Хозяйка Бруно (СИ) - "Voloma" (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
Дэнвуд быстро кинул взгляд на часы. Почти полдень!
- Дерьмо! Мне пора в офис, - стараясь не смотреть на жену он старался убедить себя, что разговор хоть как-то задержится в воспаленном мозгу Шарлин.
Проклятые огромные комнаты, ему было тесно в стенах кабинета и пока он шел до двери его спину прожигал взгляд полный ненависти. Шарлин удивило поведение Маркуса. На ее памяти, последний случай, когда он позволил себе ей перечить закончился весьма занятно. Человек, за которого заступился Маркус на следующий день не досчитался четырех ногтей на левой ноге. Дэнвуд присутствовал на этой "забаве" и даже самолично удалил одну ногтевую пластинку, после чего его вырвало и он пил почти целую неделю.
Наверное, память стала изменять мужу. Шарлин неторопливо обошла стол и стала напротив книжных полок. Потянув на себя один из толстых томов, она достала не увесистый фолиант, а искуссный тайник. В середине "книги" лежал пухлый пакетик с порошком. Шарлин высыпала две тонкие дорожки на кожанную подложку на столе, разровняла ножом для писем, достала трубочку из белого золота, которую всегда держала при себе и вдохнула порошок сначала в одну ноздрю, потом в другую.
К сожалению, Маркус знал, что его жена окажется глуха к его словам и в будущем поступит, скорее всего, вопреки. Это был ее личный способ самоутверждения. Тем не менее, тщетность попытки не остановила Дэнвуда, что сильно удивило его самого. Отчужденность, которую он являл все годы брака с Шарлин, внезапно дала трещину и от того больнее было осозновать ничтожность собственного голоса для этой женщины, как и ничтожность любых проявлений морали и принципов человечности.
Маркус почувствовал, как в кармане брюк для спорта завибрировал телефон. Жена выдала ему новый аппарат, разумеется нафаршированный жучками, датчиками и прослушкой, после того. Выключать он его не смел, таковы были указания от жены.
Дэнвуд возблагодарил небеса и достал сотовый. Звонил Акри.
Какое счастье, что можно сейчас уехать из этого дома, отстраниться и даже на пару мгновений забыть, что как такового дома: семейного очага, любимых людей, островка отдохновения на самом деле не существует для Маркуса. Подобные мысли были сродни вирусу, которая однажды попав в организм оставляют о себе память навсегда. За годы травли со стороны супруги, этот вирус уже перерождался в смертельную форму.
Маркуса гнали из дома его бессилие, что-либо исправить, ненависть к его хозяйке и неумолимая продажность и преданность деньгам, которые выдавили из его жизни саму способность радоваться приобретаемым благам за эти самые деньги. Деньги могли избавить от голода, нужды в красивых вещах, женщинах, выпивке, машинах, деньги избавляли от боли, вот только в последнее время выявился у них существенный прокол — не от всякой боли спасали толстый пачки.
Каждый день проходил в муках, которые нельзя было выставлять напоказ, терзания эти сопровождались тревогой за Анну и только слабая надежда, на то, что она и в правду его любит, придавали Маркусу сил закрывать глаза на ночь и открывать их утром.
Очень часто Маркус задумывался, что, же сможет перевесить чашу весов, мерилом которых всегда были деньги? Всегда любовь женщин для него была приятным мимолетным отвлечением, которое неизменно перерастало в утомительный период, когда надо было отвадить от себя очередную наскучившую любовницу... Он не верил ни одному слову, когда кто-нибудь делился тем, что счастлив с женщиной. Выражения «безумно люблю», «Отдам за нее жизнь» были звонкими от пустоты, которую Маркус видел в них.
И как же их смысл поменялся теперь. Слова, которым раньше не предавалось значения, выжигались отнюдь не приятными чувствами, они проступали по ту сторону кожи, мучительно и больно... Если бы все могло быть по другому. Но в чем Дэнвуд был абсолютно согласен с Анной и сам порой вбивал в головы окружающих — история не терпит сослагательного наклонения.
Вот она оборотная сторона медали. При всем своем осознании собственной алчности Маркус Дэнвуд впервые за это утро испытал нечто отдаленно напоминающее удовлетворение, когда принял душ и зашел в гардеробную комнату. Тяжелые мысли и угрызения совести едва ослабили свою хватку. Снова и снова прокручивая у себя в голове слова, которые должны были унизить и оскорбить Анну, ради ее же блага, теперь обтесали свои острые края временем.
Гибкий ум, расчетливость и способность трезво мыслить в любой ситуации, вселяли в Маркуса надежду. До чего же было страшно доверяться этому чувству. Призрачному и обманчивому, но именно она укрепляла его изо дня в день придавая решимости и крепко держа за руку, чтобы он не отступил.
Маркус медленно шел по узкому проходу гардеробной: справа костюмы от Китона, Бриони, Тома Форда и Долче и Габбана; слева - рубашки, внизу по обеим сторонам - ботинки и туфли ручной работы от Амадео Тестони и Барретт, мокасины из мягкой замши, дизайнерские кроссовки, тенисные туфли из парусины и сланцы обманчиво простые. В потайном выдвижном ящике, который медленно выплывал вперед, хранились три десятка часов, с дюжину запонок и булавки для галстука. В глубине гардероба распологалась менее строгая одежда: джинсы, кожаные куртки, ветровки, майки поло, свитера, блейзеры, жилеты, футболки, пальто, легкие пиджаки льняные, из мелкого итальянского вельвета и стильные из тончайшей легкой шерсти...
Унижение после разговора с женой отступало на второй план, когда Маркус выбирал себе одежду, которая буквально выступала второй личиной, броней, идеальной картинкой, составляющей конечного результата, плату за который сегодня утром он уже внес... В конце концов именно за шмотки, красивый дом, еду, элитые автомобили и возможность не задумываться о деньгах Дэнвуд продал душу. И это зло не имело рогов, черных длинных когтей и копыт... Оно было красивым и вызывало у окружающих трепет и восторг.
Сегодня Дэнвуд собирался сделать первый шаг в своей игре, которая приведет его жену к закономерному итогу и подарит ему свободу.
Через двадцать минут. Маркус мчался по бульвару Опиталь в Монпарнас. Четырнадцатый округ блистал знаменитыми одноименным кладбищем, парижскими катакомбами, парком Монсури, парижской обсерваторией и университетским городком. На площади Пикассо, которая до недавнего времени была всего лишь перекрестком Вавен находился тихий, но тем не менее знаменитый ресторанчик Ла Ротонда, расположенный на углу. Пристанище бедных, талантливых и одиноких поэтов и писателей в прошлом. Это заведение в свое время посещали Хэмингуэе, Габриэль Шанель, Анна Ахматова, Шагал, Пикассо и даже Ленин.
Именно здесь Маркус любил завтракать, сбегая из гнетущей атмосферы дома на Сен-Жермен, благославляя оговоренные с женой условия их обоюдной свободы. Сюда маленькие, нежные ручки Шарлин не могли дотянуться. Маркус Дэнвуд проводил в Ла Ротонд - большинство переговоров с деловыми партнерами. Хозяин ресторана за щедрые "чаевые" выделил несколько столиков для пользования исполнительному директору «Лесо де Прош» в самом живописном месте около окна, выходившего на улицу. Вид открывался воистину волшебный по-парижски бесшабашный и легкий, как студент первокурсник, вырвавшийся из родительских объятий французской глубинки.
Накрапывал мелкий дождь. Маркус ехал нарочно неторопливо. В Ла Ротонд его ждали Филлип Леммокс, Ларсон Вигертен и Акри, который звонил еще два раза, явно встревоженый.
В стенах офиса "Лесо де Прош" накопилось слишком много любопытных ушей и не стоило давать лишние козырные карты в непроверенные руки прихлебателей мадам Гэттар, созывая столь узкий круг лиц, который явно привлечет внимание. Ответственный за экономическую стратегию и ценообразование мсье Леммокс крайне умно поступал, проработав в "Лесо" более восьми лет, он играл на два поля одновременно, чего совершенно не скрывал и достиг в своей сфере немалых успехов благодаря исключительной дипломатичности и уму.
Антимонопольный комитет обязывал проводить две аудиторские проверки в год крупные компании и очередная лавина ищеек должны была нагрянуть уже на следующей неделе в офис «Лесо».
