеремонно, почти по-хозяйски приподнял ее юбку, демонстрируя врачу расползающийся по коже девушки синяк, - и удивленно крякнул.
- Вот как, - произнес он удивленно. – Эду, вы засмотрелись на эту красотку? Другой причины, по которой вы ее сбили, я не вижу.
- Это я виновата, доктор, - глотая слезы, произнесла Марина. Доктор снова удивленно крякнул:
- Тurista? – удивленно произнес он. – Ах, какая досада, наша страна вовсе не так должна была вас встретить, какая же досадная неприятность! Ну-ка, сеньор, оставьте нас с сеньоритой, я осмотрю ее. Клянусь небесами: я приложу все силы, чтобы уже завтра она танцевала!
Эду послушно вышел и прикрыл за собой двери, а доктор склонился над Мариной.
- Вы позволите? – он приподнял юбку, обнаружив кружевную резинку чулок. – Да, ушиб серьезный. Отек… Так больно? А так? Да, вероятно, перелома нет, просто ушиб… но надо, конечно, сделать рентген. Попытаетесь встать и пересесть в это кресло, пожалуйста? Или позвать Эду?
- Нет, нет, благодарю, - лихорадочно натягивая юбку на коленки, произнесла Марина, спуская ноги на пол. – Я сама… не нужно звать сеньора де Авалоса.
- Отлично, - похвалил врач. – Какая храбрая девушка… и терпеливая… Совсем как Эду. Обопритесь об меня, осторожнее!
«Неужто Эду отважно пьет микстурку из ложечки, - ядовито подумала Марина, усаживаясь в кресло. - Действительно, храбрый парень!»
- Ну, поехали?
Доктор раскрыл двери и вывез ее в коридор. Краем глаза Марина увидела Эду – тот стоял, окруженный молодыми – и не очень, - медсестрами, ослепительно улыбаясь и раздавая автографы. Девицы в восторге едва не визжали от счастья. Эду не выглядел смущенным или растерянным, напротив – казалось, ему такое внимание не в первой, он привык к нему. Это показалось Марине как минимум странно. Да, де Авалос, конечно, звучная фамилия, но Марина не слышала прежде, что у знатных сеньоров принято было брать автографы.
«Все равно, что у нашего чиновника какого-то крупного или у депутата», - с удивлением подумала она, разглядывая флиртующего Эду. В ее душе вспыхнуло что-то этакое колкое, неприятное, неведомое раньше… Даже по отношению к Игорю Марина ревности не испытывала – хотя бы потому, что никого рядом она не видела. А вот Эду притягивал внимание как магнит; мало того – он, кажется, и о Марине позабыл, буквально таки растаяв от всеобщего внимания и обожания. Он буквально купался во всеобщей любви, улыбался налево и направо, небрежно ставя черным фломастером автографы на… фотографиях?! У его поклонниц что, есть его фото?!
- Вы хорошо знаете сеньора де Авалоса? - дрожащим от ей самой непонятной обиды голосом произнесла Марина. Отчего-то она чувствовала себя так, словно ее обокрали; словно имела какие-то права на Эду, а тот внезапно посмел уделить свое внимание другим.
