Триумф - Веснина Елена (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗

— Да, — не раздумывая сказала Ритка.

— А теперь закрой глаза, — попросил Борис, достал из кармана кольцо и надел его на Риткин безымянный палец.

— Отныне ты не Маргарита Калашникова. Теперь ты Риточка Медведева. Моя жена, — торжественно объявил он.

Ритка долго смотрела на кольцо на своей руке, потом сняла его и вернула Борису:

— Прости, Борюсик, но мы никогда не будем вместе.

Борюсик отчаянно пытался понять, что произошло. Любит, не любит, плюнет, поцелует? Значит, не любит…

— Я звоню по делу Маргариты Калашниковой. У меня к вам будет просьба. Мне нужен полный список всех сотрудников головного офиса. Меня интересуют только мужчины, — говорил Николай Николаевич.

— А что, собственно говоря, случилось? — поинтересовалась Амалия.

— Я должен провести следственное опознание.

Амалия насторожилась:

— Вы нашли свидетеля?

— Она сама нашлась.

— Кто она?

— Простите, я не должен вам этого говорить. Но свидетель утверждает, что мужчина, который интересовался Маргаритой Калашниковой в день преступления, представился сотрудником фирмы «СуперНика».

— Глупости! Николай Николаевич, посудите здраво, откуда у нас в офисе злоумышленники? — возмутилась /Амалия.

— Такова процедура. Перечислите мне всех ваших мужчин. Я имею в виду сотрудников.

— Хорошо. Но их всего-то….. — Амалия задумалась. — Анатолий — мой водитель, Петр — водитель Маргариты Викторовны, Голубев из отдела снабжения. Ах да, еще охранник.

— Вы кого-то забыли, — напомнил Николай Николаевич.

— Вроде всех назвала.

— А Сергей Никитин?

Амалия поняла, что вопрос задан неспроста.

Сергей приехал в Озёрку.

— Здесь все в порядке, Сергей Анатольевич, могли бы не беспокоиться. Я прихожу каждый день, — сообщила Танюша.

— Зачем так официально, Тань? — мирно спросил Сергей. — Ты до сих пор дуешься? Слушай, а свари кофейку. Посидим, поболтаем. Может, хоть ты меня пожалеешь?

— Мне нельзя кофе, — возразила Танюша.

Сергей внимательно на нее посмотрел:

— Тебя не узнать, я помню, ты была заядлой кофеманкой.

— Все когда-нибудь заканчивается. И все когда-нибудь начинается.

— Ах да, никак не привыкну… — Сергей замолчал.

— К чему?

— К тому, что у меня будет наследник.

Танюша возразила:

— Это не твой наследник.

— Подожди, ты же сказала… — удивился Сергей.

— На то, что я тебе сказала, ты много интересного ответил. Я вправе считать этого ребенка только своим.

— Кто тебя научил так разговаривать? Ты хитрая, коварная женщина… Знаешь, что отрицание и сопротивление только заводит меня, и ведешь себя очень правильно.

Танюша была спокойна:

— Зачем все эти слова? Зачем ты приехал?

Сергей пригорюнился:

— Мне очень плохо, Таня. Меня никто не любит.

— А ты сам — то хоть кого-нибудь когда-нибудь любил? — поинтересовалась Танюша.

— Какие люди бывают злые, — пожаловался Сергей. — Жил я, жил, молодой, красивый, независимый мальчишечка… Никому, по большому счету, зла особого не делал. Так, разве что изредка адреналинил женские души… Внимание, флирт, легкая влюбленность… Они сами этого хотели. Я ни в чем не виноват. Регулярно играл роль примерного мужа. Да со мной жить было одно удовольствие. Легкий характер, свободные нравы. Так нет, нужно меня в бараний рог согнуть, изничтожить, истоптать всего, отнять самое дорогое… За что? И ты вот молчишь. Небось, заведешь сейчас ваше противно-бабское — сам виноват…

— И не подумаю. Человек, познавший горе, становится чувствительным к чужому. Ты, Сереженька, для нас с маленьким — самый дорогой человек. Даже когда ты обсушишь крылышки, вспорхнешь и улетишь, ты все равно останешься со мной. Если нет рядом Сергея, со мной всегда будет маленький Сергеевич.

— Я вот думаю, может, рассказать тебе все, что со мной случилось? Может, ты что-нибудь дельное мне посоветуешь? — спросил Сергей.

Но тут в гостиную вошел Михаил.

— Извините, если помешал, — сказал он. — Таня, я заезжал домой, тебя не застал. Подумал, что ты можешь быть па работе.

Танюша встала, собираясь напоить Михаила кофе. Но Сергей ее опередил и начал говорить с Танюшей утрированно заботливым тоном, чтобы подразнить Михаила:

— Сиди, сиди, родная, тебе нельзя резко двигаться. Я сам все уберу и посуду помою. Береги нашего маленького.

— Таня, вот, возьми, я деньги привез, — сказал Михаил, положил на стол деньги и ушел.

— Миша… — кинулась вслед Танюша.

Сергей ее остановил:

— Татьяна, я не хочу, чтоб ты общалась со всякими посторонними людьми. И вообще, Танюша, я так устал. Можно я останусь здесь?

Татьяна кивнула:

— Это твой дом, это мне нужно спрашивать у тебя разрешения.

— А ты спроси.

— Боюсь. Боюсь, что ты ответишь мне отказом.

— Не волнуйся, я лягу вот тут, на диванчике, и никак тебе не помешаю. Не хочу сегодня возвращаться в свою пустую, холодную и ограбленную квартиру, тоскливо вздохнул Сергей.

Конечно, он остался, и конечно, Танюша его приголубила.

Борюсик пришел к Юрию Владимировичу и чуть не плача стал рассказывать:

— Меня выгнали из больницы. В общем, правильно сделали. Маргариточке нужен покой. Но я ничего толком не успел выяснить. Вам я могу сказать как другу. Я сделал ей предложение. Ничем ее не обидел. А она мне отказала. Отказала, а в глазах были слезы! Ничего не объяснила. Тут есть тайна и загадка. Я терзаюсь… Маэстро!

Юрий Владимирович, поглощенный своими собственными мыслями и переживаниями, очнулся и спросил:

— Да, Борюсик, я тебя слушаю.

— Ну вот! Вам нет до меня никакого дела, — возмутился Борюсик.

Но Юрий Владимирович этого не услышал. Он думал о своем:

— Борис, ко мне приходила Ольга Алексеевна.

— И что? — не понял Борюсик.

— Она тебя любит и очень переживает, что ты к ней охладел.

— Ну какое мне дело до Ольги Алексеевны! Кто такая, эта Ольга Алексеевна! Я тут откровенничал, а вы ничего не слышали из того, что я говорил. Я люблю Маргариту. Но она ведет себя, словно заколдованная принцесса. Я должен ее расколдовать. Но не знаю как.

Юрий Владимирович решительно поднялся и засобирался уходить.

— Вы уходите? Но мы не договорили… — расстроился Борюсик.

— Извини, Борис, мне надо немедленно ехать.

Юрий Владимирович хотел объясниться с Анной, пора наконец поставить все точки над i. Немыслимо дальше мучиться.

— Зямычу — наше с кисточкой, — сказал Васька, подойдя к Анжеле.

— У тебя ершика нет? — спросила Анжела.

— В смысле водочки с пивком? Не советую как врач.

— В смысле ершика, которым бутылки моют, — уточнила Анжела.

— Ты чё, Анжелка? От нечего делать решила посудку перемыть? Не парься, покупатели купят и сами помоют.

Анжела была не в духе:

— На душе так погано, так тревожно… Вычистить бы ее ершиком да повесить на солнышко. Чтобы вся гадость выветрилась. А то жить неохота.

Васька не согласился:

— Грех так говорить — неохота. Ритка жива, мы — тоже. Правда, Зям? У-у-у-у, волкодав французский! Я вот зачем пришел…

Но Анжела вдруг увидела кого-то, сорвалась с места с криком:

— Бабуля, постойте!

Васька удивленно смотрел ей вслед.

Анжела догнала Елизавету Андреевну, схватила ее за рукав. Та с испугом обернулась.

— Ой, извиняйте, бабуся. Это я, Анжела, вы меня помните?

— Простите… — не понимала, что происходит, Елизавета Андреевна.

— Ну, я еще с Милкой работала. То есть не с Милкой, а с этой, как ее, Доминикой. Где она?

Елизавета Андреевна внимательно посмотрела на Анжелу:

— Милая барышня, я не знаю, где она. Если вы ее встретите, передайте ей, что я всегда ее жду и верю ей безоговорочно. Всего доброго.

Елизавета Андреевна удалилась, а Анжела растерянно произнесла ей вслед:

— Оревуар…

Анжела пребывала в задумчивости.