Целительница (СИ) - Воропаева Светлана (читать книги TXT) 📗
— И этому я должна была научиться? — неуверенно уточнила Виктория.
— Достичь, — поправила её мать.
— А теперь? — спросила девушка, не понимая, хочет ли она действительно быть такой или нет.
— Я уже сказала, что тебе лучше делать теперь: не использовать свою силу.
— Никогда? — испугалась Пятницкая.
— Время покажет, — пожала плечами мать.
— А что если…
— Пожалуйста. Только нужно понимать, что тем самым ты становишься на тёмный путь и долг твой будет только расти, — слишком спокойно пояснила Анастасия Георгиевна.
— Пойду спать, — понуро ответила Виктория, поднимаясь. Она всем телом ощущала, что больше не в силах продолжать разговор. — А отец? — вдруг спросила она уже в дверях, словно опомнившись.
— Что отец? — по-доброму улыбнулась мама.
— Он тоже умеет исцелять?
— Нет, не практикует. Но чистоты сознания ему не занимать, всё-таки мы долгое время вместе, а такое просто так не проходит. Люди влияют друг на друга даже больше, чем им кажется.
— Понятно, — ответила Пятницкая и ушла в свою комнату.
Ничего ей не было понятно. Голова шла кругом, и слишком мешала жалость к себе: она липким сиропом разлилась в сознании, не давая адекватно воспринимать услышанное этим вечером. А ещё вспоминалось, как позорно ей пришлось уйти из квартиры Алексея, как он не стал её догонять, как не ответил, что чувствует к ней.
Очень хотелось плакать, но не получалось. Слёзы заменяла злость на мир, на судьбу, на мать, на Алексея и даже на отца, который хоть и не участвовал в разговоре, однако тоже всё знал о маме и молчал. Вика пыталась себе объяснить, что злиться неконструктивно, но какая-то часть её кричала в ответ, что это чушь, что она не нанималась всем и всё прощать.
Раздираемая противоречиями и расколотая надвое Виктория уснула лишь под утро.
Глава 5
Вика открыла глаза, удивляясь, что проснулась до будильника. Из-за занавесок проглядывало солнце, что тоже показалось странным: рядом с их домом стояла многоэтажка, и лучи никогда не проникали в её комнату раньше десяти утра.
— Чёрт, — вдруг сообразила Пятницкая и потянулась за мобильным телефоном, который обычно лежал рядом с подушкой. Его там не оказалось. — Чёрт! — выругалась она, наконец-таки вспомнив, что его украли вместе с сумкой.
«Вот они, последствия стремительного прогресса, — подумала Виктория. — Украли маленькую штучку, а без неё уже вся жизнь кувырком».
По будням будильник обычно был поставлен на семь утра, по выходным — отключён совсем. Пятницкая не помнила наизусть ни одного телефонного номера — ни рабочего городского, ни мобильного руководительницы, которую стоило бы предупредить, что она опаздывает. Вернее, уже опоздала.
— Чёрт! — снова вырвалось у неё. — Как стыдно! Как нелепо!
Она соскочила с кровати и побежала чистить зубы. И уже с гуляющей щёткой во рту, спешно вспенивающей зубную пасту, осекла свои стремительные движения — всё равно уже опоздала, а так беспощадно чистить зубы совсем не стоит. Но в нормальном завтраке Вика себе всё же отказала: одевшись максимально быстро, она на ходу схватила лишь питьевой йогурт из холодильника.
И тут очередной «чёрт» вырвался из её рта:
— Чёрт! Как же я закрою дверь? — Вика была в таком смятении, что задала этот вопрос вслух. — У меня же нет ключей.
Растерянно оглядываясь, Пятницкая скользнула взглядом по небольшой полочке на зеркале в коридоре, где увидела неизвестную ей связку ключей и записку: «Я успел поменять замки. Папа».
«Вот это оперативность!» — подумала Вика и снова заторопилась.
В метро ей посчастливилось сесть, чего не могло случиться в утренние часы на этой ветке. Медленно попивая йогурт, она смаковала неприятную ей мысль: «Отец уходит рано. Его рабочий день начинается в восемь. Такова участь строительных компаний даже в Москве. Но мама! Магазин открывается только в девять. Ей до работы пешком пять минут. Она никогда не выходит раньше восьми сорока из дома. Что помешало ей меня разбудить? Неужели она специально так сделала? И в этом «детство» кончилось?» Вика поёжилась от такого предположения.
Ей сложно было признаться даже самой себе, что довольно-таки стыдно в таком возрасте жить с родителями. На работе в её подразделении, кажется, она была такая одна. И пусть коллеги — приезжие, у них, по сути, не было выбора. Однако это вовсе не повод оправдывать себя в отсутствии стремлений становиться взрослой и самостоятельной.
В голове Виктории творилась несложная математика: «Я зарабатываю пятьдесят тысяч. Квартиру можно снять минимум тысяч за двадцать пять. Конечно, на какой-нибудь окраине и без хорошего ремонта. Остаётся двадцать пять тысяч на жизнь. Негусто. На еду хватит, а вот развлечения и покупку одежды придётся урезать».
Пятницкой снова стало себя жалко. Как же она докатилась до такой жизни? Теперь ей необходимо чётко планировать свой бюджет, затянув пояс потуже. Обиднее всего, что это случилось так внезапно, в момент, когда она и не ждала подвоха. Жила бы себе и жила с родителями, однажды встретила бы мужчину, вышла бы замуж, переехала к нему. А лучше не взбрыкнула бы тогда с Алексеем… На глаза стали наворачиваться слёзы. Вика сделала глубокий вдох, отгоняя навалившуюся тоску.
«Пора, пора становиться взрослой, — уговаривала она себя под «чух-чух-чух» поезда. — Все так живут, так что я не исключение». И всё же Виктории было очень обидно. До такой степени, что сжало лёгкие, — ей было тяжело вдыхать воздух полной грудью. «Не ожидала такого от мамы. Не ожидала…» — почти всхлипнула она и вышла из вагона, двигаясь к переходу на другую ветку метро. Чтобы добраться до работы, ей нужно было делать пересадку с серой ветки на зелёную — она работала в самом центре города на Большой Ордынке.
Остальную часть дороги Вика занималась аутотренингом, пытаясь восстановить свою попранную гордость под спасительную злость: «Я смогу, я сильная, пошли все к чёрту, сама смогу!» Она не хотела появляться на работе с красными от слёз глазами и изо всех сил пыталась удержать на лице лучезарную улыбку.
Только сверкающая улыбка ей не помогла.
— Пётр Семёнович, ну вы же меня знаете. Я работаю здесь два года. Что же мне делать, если у меня украли сумку вместе с пропуском, телефоном и всеми документами? — почти стонала Пятницкая перед вышедшим ей навстречу начальником подразделения охраны банка.
— Вика, не положено. Не могу тебя пропустить. Мне нужен постоянный пропуск, ну или чтоб тебе сделали временный, но у тебя нет паспорта, чтобы подтвердить личность.
— У меня есть справка из полиции о потере паспорта.
— Она не является удостоверением личности! — парировал Пётр Семёнович.
— А-а-а, — вновь застонала Пятницкая. — А что говорит Татьяна Фёдоровна? — вспомнила она своего непосредственного руководителя.
— Ничего. Мы пока ей не дозвонились, — начал было объяснять начальник охраны, но вдруг замолчал. По его лицу читалось, что к дверям банка приближался кто-то очень важный.
Виктория обернулась. Сквозь стеклянные двери она разглядела Игоря Игоревича Перевалова — заместителя председателя правления банка, больше связанного с хозяйственной частью, чем непосредственно с бизнесом. Он семенил возле статного мужчины, лицо которого казалось знакомым, хотя Вика видела его впервые.
Пётр Семёнович чуть ли не вжался в стену, освобождая проход.
— Отойди, — прошептал он Виктории, делая соответствующий жест рукой.
Однако она не успела последовать указанию и почти лицом к лицу столкнулась с незнакомцем. Таким очень знакомым незнакомцем.
— Почему эта девушка здесь стоит? — хоть мужчина и говорил спокойно, но голос звучал властно.
— Эта наша сотрудница, — затараторил Пётр Семёнович. — Она документы потеряла, не могу её пропустить, ведь и пропуска нет, и паспорта, и…
Неизвестно, что он ещё хотел добавить. Его спутанную речь прервало безапелляционное:
— Пропустите!
Отдав приказ, мужчина тут же прошёл дальше, а за ним послушно засеменил Перевалов.
