Крылья - Стил Даниэла (лучшие книги TXT) 📗
— Эффект был бы не тот. — Он произнес это без малейшего смущения.
Значит, их брак, свадьба… Он в точности все это просчитал, и ничего больше. Интересно, он хоть когда-нибудь думал о ней, хоть когда-нибудь, хоть на минуту испытывал к ней какие-то чувства? Кэсси оказалась полной идиоткой, простодушной дурочкой, которую использовали как хотели.
Сейчас она со стыдом и болью вспоминала о физической близости с ним. Даже их медовый месяц оказался обманом, игрой на публику. А потом остался только бизнес. Десмонд не стал тратить время даже на видимость любовных отношений.
— Ты никогда не воспринимала перелет достаточно серьезно. То, что ты сейчас с такой легкостью решила его перенести, лишний раз это доказывает. Вероятно, мне следовало подыскать кого-нибудь другого.., но тогда ты показалась мне идеалом, воплощением моей мечты.
Он смотрел на жену с таким видом, будто это она его обманула. Кэсси в изумлении не сводила с него глаз.
— Жаль, что ты остановился именно на мне. — Теперь она и в самом деле так думала.
— Поздно об этом говорить. Для нас обоих слишком поздно. Мы чересчур далеко зашли.
— Вот это верно.
Он-то действительно слишком далеко зашел.
Больше ему, по-видимому, нечего было ей сказать. Ни слова сочувствия или сожаления, ни единого слова извинения. Он лишь повторил, что первого сентября Кэсси должна быть в Лос-Анджелесе. Они с Билли подписали контракты, и Десмонд уехал в аэропорт. Он получил все, за чем приезжал, — их с Билли обещания, скрепленные подписями, и новый всплеск рекламной шумихи, в которой снова в полной мере использовал Кэсси. Уже к началу следующей недели вся страна знала о несчастье с ее отцом и видела ее в слезах. Вся Америка ей сочувствовала. И это лишь усилило интерес публики к предстоящему перелету.
Тем временем на отца обрушился целый шквал подарков, цветов, визитных карточек и открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления. Букеты и подарки раздавали сначала другим пациентам, а потом стали отправлять на грузовиках в другие больницы и церкви. Кэсси никак не ждала такой бурной реакции, а Десмонд — он все это предвидел и, как всегда, точно знал, что делает.
Все это время он продолжал снабжать прессу информацией. Кормил их историями о том, как упорно Кэсси работала все предшествующие месяцы, как они все продолжают трудиться над усовершенствованием ее самолета. Затем в августе неожиданно появилась информация о том, что в одном из моторов обнаружены неполадки. Во время туннельных испытаний в Калифорнийском технологическом институте мотор внезапно загорелся, что привело к непредвиденным разрушениям. Эти неполадки могут быть устранены, сообщалось в прессе, однако, надо полагать, само провидение вмешалось в их планы, вынудив отложить перелет из-за несчастья с отцом Кэсси. Кэсси узнала об этом из газеты. Они читали ее вместе с Билли, и тот даже присвистнул.
— Ничего себе! Как бы тебе понравилось оказаться над Тихим океаном на горящем моторе? — спросила Кэсси.
— Дайте мне только лишнюю банку пива, капитан, и я для вас горы сворочу, — ухмыльнулся он.
Однако оба понимали, что это не шутки. Несколько раз обсуждали случившееся с инженерами. Те заверили их, что теперь все в порядке.
Для Кэсси это лето выдалось очень тяжелым. Она все еще не оправилась от шока после ошеломляющих открытий, связанных с Десмондом. Много думала о Нике. Часто ей хотелось ему написать, но она не могла подобрать нужных слов. Очень трудно было признать его правоту, признать, что Десмонд оказался в точности таким, каким описывал его Ник. Это выставляло ее, Кэсси, в смешном свете. В конце концов она написала ему об отце, о том, что перелет отложен, и о том, что она любит и всегда будет любить его одного.
Все остальное она расскажет ему при встрече, решила Кэсси. Может быть, ей и в самом деле тоже записаться в добровольцы? Но нет, не стоит даже думать об этом до того, как закончится ее тихоокеанский перелет. Может быть, потом, в ноябре, она полетит повидаться с Ником. Уже два месяца они о нем ничего не слышали. Уговаривали себя, что во время войны это дело обычное. Война в Европе бушевала вовсю, и они могли только надеяться, что Ник цел и невредим, поскольку не получили извещения о его гибели. Кэсси очень по нему тосковала. Читала все, что попадалось под руку о войне в Европе и о положении в Англии.
Что до предстоящего тихоокеанского перелета, то он утратил для нее всякую привлекательность. Одно дело — совершить такое по собственному влечению или под влиянием любви, и совсем другое — под действием угроз. Кэсси сознавала, что это тем не менее все равно интересно, однако сейчас ей больше всего хотелось поскорее покончить с этими утомительными обязательствами и начать наконец жить собственной жизнью.
Состояние отца после возвращения домой заметно улучшалось. Он похудел, бросил курить, выпивал очень редко. День ото дня он выглядел все более здоровым и крепким. В конце августа Пэт уже вернулся в аэропорт, полный сил и невероятно благодарный Билли за то, что тот остался. На Пэта произвело впечатление то, как они с Кэсси вели дела в аэропорту.
Но больше всего его поразила собственная дочь. Потрясающая, редкая девушка, рассказывал он всем вокруг. Из-за него она отложила свой тихоокеанский перелет! Как будто все вокруг об этом уже не знали…
Кэсси ничего не рассказывала отцу о своих проблемах с Десмондом, однако Пэт чувствовал: ее что-то гложет. Пытался угадать, что это — Ник или что-то другое? Лишь вечером накануне отъезда Кэсси рассказала отцу обо всем.
— Что тебя беспокоит, Кэсс? Ник?
Пэт знал, что его дочь просто одержима Ником. Его тревожила вновь возникшая между ними близость. Как жаль, что у них все так вышло! Но ведь не могла же она ждать его до бесконечности, если он сам этого не хотел. Он, Пэт, пытался убедить друга в том, что так делать нельзя. Но молодые никогда не слушают старших. Правда, Ник не так уж и молод. Пора бы уже кое-что понимать в жизни. Однако, как большинство мужчин, он просто глупеет, когда дело касается женщин.
— Ты же не можешь всю жизнь думать о нем, Кэсс, тем более будучи замужем за другим человеком.
