Палм-бич - Бут Пат (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Сколько раз пыталась она понять причины его жестокого поступка. Казалось, он желал таким образом наказать ее за какую-то ужасную вину. Но что же она такого сделала? Она не находила ответа. Оставленная записка ничего не проясняла.
Лайза помнила эту записку наизусть, но все же ничего не могла понять.
«Мама, я ухожу, и больше не вернусь. Пожалуйста, не пытайся меня найти. Всю свою жизнь я старался добиться твоей любви, но теперь понял, почему это мне не удавалось. Это чуть не уничтожило меня и других людей – поэтому, если уж я не могу рассчитывать на твою любовь, то и не хочу стать частью твоей ненависти. Я так доверял тебе, но ты мне лгала. И все, что ты из себя изображала, оказалось лживым. Поэтому я ухожу, чтобы научиться жить своей жизнью и научиться понимать, что во всем, что произошло, виновен не я, а ты. Ты выгнала меня давно, очень давно».
Любовь? Ненависть? В этом не было никакого смысла. По крайней мере ничего, о чем бы он знал и что могло тревожить его. Да, в ней жила ненависть. Она пронесла ее через годы своей борьбы, и именно ненависть лежала в основе ее феноменального успеха, который так громко заявлял о себе с черно-белых страниц «Нью-Йорк таймс». Но сейчас, словно пуля на излете, это чувство потеряла свою остроту и силу, а с ужасной смертью Джо Энн и вовсе тихо зарылось в землю.
– Как там дела с книгой Энн Либерманн о серфинге? – бодро спросила Мэгги. Отвлечение Лайзы от горьких мыслей занимало теперь все ее время.
– Замечательно, – ответила Лайза без воодушевления. – И сюжет, и разбивка по главам просто чудесны. Еще одна первая строчка в перечне бестселлеров. Вне всяких сомнений. О да, – добавила она устало, – все ставки опять наши. Компания «Блэсс» впереди всех. – Она на секунду замолкла, когда вдруг в голову ей пришла горькая мысль. – Интересно, как она понравилась бы бедному Скотту? – Голос у нее перехватило.
– Это же его идея, не правда ли?
– Это идея, вымученная из него Энн Либерманн. Или, я бы сказала, это идея, вымученная ею из него в постели. Скотт ведь, знаешь ли, спал с ней.
– Господи! Не может быть. В высшей мере странный поступок.
– Он не хотел, Мэгги. Он сделал это ради меня. Либерманн заартачилась с контрактом, а Скотт уговорил ее не расставаться с издательством «Блэсс». Он таким образом заплатил ей.
– О, Лайза, не говори таких глупостей.
– Я вовсе не говорю глупости, Мэгги. Лайза резко поднялась, в раздражении швырнув газету на пол. Несмотря на то, что прошло столько лет, Мэгги так и не перестала обращаться с ней, как с ребенком. Людям вокруг кажется, что она все та же прежняя Лайза, но она стала совсем другой. Все изменилось. И то, что другим это непонятно, выводит из себя. Особенно если эти другие – старые друзья.
Секунду-другую стояла тишина. Именно в такие секунды приходят нужные мысли. «Ему так безумно хотелось, чтобы я обратила на него внимание. А у меня никогда это не выходило. Я пыталась, но не могла. Я ничего не ощущала раньше. Но вот теперь это пришло».
Она повернулась к своей старой подруге. Ее красивое лицо вдруг исказилось, в глазах заблестели слезы.
– Я хочу вернуть его, Мэггс. Так… хочу. – Она обессиленно всплеснула руками и замотала головой. – Он так похож на Бобби. Это просто нелепо. Всякий раз, когда я смотрела на него, внутри у меня закипали гнев и обида. Бедный Скотт. Он никогда этого не знал. Я не смогла ему это сказать. Даже сейчас он ничего не знает.
– Может, если бы он знал…
– Он ушел, Мэггс. Он взял и ушел. И в этом виновата я.
Теперь Лайза уже говорила сама с собой.
– Столько ненависти. Ненависти во всем. Эта ненависть целиком охватила меня. Я пропиталась ей. Я пропиталась ей насквозь, и это сделало меня такой сильной.
Такой отвратительно сильной. Ведь все это походило на союз с дьяволом, разве нет? Я могла получить все, даже насладиться местью, отдав взамен свою душу.
– Ты можешь это исправить, Лайза. Ты можешь все вернуть. Можешь всех вернуть.
– Нет. Слишком поздно, Мэгги. Никого не осталось. И ничего уже нет. Осталась только я. И все это…
Лайза в отчаянии взметнула руки, как бы охватив ими всю эту комнату с высокими потолками, вместе с замечательными полотнами старых мастеров, великолепной коллекцией изделий из нефрита, чудесной скульптурой Родена, перехваченной на аукционе у не потянувшего цену Лувра. Но сказать она хотела нечто большее. Она выжила. Она унаследовала все это. Палм-Бич. Самая желанная вещь теперь принадлежала ей. Она могла подчинить ее своей воле, унизить ее при желании, иметь ее, обладать ею, начиная с этого дня… Ее единственная соперница-враг не просто мертва, но и бесконечно унижена обстоятельствами своей смерти. Все расчищено для светской жрицы, которая управляет самой процветающей издательской империей Америки и у которой также хватает времени и умения вести свою партию в Палм-Бич.
Итак, она одержала пиррову победу, и привкус праха на зубах выворачивает ее наизнанку. Что бы сказала Марджори? Дорогая, мудрая Марджори, которая скрывала свою доброту и свое сострадание под маской светских амбиций?
– Найди Бобби, Лайза. Он, наверное, очень одинок.
Так же, как и ты. Все ведь случилось так давно. И так далеко ушло. Скажи ему, что все кончилось. Попытайся его понять. И попытайся понять себя.
Голос Мэгги, словно эхо, повторил ее собственные мысли.
Когда она услышала эти слова, Лайза уже знала, что ей надо делать.
Это было подобно откровению. Такая очевидная, но не доходившая до сознания мысль. В глубинах же подсознания она присутствовала. Без Бобби ничего не удастся начать заново.
И внезапно, со всем отчаянием изболевшейся души, Лайза начала надеяться на новый рассвет.
Кристи стояла неподвижно, а слова кружились над ее головой, словно рассерженный пчелиный рой. Время от времени одно-два слова вырывались из общего жужжания и влетали к ней в ухо, сразу же глубоко врываясь в сознание: «Сестра по отцу. Брат. Прости. Ту ночь на пляже».
Не веря, она мотала головой, разбрызгивая крохотные капельки шедшего над Мэдисон-авеню дождя по всей крохотной квартирке на третьем этаже. Но все же, хотя Кристи и была потрясена шокирующим открытием, ее нежелание принять правду уже начало ослабевать.
– Ты хочешь сказать, что мы брат и сестра. Что мой отец – это и твой отец тоже, – произнесла она без всякого возражения.
Скотт, все еще сидевший, обхватив руками голову, печально кивнул. Сжавшийся на грязном диване, он, казалось, совсем пал духом. Дело было не только в щетине на подбородке, грязных ногтях и всклокоченной, нечесанной голове. Они лишь сопутствовали поражению. Весь его вид говорил об отчаянии. Скотт был похож на картонного человечка, которого забыли под дождем.
Кристи еще только пыталась осознать, что человек, которого она так беззаветно любила и который так больно ранил ее, – это ее собственный брат, но ее доброе сердце уже готово было снова раскрыться. Его заполнили облегчение и сострадание.
– Я рада, Скотт. Ты слышишь? Я рада, что ты – мой брат. – Сказав это, она ощутила глубокое значение своих слов. Она потеряла возлюбленного, но она теперь больше не одинока. Внезапно так понятны стали чувства, которые раньше были необъяснимы. У нее был брат, милый, чудесный, сумасшедший, грустный брат, с которым она пойдет дальше по жизни. Брат, который вместе с ней будет свысока смотреть на нелепость этого мира.
Немного размокнув пальцы. Скотт недоверчиво взглянул на нее.
– Кристи, что ты такое говоришь?
Теплая улыбка осветила ее лицо, и она попыталась объяснить.
– Я хочу сказать, что все прекрасно, Скотт. Я прощаю тебя, и мы снова можем любить друг друга. Когда я была маленькой, я молила Бога, чтобы он ниспослал мне брата. Он всего лишь немножко запоздал с ответом на мои молитвы.
– Значит, ты не ненавидишь меня… даже после того, что я сделал?
Он хотел еще раз услышать подтверждение. Ему и в голову не приходило, что Кристи так все воспримет. Он говорил о трагедии, только о ней, и даже и не помышлял о какой-либо надежде. Последние шесть месяцев он почти не выходил из квартиры, ставшей его убежищем. Бесконечно обращался он к своему сознанию, пытаясь изгнать скверну из своей души, но у него ничего не выходило. Конечный вывод был все время одинаковым. Он извращенное и несчастное создание, генетический урод, в котором искаженная наследственность объявилась самым дьявольским образом. Он, дитя инцеста, искалечил, изуродовал счастье своей собственной плоти и крови. Он был свидетелем того, как остановилось сердце его собственной сестры в результате его злобной любовной интриги. Он овладел ею на песке. Он ненавидел ее, хотя сама природа требовала ее любить, он замарал ее своими грязными генами. И вот в конце концов, когда он осознал всю гнусность своего деяния, у него даже не хватило мужества уйти из жизни. С какой бы стороны он ни смотрел на все это, со всех сторон он выглядел отвратительно.
